4 декабря Владимир Путин выступит с ежегодным посланием Федеральному собранию. Его ждут — с опасением и надеждой — как не ждали, наверное, никогда за те 14 лет, что Путин находится у власти. У людей думающих есть стойкое ощущение: страна на всех парах несется под откос. Как сказал один хороший экономист, «мы действительно находимся на развилке, и от того, какой будет предложен курс, зависит слишком многое».
Подготовка послания, как и все последние годы, проходит вне всякого общественного дискурса. Лишь в СМИ время от времени прорываются разного рода утечки: «Путин заявит о введении моратория на повышение налогов на бизнес», — пишет РБК, «при сохранении политической заморозки, он предложит программу по либерализации экономики», — сообщает источник.
Но что окажется в финальном варианте послания сейчас (номер ушел в печать в субботу, 29 ноября), не знает никто, даже на уровне ключевых министров и вице-премьеров.
Технология работы следующая. Сначала министерства «отгружают» (цитата) свои предложения в администрацию президента — нередко, как говорит инсайдер, в обход правительства, и тогда в послании могут появиться некие предложения, которые лоббирует отраслевой министр, но которые отнюдь не поддерживаются кабинетом. Плюс президент проводит несколько (от двух до четырех) «установочных» совещаний, на которые, если вопросы касаются экономики, приглашаются, помимо премьера Дмитрия Медведева и первого вице-премьера Игоря Шувалова, ключевые министры экономического блока (в этом году — министр финансов Антон Силуанов и министр экономического развития Алексей Улюкаев).
На входе и на выходе стоят помощник президента Андрей Белоусов (экономика) и первый заместитель руководителя администрации Вячеслав Володин (политика).
Дальше за дело берется референтура (спичрайтеры) президента и его советники по направлениям, которые правят относящиеся к их сфере главы президентской речи.
Однако, как утверждают собеседники The New Times, все послания Путина являются в большой степени «авторскими»: «он лично согласовывает все идеи».
Как правило, на свет появляется 5-6 вариантов послания: знаковые министры в правительстве, если повезет, видят какие-то версии в процессе их подготовки, а окончательный вариант — за сутки до того, как послание, что называется, отольют в граните. Впрочем, Путин в самый последний момент может вписать что-то и от руки. Такая технология президентских «сюрпризов» создает немало проблем для правительства: любое заявление президента стоит денег и очень больших денег, и в правительстве их порой не успевают просчитать (как, судя по всему, было с известными майскими (2012 года) указами президента).
Как утверждают источники, в этом году главными темами послания станут ситуация на Украине и вопросы национальной безопасности.
The New Times решил не дожидаться послания президента и с помощью экспертов написать свой вариант послания главы государства.
Дорогие граждане!
Это был нелегкий для нас всех год. Наша политика в отношении Украины привела к последствиям, которых мы не просчитали и не ожидали. Разрыв с Западом. Санкции против госбанков и госкомпаний США и Европейского Союза. Де-факто коллапс Таможенного союза. Война на востоке Украины, в результате которой уже погибли несколько тысяч человек, в том числе и граждан России, десятки тысяч беженцев и перемещенных лиц. Напряженные отношения с соседями, с которыми мы когда-то были гражданами одной страны и где по-прежнему живет немало людей, говорящих по-русски. По сути, мы оказались в изоляции, и, если бы не Китай, изоляция эта стала бы полной. Мы находим понимание в Северной Корее, но вряд ли многих из вас это радует.
К тому же изменилась и конъюнк-тура цен на энергоносители: бюджет на следующий год сверстан из расчета $93 за баррель, а самые оптимистичные прогнозы предсказывают, что цена будет держаться в районе $80–90.
Потери бюджета от снижения нефтяных цен, санкций Запада против России — они обойдутся нам в $40 млрд в год, и уменьшения импорта — а это, в том числе, и результат введения нами запрета на ввоз продуктов из Европы и США — составят 1 трлн руб.
Экономические результаты завершающегося года оказались совсем не радужными. Рост производства в 6 раз меньше, чем мы рассчитывали, инфляция почти в 2 раза больше, отток капитала в 6 раз превысит наши ожидания и может достигнуть цифры в $130 млрд, обменный курс вышел из-под контроля (Евсей Гурвич, руководитель Экономической экспертной группы)*. За 12 месяцев курс рубля к доллару упал на 48 %, к евро — на 36 %.
Растут цены, причем не только на импортные товары: цены на любимую россиянами гречку выросли больше чем на 16 %, и оптовики уже предупреждают продавцов, что цена будет расти и дальше. И не только на гречку. В целом за 2014 год индекс потребительских цен близок к 10 %.
