Надежда Толоконникова — Славою Жижеку: «Я ценю строгие рамки и ценю испытания»

Продолжение переписки между знаменитым левым философом и прославленной узницей Мордовской колонии — о значении Ленина, будущем левой идеи, методах борьбы с капитализмом и других насущных предметах*

*Публикуется с сокращениями

«Если ничего не менять, мы окажемся во тьме»

Дорогая Надя!

Меня приятно удивило ваше письмо — долгая задержка породила во мне опасение, что власти попытаются пресечь наше общение. Огромной честью, даже, я бы сказал, лестью, стало для меня то, что я появился в вашем сне. Для меня появление во сне всегда ассоциируется с вполне определенной датой — 25 июня 1935 года, это ночь, когда Троцкий в изгнании во сне увидел мертвого Ленина, обеспокоенно расспрашивавшего его о недуге: «Я ответил, что уже много раз консультировался с врачами, и начал рассказывать ему о своей поездке в Берлин; но затем, взглянув на Ленина, я вспомнил, что тот был мертв. Я тотчас же попытался отбросить эту мысль, прервать разговор. Когда я закончил рассказывать ему о своей лечебной поездке в Берлин в 1926 году, я захотел добавить: «Но это случилось уже после вашей смерти», — но вовремя опомнился и сказал: «После того, как вы заболели».

Тут есть очевидная связь с фрейдистским сном, в котором спящему является отец, который не знает, что мертв.

Ленин оказался смертным

Существует две совершенно противоположные точки зрения на сон Троцкого. Первая гласит, что фигура Ленина, который не знает, что он уже мертв, символизирует собой упрямый отказ отвергнуть грандиозные утопические проекты: Ленин оказался смертным и совершал ошибки, как все, поэтому пора позволить ему умереть, предать вечности этот жуткий призрак, который до сих пор не дает покоя нашей воображаемой политике, и подойти к решению наших проблем не с точки зрения идеологии, а с точки зрения прагматики. Но есть и другой смысл у «живого Ленина»: он все еще жив, так как воплощает в себе то, что Ален Бадью называет «вечной идеей» всемирного освобождения, бессмертное стремление к справедливости, которое не может убить ни кровопролитие, ни стихийное бедствие — он жив там, где живы люди, борющиеся за ту же самую идею.

Не это ли наше препятствие сегодня? (Под «нами» я понимаю тех, кто по-прежнему остается верен политической идее радикального освобождения — короче, коммунистов.) Будут ли нас отвергать, считая опасными утопистами, которые несут новые разрушения, или же — как вы метко выразились — «всегда найдется место чуду в нужный момент в жизни тех, кто по-детски наивно верит в победу правды над ложью»? И нам, следуя вашему примеру, не стоит стыдиться вспоминать юродивых. Разве эта позиция утопична? Я все больше убеждаюсь, что в наше время утопистами являются скорее прагматично-рациональные эксперты: самая большая утопия заключается в убеждении, что существующее положение вещей может оставаться в неизменном виде, что мы в скором будущем не окажемся перед апокалиптическим выбором. Если ничего не менять, мы в один прекрасный момент окажемся в гораздо большей тьме...

Самая большая утопия заключается в убеждении, что существующее положение вещей может оставаться в неизменном виде    

Отказ от нормальности

Но я бы хотел затронуть несколько вопросов, касающихся вашего ницшеанского понимания власти истины и творчества, сформулированного в работе «Дети Диониса». Вы полагаетесь здесь на концепцию аполлоновского и дионисийского Ницше: «Есть архитекторы аполлоновской статики, а есть (дрянные) воспеватели движения и изменения. Одни не лучше других. /…/ Но только обе части могут заставить мир функционировать». И здесь, надо сказать, у меня возникают затруднения.

*По имени французского философа-постмодерниста Жиля Делеза (1925–1995)

Достаточно ли просто противопоставить два принципа, а затем определить необходимость некого равновесия между ними? По меньшей мере можно добавить, что аполлоновская статика может быть разной: сталинистская, фашистская, капиталистическая и т.д., и для меня настоящая и самая трудная задача радикального освобождения состоит в том, чтобы не просто сдвинуть дело с мертвой точки, а в изменении самого вектора движения общества, дабы после всех потрясений оно пришло к более удовлетворительной аполлоновской статике. И как, самое главное, современный капитализм вписывается в эту схему? Делезианский* философ Брайан Массуми ясно сформулировал эту тупиковую ситуацию, которая основывается на том факте, что сегодняшний капитализм уже преодолел логику тотализирующей нормы и усвоил логику эксцентричной чрезмерности: «Чем разнообразнее, эксцентричнее — тем лучше... Капитализм присваивает себе аффект, чтобы увеличить потенциальный доход».

