Сталинская Конституция, написанная в 1936-м Бухариным, расстрелянным через два года, была просто шикарной и обещала свободы и права без всяких условий, щедро и через край. Конечно, это была сплошная Фата-Моргана, мираж в тоталитарном сталинском аду. И долгое время «Софья Власьевна» (Cоветская власть) ничем с таким текстом не рисковала, потому что никому не могло прийти в голову потребовать обещанной свободы.
Но шло время, у сталинских крепостных рождались дети, и выросло поколение шестидесятников, которое били не насмерть. Они-то и сошлись 5 декабря 1965 года к памятнику Пушкину на Пушке. Среди них был и Владимир Буковский, которого потом обменяли на Корвалана и выслали из рабской страны, для того чтобы он сегодня вернулся вытаскивать ее из нового, уже добровольного рабства. Этих «недобитых и недопосаженных» хватило на 12 лет. Каждый год они выходили на вахту к Пушкину (а в первый раз в 1965-м даже с лозунгами «Уважайте свою Конституцию»), снимали шапки и платки ровно в 18 часов и молча апеллировали к тому, на чьем памятнике на постаменте было написано: «...В мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал».
Эти люди назвали себя диссидентами, ответить им было нечем, в Конституции было написано много приятных вещей, а свободы предоставлять было нельзя (как Горби предоставил, так через три года СССР вместе с социализмом и кончился). Запад диссидентов поддерживал: как можно Конституцию не соблюдать, это святое. За эти тщетные призывы судили и сажали по 190-прим (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй), а то и по 70-й (агитация и пропаганда с целью подрыва и ослабления строя). Диссидентов ловили по дороге, не выпускали в этот день из дома, утаскивали от памятника на вечер в отделение милиции, но не помогало ничего.
И «Софья Власьевна» нашла противоядие. В 1977 году появляется следующая Конституция — и сразу все меняется. Больше ссылаться не на что. Несвободная страна ограничила предоставление прав и свобод «в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя». Конституция стала такой же жестокой и подлой, как и все государство. Тогда диссиденты переключились на День прав человека, 10 декабря, привязанный к подписанию Всеобщей декларации прав человека в 1948 году. Мы отмечаем этот наш маленький диссидентский праздник: 30 лет выхода на площадь «в тот назначенный час», в 19.00.
И сегодня, тридцать лет спустя, когда некоторые мушкетеры вроде Михаила Боярского или Олега Табакова оказались на стороне Рошфоров из ФСБ и нового кардинала Ришелье, претендующего на красную мантию «национального лидера», мы пришли к ситуации 1965 года. Есть очень хорошая Конституция и безусловное предоставление прав и свобод. И есть суровая путинская реальность, когда нельзя дойти от проспекта Сахарова до Центризбиркома, чтобы отнести петицию, когда нельзя пройти по Невскому или по Тверской, чтобы выразить свой протест. Когда свободы и права нужны меньшинству, а большинство (около 95% от проголосовавших отдали предпочтение ЛДПР, единороссам, мироновцам, коммунистам, аграриям, подсолнухам) довольно похрюкивает в путинском хлеву и вместо Конституции выбирает севрюжину с хреном. Остается внести в Основной закон, в главы о правах, что-то вроде «в интересах государства». Тридцать лет не поменяли главного: «Шагают бараны в ряд, бьют в барабаны. Кожу для них дают сами бараны» (Б. Брехт)