Рост ВВП в 2015 году мы сейчас планируем на уровне 1,2 %, но, скорее всего, он будет ниже, а пессимисты предрекают, что он и вовсе уйдет в минус.
Я готов повторить то, что уже однажды говорил: «чтобы не было хуже, не нужно себя постоянно пугать»*, но, наверное, неправильно было бы и закрывать глаза на реальное положение дел. Вот что советуют мне эксперты.
Пока в России все решает один человек. Пока
Что делать?
Крым. Мы готовы начать с Украиной переговоры об особом статусе Крыма. Вероятно, нам вместе надо подумать о том, чтобы полуострову была предоставлена значительная автономия и статус свободной экономической зоны, открытая граница и с Россией, и с Украиной, закрепленное законом равноправие трех языков — русского, украинского и крымско-татарского. Такой особый статус мог бы быть закреплен на длительный период времени — скажем, на 25 лет, с последующим референдумом (Андрей Мовчан, сопредседатель совета директоров ГК «Третий Рим»).
Донбасс. Немедленно вывести из Луганской и Донецкой областей находящиеся там специальные подразделения, вернуть домой «отпускников» (Евгений Чичваркин, предприниматель), разоружить силами Российской федерации незаконные вооруженные формирования в ДНР и ЛНР и поэтапно передать территории под контроль украинских властей, при соблюдении украинской стороной нескольких условий — в частности, предание Донецкой и Луганской областям статуса экономической автономии (без права принятия своих законов о внешнеэкономической деятельности), закрепление русского языка как регионального, амнистия для всех, кто не совершил либо не был организатором преступлений на территории ДНР–ЛНР (Андрей Мовчан).
Внешняя политика и Национальная безопасность. Сегодня Россия с опозданием на 15 лет повернулась к растущим рынкам Азии. Но наша новая внешнеэкономическая ориентация не должна означать отказ России от западного, европейского вектора развития, то есть отказа России, по сути, от самой себя — от того, что она получила от викингов, Византии, Владимира Красное Солнышко и тем более от Пушкина и Толстого — от европейской культуры и идентичности (Сергей Караганов, декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ).
Центральная для нас тема — снижение уровня напряженности в Европе. Это для нас имеет первостепенное значение. Необходимость в этом задается как нарастанием негативных тенденций в экономике России, так и развитием международной обстановки.
Кстати, разворот российской внешней политики на Восток и качественное углубление стратегического партнерства с Китаем могут быть реализованы только при нормализации ситуации в Европе. Китайское руководство подает нам недвусмысленные сигналы: нарастание напряженности идет вразрез с его политическими планами. Евразийский проект, который остается важнейшим в российской внешней политике, также серьезно деформирован угрозой новой Холодной войны, и не может нормально развиваться. Риск перерастания существующей напряженности в полномасштабную военно-политическую конфронтацию не является критическим, но он крайне беспокоит как элиты, так и общественное мнение во многих европейских странах. Реальные и системные шаги России, направленные на снижение рисков, произвели бы сильное впечатление — и стали бы серьезным фактором в нарастании разногласий внутри блока НАТО. Но следует понимать: такие шаги не могут быть риторическими или переговорными.
«Все как один» — хорошо только в армии. Развитие требует дискурса
Что мы можем предложить?
Первое. Укрепление мер доверия и снижение военной активности в Балтийском регионе. А именно: внедрение системы уведомлений о полетах военных самолетов (как известно, в НАТО оперируют цифрой в 400 перехваченных наших самолетов в 2014 году, но мы-то знаем подлинную цифру) и перемещениях кораблей Балтийского флота. Кроме того, в рамках укрепления мер доверия можно осуществить односторонние ограничения на численность наших войск в Калининградской области и заявить о неразмещении там ракетных комплексов «Искандер». Своевременной была бы и такая инициатива, как приглашение на регулярной основе иностранных наблюдателей на учения Псковской дивизии ВДВ.
Такие меры ни в чем не ущемят безопасность России, но лишат оснований планы НАТО по увеличению присутствия в этом регионе. Известно, что страны Балтии, равно как и Польша (а также Швеция), являются наиболее активными критиками политики России; меры доверия помогут нейтрализовать такую критику и создадут для нас возможность требовать ликвидации даже символического военного присутствия США в странах Балтии.
