Фото: Twitter / RFI на русском
Начало мая в России — время массовых акций. К традиционным демонстрациям, организуемым властью 1 и 9 мая, в этом году добавились и протестные мероприятия 5 мая, прошедшие в десятках городов России, и столичный митинг «За свободный интернет» 13 мая. Кроме того, в городах Подмосковья не затихают «мусорные» протесты, и дело там уже доходит до стрельбы.
Казалось бы, зачем нужны массовые шествия, митинги и протестные акции в XXI веке, когда существует множество более спокойных и удобных способов выразить свою позицию, главный из которых — выборы, позволяющие миллионам людей высказать свою позицию и рассчитывать на ее учет со стороны власти? Но в России ни этот, ни иные механизмы полноценной связи власти и общества больше не работают. Даже формально победившая на выборах сторона считает необходимым демонстрировать свое доминирование еще и на улицах городов, в том числе с помощью прямого насилия над несогласными.
Устаревшая практика
Массовые политические акции вошли в моду в XIX веке как инструменты давления на власть лишенными или ограниченными в избирательных правах слоями населения.
Реакцией на организуемые демократическими силами протесты стали встречные демонстрации, устраиваемые властями и созданными при их участии или поддержке организациями. Пик уличного противостояния пришелся на первую половину XX века, и лишь после Второй мировой войны уличная активность постепенно пошла на спад.
К началу XXI века большинство задач, провоцировавших массовые политические акции в прошлом, были решены, и прежде всего, развитием демократических институтов. Сегодня демонстрации и марши в странах с устойчивой демократической системой — скорее традиция и часть политической культуры, чем механизм давления общества на власть.
Даже в условиях кризиса, во время «бархатных» и «цветных» революций, роль уличного протеста ограничена: его задача — перезапустить весь механизм выборов, и таким образом вернуть власть в нормальное состояние.
Говоря прямо, если дело дошло до массовых уличных протестов, то ответственной, современной власти надо не выводить на улицы своих сторонников, а признавать поражение и уходить, ибо если выборные и другие конституционные механизмы работают без сбоев, то никто и не пытается сменить власть через уличные протесты.
Россия довольно долго жила как без многолюдных уличных политических протестов, так и без массовых лоялистских акций. После пика активности в начале 1990-х годов, никаких действительно массовых акций не было вплоть до приснопамятного 2011 года.
Если дело дошло до массовых уличных протестов, то ответственной, современной власти надо не выводить на улицы своих сторонников, а признавать поражение и уходить
Если верен тезис о связи уличной активности и удовлетворенности общества выборами, то возвращение массовых протестов вполне объяснимо. К 2011 году у недовольных «рокировкой» российских граждан попросту не осталось никаких других способов заявить о себе и добиться от власти реакции на свои требования: к участию в выборах уже тогда допускали только удобных Кремлю игроков.
Ренессанс уличной политики
К сожалению, руководство России среагировало на протестную волну неадекватно и вместо реформирования давшей сбой политической системы бросило все силы на ее дальнейшее искажение и никому не нужную уличную конкуренцию с оппозицией.
Несмотря на постоянные разговоры об угасании протеста и его бесперспективности, последние шесть лет стали подлинным ренессансом уличной политики в России.
Свою роль играет интернет, позволяющий координировать и объединять недовольных властью людей в масштабах страны, поэтому география протестной активности постоянно расширяется и включает в себя города, где ее не было вообще никогда за последние сто лет.
Конечно, количественные показатели оппозиционных акций вызывают понятный скепсис, но здесь важно сохранять объективность: в отличие от стран Европы, где идущий на протестный митинг гражданин чувствует себя вполне защищенным, в России участники оппозиционных акций добровольно соглашаются на роль чуть ли не врагов государства, против которых могут быть применены самые разнообразные меры воздействия — от травли и мелких пакостей по месту жительства и работы до прямого насилия и уголовного преследования по надуманным причинам.
С другой стороны, участники лоялистских акций в большинстве случаев просто выполняют распоряжения начальства, вполне справедливо полагая, что отказ подчиниться создаст им множество проблем. Даже если их несопоставимо больше количественно, в смысле идейности, убежденности и готовности рисковать ради своих взглядов они не представляют никакой организованной и самостоятельной силы, являясь лишь ширмой для чиновничьего и силового аппарата действующей власти.
Демонстрация силы
Зачем массовые уличные акции нужны российской власти? Ведь если она не сомневается в честности процедуры выборов, которые раз за разом фиксируют триумф Владимира Путина и его выдвиженцев, то и выводить на улицы толпы лояльных граждан ей вроде бы ни к чему. Тем не менее год от года внимание властей всех уровней к лоялистским массовым акциям только растет, и начало мая — самое горячее время.
1 мая мобилизация граждан проходит под эгидой профсоюзов, хотя в большинстве случаев сотрудников предприятий и организаций вынуждает встать ранним утром и поехать слушать речи их непосредственное начальство по месту работы, а 9 мая разыгрывается важнейший для современной российской власти козырь — память о Второй мировой войне, ее жертвах и победе в ней. При всей разнице между двумя этими датами и проходящими в них акциями в обоих случаях речь идет именно о согласованной и одобряемой властями уличной активности, в которой принимают участие высокопоставленные чиновники вплоть до президента. В этом году эти две даты оказались еще и обрамлением очередной инаугурации Владимира Путина, прошедшей 7 мая, и едва ли это случайно.
Если власть не пойдет на демократизацию выборов, этот процесс будет только усиливаться, и следующая стадия уличного противостояния — систематическое уличное же насилие
Обращение власти к массовым акциям — это обратная сторона развала и дискредитации системы выборов и фактическое признание чиновниками того, что итоги выборов сами по себе ничего не значат и в их результаты никто особо не верит. Поэтому и итоги выборов, и тезисы пропаганды о всеобщем единении граждан вокруг власти приходится доказывать архаичными способами — устраивать массовые манифестации, чтобы и их участники, и все остальные убедились, что за цифрами электоральной статистики все-таки стоят живые люди.
Массовые акции протеста, как и организуемые властью уличные изъявления лояльности, надо рассматривать, прежде всего, в качестве тревожных свидетельств архаизации политической жизни в России. И если власть в обозримом будущем не пойдет на демократизацию выборов и не создаст условия для выражения всего спектра имеющихся в обществе настроений и позиций с помощью местных, региональных и федеральных голосований, то этот процесс будет только усиливаться, и следующая стадия уличного противостояния — систематическое уличное же насилие (которое уже набирает обороты).
Едва ли такой сценарий устраивает нормальных людей по обе стороны пока еще виртуальных баррикад, но для маргиналов и хулиганов это питательная среда и большие возможности. Мы уже видим, как отбросы общества получают от власти санкцию на уличное насилие, и надо ли будет удивляться тому, что и с другой стороны появятся энтузиасты силовых решений?
* Политолог, постоянный колумнист NT
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
