«Обнуление Медведева»

«Отставка правительства обязательно состоится, вопрос только — когда», — комментарий Дмитрия Медведева по поводу слухов об отставке его собственного кабинета в интервью телеканалу НТВ прозвучал довольно двусмысленно. Интервью вышло в эфир вечером в воскресенье, 26 мая. Прошло еще несколько дней — и многие наблюдатели пришли к вполне однозначному выводу: это «когда» может наступить гораздо раньше, чем думает сам премьер.

В том же интервью НТВ премьер сообщил: он-де попросил своих товарищей (министров и их замов) «не дергаться» и продолжать работать. Но прошла буквально пара дней — и Медведев лишился сразу двух заметных членов своей команды: днем 28-го подал в отставку замминистра образования Игорь Федюкин, отвечавший в министерстве помимо прочего за борьбу с липовыми диссертациями. А вечером того же дня стало известно об уходе со всех постов и отъезде за границу одного из ведущих российских экономистов, члена медведевского Открытого правительства Сергея Гуриева.

При всех очевидных различиях между этими людьми, в случившемся и с тем и с другим просматривается рука «партии охранителей». Разве что для Гуриева движения этой «руки» стали определяющими*, тогда как Федюкина лишь слегка «подтолкнули». Ведь еще утром 28 мая тот решительно опровергал сообщения СМИ о своей отставке. Но тут Генпрокуратура вдруг распространила информацию о выявленных в Минобразовании нарушениях, и замминистра заявил об уходе по собственному желанию. Хотя, как пояснил The New Times источник в министерстве, прокурорская проверка прошла еще три месяца назад и никаких претензий лично Федюкину по ее итогам не выдвигалось.

Многие комментаторы тут же поставили эти эпизоды в один ряд с уходом 8 мая «по собственному желанию» вице-премьера Владислава Суркова. Но если тогда, объясняя The New Times причины отставки творца «суверенной демократии», политологи выдвигали различные версии, в том числе и личного характера**, то после вынужденной эмиграции Гуриева они почти в один голос заговорили об «атаке на окружение Медведева»***. Более того, отзвуки этой атаки можно расслышать и в появившейся в конце прошлой недели информации о кадровых перестановках, вызванных грядущим уходом из Кремля помощника президента Эльвиры Набиуллиной (24 июня она вступит в должность главы Центробанка. — The New Times). Ведь в правительстве, по информации источников The New Times, на ее месте хотели видеть зампреда ЦБ Алексея Улюкаева, который в итоге, как ожидается, станет министром экономразвития, а вот в Кремль переедет нынешний глава Минэкономразвития Андрей Белоусов.

Говоря о давлении на Медведева и медведевских, нельзя не вспомнить и о других недавних эпизодах, удачно дополняющих картину, — будь то уголовное дело против вице-президента «Сколково» Алексея Бельтюкова по обвинению в растрате или случившийся 20 мая унизительный инцидент с вице-премьером Аркадием Дворковичем, которого путинская охрана, по сообщению СМИ, поначалу «не узнала» и отказалась пропускать в сочинскую резиденцию «Бочаров ручей».

Понятно, что готовности «не дергаться и продолжать работать», как завещал Медведев, все эти эксцессы членам правительства не добавляют. Да и сам премьер, похоже, это понимает: неслучайно 28 мая он демонстративно появился на конференции в «Сколково» в компании отставленного Суркова. Многие комментаторы расценили это как сенсацию (хотя формально бывший вице-премьер все еще остается членом попечительского совета фонда) и попытку Медведева хоть как-то успокоить подчиненных — дескать, премьер, как и президент, «своих не сдает».

О том, что члены правительства чувствуют себя весьма неуверенно, говорят и опрошенные The New Times эксперты. Причем эта неуверенность, по их мнению, напрямую сказывается на работе кабинета в целом и в конечном счете приближает его отставку.

«В сравнении с 90-ми годами есть ощущение, что тогда народ в правительстве был покрепче, — говорит руководитель финансово-экономических проектов Института современного развития Никита Масленников, работавший в 1993—1998 годах помощником премьера Виктора Черномырдина. — Сейчас чуть что не так, подули какие-то ветра, зазвучала критика — и начинается ситуация неизвестности и неустойчивости. А если есть неуверенность в собственных решениях — как можно говорить об их качестве?»

Отсюда, по мнению эксперта, и попытки ревизовать прежнее решение о введении «бюджетного правила», и «безумные идеи ослабления денежно-кредитной политики», и провал сроков пенсионной реформы. «Получается, что у правительства несколько экономических политик: в понедельник-вторник одна, а в ночь с четверга на пятницу — другая, — добавляет Масленников. — Думаю, в ближайший год мы будем видеть все ту же картину — пока не накопится критическая масса и не будет пройдена точка невозврата».

Бывший премьер Михаил Касьянов, однако, уверен, что смена правительства произойдет гораздо раньше, причем не только по экономическим, но и по чисто политическим соображениям: «Первый год третьего срока Путина был посвящен закручиванию гаек, и власть видит, что половина общества в России по-прежнему настроена (по отношению к ней) негативно, да и зарубежная общественность Путина все в большей степени критикует. Экономическая ситуация тоже не будет улучшаться, поскольку модель, которая работала только при постоянном росте цен на нефть, себя исчерпала. Поэтому теперь Путину нужно наводить мосты на Запад и сделать что-то такое, что показалось бы началом либерализации».

По мнению экс-премьера, таким шагом как раз и станет замена нынешнего правительства, которое «не несет вообще никакой политической нагрузки», на новое, способное в глазах избирателей и иностранных партнеров «что-то решать и нести за это ответственность».