Второе. Снижение военной активности в Черноморском регионе: например, оповещение о передвижении кораблей Черноморского флота и прозрачность в развертывании группировки российских войск в Крыму (Павел Баев, профессор-исследователь Института исследований проблем мира в Осло, Норвегия).
Армия. Реформа российской армии остановилась на полпути. Мы так и не смогли полностью перейти к службе по контракту, в этом году у нас должно быть призвано 304 тыс. солдат-срочников, что составляет около трети от общей численности вооруженных сил. Убежден: нам нужна мобильная современная армия экстерриториального типа, и она должна быть полностью профессиональной.
Несмотря на то, что мы заявляем, что наши вооруженные силы должны быть способны вести успешные боевые действия сразу на всех театрах военных действий, фактически на это они не способны. Военные сами признают, что на четвертый день подобной войны мы будем вынуждены применить ядерное оружие. А раз так, то России гораздо выгоднее иметь армию маленькую, боеспособную, по типу войскового спецназа, которую легко перекинуть с одного театра боевых действий на другой.
В дополнение должна существовать «вторая» армия — на случай широкомасштабных военных действий — так называемая «национальная гвардия». Это обновляемый воинский резерв, периодически проходящий обучение и переподготовку. Молодые люди могут получать военные специальности на курсах по месту жительства, а не в казармах, плюс — военные сборы. Формироваться такая «гвардия» должна по территориальному принципу: где человек живет — там он и служит. Тут включается принцип землячества, и с точки зрения боевого духа такие подразделения могут быть очень прочны.
Наконец, должен быть принят закон, который запрещает штатным подразделениям вооруженных сил участвовать в специальных операциях или в гибридных войнах. Есть специально обученные люди, которые знают, на что они идут, а обычный солдат не должен попадать в ситуацию, когда вдруг он оказывается на сопредельной территории, с непонятно каким статусом, и вынужден проливать свою кровь, а матери, получая гроб, даже не могут спросить, где и при каких обстоятельствах погиб их сын (Анатолий Ермолин, подполковник ФСБ в запасе, сотрудник фонда Гражданских инициатив).
Финансово-экономическая политика. Мы стоим перед серьезной развилкой. Выше я уже говорил, что экономические результаты по итогам 2014 года весьма далеки от оптимизма. И тому, помимо санкций и конъюнктуры цен, есть фундаментальные причины.
Прежде всего, мы так и не ушли от нефтяной зависимости. Как только цены на нефть стабилизировались — даже на рекордно высоком уровне — экономика остановилась, их падение может вызвать рецессию. Рубль по-прежнему накрепко привязан к нефтяному баррелю, слабо реагируя на остальные сигналы. Уже больше десяти лет мы говорим о необходимости диверсификации экономики, однако так и не продвинулись к решению этой задачи. С этим легко было мириться, пока нефть дорожала, но теперь мы вступаем в долгую полосу дешевеющей нефти — в прошлом такие периоды продолжались по 15–20 лет. Это значит, что у нас остается лишь два пути.
Мы можем довольствоваться малым — смириться с тем, что реальные доходы населения в лучшем случае будут топтаться на нынешнем уровне, рост пенсий постепенно начнет отставать от инфляции, медицина и здравоохранение все меньше будут отвечать современным требованиям. Наша страна будет скатываться к жизненному уровню «третьего мира», сохраняя свое значение в мире за счет военного потенциала. Если нас не устраивает эта перспектива, существует другой путь. Он намного более труден, но позволит не только выйти из застоя, но со временем и войти в число развитых стран.
Бизнес я приглашаю платить все налоги и вкладывать деньги в российскую экономику. Со своей стороны обещаю, что с каждым годом будет снижаться бремя избыточного регулирования, которое сегодня балластом висит на каждой компании. Мы никогда не сделаем ведение бизнеса столь же легким и удобным, как в Гонконге или Сингапуре, — это никому не по силам. Но через 10 лет мы можем достичь условий как в ОАЭ или Таиланде.
Граждан призываю смелее брать свое будущее в собственные руки. Получайте перспективные профессии — а правительство обеспечит спрос на современных специалистов, которые смогут получать достойную зарплату. Это потребует притока инвестиций и передовых иностранных технологий, развития конкуренции и увеличения открытости экономики. Конечно, мы снимем опасения инвесторов — я твердо гарантирую абсолютную безопасность прав собственности в нашей стране.
Тем, кто имеет предпринимательскую жилку, советую смело открывать свое дело. Можете быть уверены, что теперь к вам не будут ежедневно приходить проверяющие из многочисленных контролирующих инстанций. Обещаю также не повышать налоги, пока мы не сравняемся по экономическому развитию со странами-лидерами.