Изменить порядок

Как же тогда мы должны реконструировать порядок, чей главный принцип — постоянное самосовершенствование? Коммунизм, таким образом, сам скорее проблема, чем решение тех, с которыми сегодня сталкиваемся мы. О трудной задаче вырваться из границ рынка и государства, для которых нет быстрой формулы под рукой, написал Брехт в своей книге «Во славу коммунизма»: «Это всего лишь простая вещь, которую трудно, так трудно сделать». Наша первостепенная задача — поддерживать надлежащее чувство ориентации, и именно в этом я полностью согласен с вами, особенно с вашим глубоким пониманием того, что фундаменталисты «являются лишь видимой частью айсберга». Существует сильный, хороший антифашистский лозунг: «Фашисты убивают, власти покрывают». Это важный момент, который мы должны держать в нашем сознании каждый раз, когда власть имущие пытаются направить нашу критическую энергию в различные формы фундаментализма (религиозного, националистического). Все «фундаменталисты» всего лишь марионетки в умелых руках расчетливой государственной власти. Наша задача не сокрушить их, а перенаправить их страсть против тех, кто использует их и манипулирует ими. Вы заметили, как в США религиозные фундаменталисты перехватили саму форму левых народных протестов (низовая самоорганизация против государственной власти) и направили ее против самих левых?

Истинный героизм

Но, дорогая моя Надя, я испытываю определенное чувство вины, когда пишу эти строки: кто я такой, чтобы позволять себе эдакие нарциссические теоретические вспышки, когда вы, реальная личность, подвергаетесь вполне эмпирическим лишениям? Поэтому, пожалуйста, если вы можете и хотите, дайте мне знать о вашем положении в тюрьме: о суточном режиме, о (возможно) небольших личных ритуалах, которые позволяют вам легче пережить невзгоды, о том, как много времени вы можете читать и писать, о том, как другие заключенные (и охрана) относятся к вам, о ваших контактах с ребенком… Я всегда считал, что истинный героизм заключается в этих маленьких деталях, позволяющих человеку организовать свою жизнь и выжить в лихие времена, не теряя достоинства.

Со всей моей любовью, уважением и восхищением, мои мысли с вами!

Славой.

4 апреля 2013 г.

«В схватке воспитывается выносливость и чувство юмора»

А действительно ли современный капитализм преодолел логику тотализирующей нормы? Или же он очень сильно желает, чтобы мы с вами так полагали?

В детстве я хотела делать рекламу. И потому я в состоянии оценить то, о чем реклама по определению умалчивает.

Вскрыть обман

**Ризоматичность — склонность к хаотичным, «броуновским» проявлениям.

Антииерархичность и ризоматичность** позднего капитализма — его успешная рекламная акция. Вы с Брайаном Массуми верно отмечаете, что современному капитализму необходимо являть себя гибким, даже эксцентричным, чтобы овладеть аффектами потребителя. К производителю «бархатный» капитализм может позволить себе повернуться совсем другой стороной. Логика тотализирующей нормы продолжает работать в регионах, обеспечивающих материальным основанием все креативное, подвижное и становящееся, что есть в системе позднего капитализма. Эксцентризм в действиях работников этих регионов исключен; правит унификация и статика. Не зря авторитарный Китай вырывается в мировые экономические лидеры.

Современный капитализм заинтересован в том, чтобы уверить нас с вами, что он целиком и полностью действует согласно принципам свободного творчества, нескончаемого развития, многообразия. В его интересах — затушевать свою оборотную сторону, реальность которой — миллионы людей, порабощенных всесильной и — поверьте моему опыту — сказочно стабильной нормой выработки. Наш интерес — вскрыть обман; для этого я настойчиво обнажаю статичное, централизированное и иерархизированное материальное производственное основание того, что впоследствии получает рекламный ореол продукта свободного творчества. По этой причине я разделяю вашу подозрительность к мышлению в рамках бинарных оппозиций, настаиваю на эвристическом их использовании, ситуационном, порой пародийном. Учитывая же повсеместное нарастание фундаменталистских тенденций в политике и экономике, я уверена в том, что рабочее активистское противопоставление консервации и развития нам все еще рано сбрасывать со счетов.

Не благодаря, а вопреки

Относительно разработанных интеллектуальным рекламным центром современной экономической системы приемов ускользания от статичной, подчиняющей идентичности: я полагаю, что нам следует подхватывать эту игру, не оставляя притом своих идей и принципов. Я уверена, что от такого пинг-понга между уравнительно-освободительной и постмодернистско-капиталистической «детерриторизацией» мы выиграем. Если будем смелыми, энергичными и настырными. Уходить от спарринга не будем — это слабость; в схватке воспитывается выносливость, находчивость и чувство юмора. Нам не с руки, как старым левым, огульно отвергать капитализм; продуктивнее играть с ним и, заигрывая, совращать — оборачивать к себе, в свою веру, в свои идеи, вербовать.

Вы зря переживаете о том, что предаетесь теоретическим измышлениям, в то время как я якобы подвергаюсь «реальным лишениям». Я ценю строгие рамки и ценю испытания. Во мне есть живой интерес: как я со всем этим справлюсь. И больше: как я смогу обернуть этот опыт в продуктивное для меня и моих товарищей русло? Я вижу здесь источники вдохновения для себя и то, что меня развивает. Я нахожу это не благодаря, но вопреки системе, в которой я существую. И в этой моей головоломке и игре ваши мысли, идеи и сюжеты мне помогают. Я рада нашей переписке.

Жду ответа.

Удачи вам в нашем общем деле.

Надя.

16 апреля 2013 г.

 

фотографии: East News, ИТАР-ТАСС