Новым премьером, по прогнозу Касьянова, станет бывший министр финансов Алексей Кудрин, и произойдет это «не когда уже жареным запахнет, а чуть раньше» — в сентябре. Соответственно, наезды на правительство в целом и его отдельных представителей Михаил Касьянов считает подготовкой общественного мнения — «чтобы не выглядело так, что с бухты-барахты сменили правительство, а вот действительно накопились претензии».

Правда, некоторые аналитики предполагают, что пожертвовать Медведевым, который честно выполнил договоренности о возвращении Путина в Кремль, нынешнему президенту будет трудно чисто с человеческой точки зрения. Но и на этот вопрос есть логичный ответ. «У меня нет сомнений в том, что между Путиным и Медведевым есть договоренность: если возникает некая ситуация, в которой Путин сочтет, что уход Медведева политически выгоден, премьер соглашается с таким маневром, — говорит экс-глава аппарата Белого дома в правительстве Касьянова Константин Мерзликин. — И личные отношения здесь не имеют никакого значения. Речь идет о том, что Путина интересует определенный функционал, конкретные задачи. Раньше для их решения наличие Медведева на тех или иных постах имело значение, но сейчас в нем нет надобности».

Что же касается «атаки на окружение Медведева», то в ней Мерзликин каких-то сигналов самому премьеру не усматривает: «Это абсолютно параллельные, непересекающиеся истории… Может, путинское окружение и заигрывается, но по существу это все мелочи — обижаться на самого Медведева Путину абсолютно не за что».

Подготовкой общественного мнения к отставке кабинета министров можно считать и последовательную ревизию всех заметных инициатив предыдущего президента, которую политолог Игорь Бунин в интервью The New Times остроумно назвал «обнулением Медведева».

Происходит это по-разному. Иногда — в форме прямой юридической отмены медведевских нововведений. Именно так было с возвращением в Уголовный кодекс статьи «Клевета», изъятой оттуда в последний год президентских полномочий нынешнего премьера. В ближайшее время, как ожидается, будет законодательно отменено правило о «нулевом промилле» для автомобилистов. В полной готовности к принятию лежит в Госдуме и закон об отмене «вечно летнего» времени — но тут пока новые власти решили не торопиться и дать поработать экспертам.

„  

Демонстративное появление Медведева в компании отставленного Суркова многие расценили как сенсацию и попытку хоть как-то успокоить подчиненных  

Чаще «обнуление» достигается путем принятия новых решений, существенно снижающих эффект старых. Такой метод был применен, например, к «перезагрузке» отношений с США, которой так гордилась команда Медведева-президента. Договор СНВ-3, ставший первым результатом этого потепления, никто пока не отменял, но принятие «антимагнитского закона», изгнание из России ряда американских НКО, охота за «иностранными агентами» и общее усиление антиамериканской пропаганды фактически свели усилия «перезагрузчиков» на нет. Вроде бы продолжают действовать и принятые при Медведеве поправки, предоставившие льготы «социально ориентированным» НКО. Только вот прокуроры в ходе продолжающихся повальных проверок зачищают такие НКО ничуть не менее жестко, чем каких-нибудь заведомо неблагонадежных правозащитников. Наконец, никто не отнимает пока у столичного мэра Сергея Собянина переданные ему под Новую Москву земли — только вот идея Медведева вывезти на эти территории всех федеральных чиновников выглядит все более призрачно. А от переезда туда законодательной власти Кремль уже отказался вполне официально: глава управделами президента Владимир Кожин 23 мая подтвердил, что новый парламентский центр будет строиться в центральной части Москвы (точное место будет названо позже).

Еще один вариант пересмотра наследия Медведева-президента — творческое переосмысление его инициатив. Причем до полной их неузнаваемости.

Например, антикоррупционная кампания в итоге свелась к «национализации элит» путем возврата на родину их заграничных активов; возражения членов правительства, что это-де приведет к выдавливанию из властных структур тех, кто пришел на госслужбу из бизнеса, в Кремле во внимание не приняли.

Широко разрекламированная гуманизация правосудия обернулась тихим саботажем со стороны следователей и судей, которые с помощью нехитрых манипуляций обходят законодательный запрет на арест обвиняемых по экономическим статьям УК.

Свобода столь любимого Медведевым интернета реально воплотилась в «свободу рубильника», когда под предлогом защиты детей неведомые чиновники без особых раздумий перекрывают доступ к любым, даже самым крупным сетевым ресурсам.

Наконец, особый случай — судьба уже упомянутого фонда «Сколково». Тут вроде бы до сих пор все было в порядке: число резидентов растет, проекты разрабатываются, гранты выдаются. Если же иногда следователи, как выразился пресс-секретарь Следственного комитета Владимир Маркин, «иностранного гостя в коридорах «Сколкова» спугнут процессуальными действиями» — так это всего лишь «банальное уголовное преследование за хищение». А новые разоблачения Счетной палаты, вскрывшей нарушения при заключении договоров с ключевым иностранным партнером «Сколкова», Массачусетским технологическим институтом (MIT), сами разоблачители мотивируют «приведением работы фонда в соответствие с законом». Причем мотивируют вполне обоснованно: тот факт, что по закону «Сколково» вообще не имело права выдавать гранты, признало 30 мая и руководство фонда.

Но вот вопрос: а станут ли откликнувшиеся на сколковский зов «иностранные гости» разбираться во всех этих законотворческих тонкостях? Или же, перепугавшись, предпочтут отправиться восвояси? После чего сделать из «Сколкова» новую Силиконовую долину уже точно не удастся — и на очередном медведевском проекте тоже можно будет ставить крест.

И что тогда? А тогда из всего президентского наследия Медведева, по сути, останется лишь одна конституционная норма — удлиненный с четырех до шести лет срок полномочий президента РФ. Но против этой инициативы Владимир Путин, похоже, пока ничего не имеет.