Считаю, что Фонд национального благосостояния должен быть неприкосновенным запасом — на случай настоящих бурь на мировых рынках. Это более правильное применение ФНБ, чем поддержка неэффективных и неповоротливых промышленных монстров. Впредь и государственные, и негосударственные компании должны полагаться не на государство, а на себя, правительство же будет просто обеспечивать всем равно благоприятные условия, без предпочтений и привилегий (Евсей Гурвич).
Я также считаю целесообразным закрепить на срок не менее 10 лет нулевую ставку налога на все формы прироста капитала, инвестированного в России, равно как и на дивиденды. Одновременно — ввести 20 % налог на прирост капитала, инвестированного за пределами нашей страны. Я предлагаю законодательно запретить арест как меру досудебного пресечения по любым преступлениям хозяйственного характера (Андрей Мовчан).
Раздаются голоса, призывающие финансовые власти страны ввести ограничения на свободное перемещение капитала, запретить доллар и евро, превратить страну в осажденную крепость. Хочу их от этого предостеречь: отказ от рыночного курсообразования в пользу административного регулирования, реставрация старых моделей валютных ограничений и создание новых обременений отбросят страну на годы назад. А вот работу по наращиванию расчетов в рублях с контрагентами в ближнем и дальнем зарубежье надо всячески стимулировать. Правительству надо более активно поддерживать экспортный потенциал в тех отраслях — не сырьевых, но производящих продукцию высокой степени обработки, которая способна вступить в конкурентную борьбу на мировых рынках (Алексей Мамонтов, президент Московской международной валютной ассоциации).
Приватизация. Мы должны в течение разумного времени избавить государство от несвойственной ему функции акционера банков и компаний. Провести реальную (то есть без участия госкомпаний) приватизацию группы ВТБ; выделить промышленные и финансовые активы группы ВЭБ в отдельный инвестиционный фонд со сроком жизни не более 10 лет (Андрей Мовчан). Постепенно начать готовить приватизацию государственных нефтяных компаний, а также Газпрома, РЖД, «Аэрофлота», госкорпораций. Опыт последних лет показал: государство — неэффективный собственник, чиновники госкомпаний не мотивированы на увеличение прибыли, их зарплаты никак не зависят от того, растут ли в цене акции их компаний или падают. Недавний пример: чистая прибыль группы ВТБ по итогам трех кварталов упала в 8,6 раза, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, банк ВТБ просит правительство о помощи на сумму 250 млрд руб., а зарплата руководителя ВТБ Андрея Костина — $37 млн в год, или почти 5 млн рублей в день! Я тут прикинул суммарную стоимость топ-менеджеров крупнейших госкомпаний и банков — больше $200 млн в год! А мне говорят, что у Минздрава нет денег на продолжение госпрограммы по борьбе с онкологией! Ничего важнее человеческого капитала нет, и в условиях бюджетного дефицита и остановки роста экономики мы прежде всего должны позаботиться о том, как поддерживать здравоохранение, образование, культуру (Евгений Гонтмахер, Институт современного развития).
Коррупция. И тут самое время сказать о болезни, которой поражены все органы управления государства и все ветви власти. Это — коррупция. По данным Transparency International, Россия по коррупции занимает 137-е место в мире, находится в одном ряду с Нигерией, Венесуэлой и Бенином входит в список самых коррумпированных стран мира. Трудно говорить о какой-либо государственной политике в какой-либо сфере нашей жизни, если ресурсы просто разворовываются: будь то гуманитарная помощь, идущая из России жителям Донбасса, — чуть ли не половина разворовывается еще на территории России! — или лекарства, предназначенные для лечения онкобольных. Свежий пример — в Ярославле при попустительстве, если не покровительстве, вице-мэра по здравоохранению, фирмы его родственников поставляли на рынок за счет государственных закупок лекарство для больных раком молочной железы и раком желудка по завышенным расценкам. Звучит как издевательство, но это факт: на местах за реализацию антикоррупционных программ отвечают губернаторы, которые нередко сами замешаны в крайне неблаговидных делах (Борис Немцов, депутат Ярославской областной думы).
Региональная политика. Наряду с экономическим кризисом, Россия столкнулась и с кризисом бюджетов регионов. Дефицит их бюджетов вырос в 3 раза. Стремясь выполнить майские (2012 г.) указы президента, регионы накопили долг в 2 трлн руб., что составляет треть от собственных доходов регионов. Надо признать: региональная политика — одна из ключевых проблем государственного строительства России. Жесткая вертикаль власти и сверхцентрализация системы управления не способны стимулировать развитие краев и областей. Система выделения регионам федеральных трансфертов должна быть более прозрачной. Сейчас только 25–30 % этих перечислений распределяются по формуле, учитывающей уровень развития региона. В будущем году поддержка региональных бюджетов из центра сократится на 13 %. Самая сложная финансовая ситуация сейчас сложилась в Смоленской, Калужской, Воронежской и Ярославской областях — там дефицит бюджета к доходам достигает 19–21 %. Многочисленные программы развития регионов остаются на бумаге, стимулирующие механизмы (особые зоны и др.) не дают заметного результата, они не способны преодолеть барьер плохого инвестиционного климата. Государство достигло предела в подчинении местного самоуправления вертикали власти. Вертикаль, пробитая до местного уровня, омертвляет общество (Наталья Зубаревич, профессор кафедры экономической и социальной географии России МГУ).
Национальная политика. К сожалению, ситуация в гуманитарной сфере тоже совершенно не радует. Патриотическая волна, которая охватила сейчас население страны, сопровождается высоким уровнем ксенофобии и агрессии по отношению к любым другим. По оценкам социологов «Левада-Центра», уровень ксенофобии ныне самый высокий за последние 25 лет, причем по всем направлениям: против Запада, против внутренних врагов, против мигрантов. Межэтнические проблемы, существовавшие в стране в последние годы, никуда не делись. Причем речь отнюдь не только о русском национализме. Исследования этноцентризма Институтом социологии РАН показывают, что у представителей так называемых «титульных» национальностей в республиках, входящих в состав России, уровень этноцентризма был и остается более высоким, чем у русских. Так этническая консолидация играет ключевую роль в республиках Северного Кавказа, в Якутии, в Татарстане, Калмыкии. Там идея «русского мира», ставшая теперь столь популярной, работает как красная тряпка. Ведь если можно консолидировать «русский мир», то почему нельзя консолидировать «исламский» или «тюркский»? Последствия этого могут быть самыми трагическими. Поэтому сегодня стране просто необходим уход от «этнического национализма» и «этноцентризма» к идее гражданской нации. (Эмиль Паин, профессор НИУ ВШЭ).
Телевидение. В связи с этим — два слова о государственных каналах телевидения. Необходимо прекратить эту безумную пропагандистскую кампанию, которая заменила собой новости, аналитику, дискуссию и запустила в публичный дискурс людей, допускающих расистские высказывания: раньше они были маргиналами, а теперь чуть ли не стали мейнстримом. Стоит так же напомнить, что воевать за ДНР–ЛНР поехало немало радикальных нацио-
налистов, которых сегодня поднимают на щит госканалы. Но рано или поздно они решат вернуться в Россию: это несколько тысяч человек с боевым опытом и зачастую весьма жесткими взглядами. Их возвращение может привести к взрыву насилия в российских городах (Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «СОВА»).
«Утро красит нежным светом стены древнего Кремля», — пели советские пионеры
Культура. В последние недели средства массовой информации уделяют и много внимания конфликту министра культуры Владимира Мединского с известным режиссером-документалистом Виталием Манским. И тут — та же проблема, что и в других сферах нашей жизни. Государство берет на себя несвойственные ему функции, пытается регулировать то, что регулировать не должно. В данном случае — влиять на то, что художники должны снимать, ставить, писать, в конечном итоге — думать. Все это мы уже проходили. Кроме мифологии войны и космоса, никакой другой мифологии у нас так и не появилось. Мы закрылись от мира, а мир закрывается от нас. Вместо того, чтобы пытаться контролировать все и вся, надо облегчить доступ людей, особенно молодых, к современной мировой культуре (Алексей Герман, кинорежиссер). Функция государства — заботиться о сохранении культурного наследия. В остальном — государство должно стимулировать меценатство, с тем, чтобы предпринимателям было не только почетно, но и выгодно поддерживать проекты в сфере культуры. Нам всем стоит уяснить: культура создается частными людьми. Третьяковская галерея, Эрмитаж, Русский музей — все эти коллекции создавались частными людьми. Поэтому культура тоже должна развиваться частными людьми, частными институциями (Марат Гельман, галерист).
Что дальше?
Мне осталось сказать вам самое важное. Я ухожу. Улетаю на Луну заниматься колонизацией и озеленением. А вы уж тут как-нибудь разбирайтесь со всем тем, о чем я вам только что рассказал. И — да, берегите Россию (Евгений Чичваркин).
фото: shutterstock