Актуальные «мудрецы»

На премьере спектакля «На всякого мудреца довольно простоты» громче всех смеялся худрук театра Валерий Золотухин. Ему действительно есть чему радоваться: репертуар Таганки пополнился значительной и определенно коммерчески успешной работой, сделанной лихо, стремительно и злободневно. Владимир Мирзоев подтвердил тезис, что творческая смелость не отделима от смелости гражданской.

Владимир Мирзоев широкой публике стал известен как постановщик актуальной киноверсии «Бориса Годунова», в которой Годунов (Максим Суханов) произносит свой главный монолог «про себя», попутно накачиваясь виски, чиновники высшего звена Шуйский и Воротынский плетут свои подковерные интриги у стен Белого дома, Гришка Отрепьев (Андрей Мерзликин) приезжает в Москву на танке Т-34, а народ «безмолвствует» с пультом от телевизора в руках.

Театралы знают Мирзоева с конца 80-х, когда молодой режиссер шокировал Москву предельно жестким спектаклем «Мадам Маргарита». Мирзоев несколько лет жил и работал в Канаде, потом вернулся в Россию, поработал главным режиссером Театра им. Станиславского, снял несколько фильмов и телеспектаклей, написал несколько книг, сформировал вокруг себя свою труппу во главе с бессменным героем — артистом Максимом Сухановым, хотя постоянно и успешно работает с самыми разными актерскими командами и на самых разных сценах.

„

Девушки из группы Pussy Riot свой «молебен» позиционировали как художественный акт, не стремясь выдать его за религиозный обряд. Персонажи «Мудреца» мнят себя истинно православными, готовыми убить за веру и «забить» на собственные грехи и пороки

”

Диапазон его режиссерских притязаний поражает широтой и многообразием — от бурлескных комедий до экзистенциальных драм. Но что бы он ни ставил — Шекспира, Тургенева, Гоголя, Пушкина или Мольера, — это всегда вызов сегодняшнему дню, всегда острый, волнующий, эмоциональный разговор про сегодня, про сейчас. Мирзоев, как сейчас принято говорить, типичный представитель «либеральной интеллигенции»: он ходит на оппозиционные марши и митинги, подписывает письма в защиту жертв режима — от Ходорковского до Pussy Riot, активно участвует в общественно-политических дискуссиях, не скрывает своих оппозиционных убеждений. Но никто не решится обвинить его в пиаре: он никогда не афиширует своих протестных действий, он просто приходит, например, к зданию Хамовнического суда вместе со всей семьей — и сидит там на травке. Внешне — всегда спокойный, негромкий, взвешенный, его невозможно представить себе кричащим с трибуны: «Да или нет?! Не забудем, не простим?!» Однако за него кричат его спектакли.

История карьерного восхождения молодого человека с хорошими способностями и без всяких моральных запретов, блистательно выписанная драматургом Островским в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», будет актуальна в России всегда. Егор Глумов стремительно переходит из эпохи в эпоху, лишь меняя костюмы. «Кодекс Глумова», знакомый нам со школьной скамьи, не дает сбоев в течение веков: «Не рассуждать, когда не приказывают, смеяться, когда начальство вздумает сострить, думать и работать за начальников и в то же время уверять их со всевозможным смирением, что я, мол, глуп, что все это вам самим угодно было приказать. Кроме того, нужно иметь еще некоторые лакейские качества, конечно, в соединении с известной долей грациозности: например, вскочить и вытянуться, чтобы это было и подобострастно и неподобострастно, и холопски и вместе с тем благородно, и прямолинейно и грациозно».

Понятно, что подавляющему большинству в зрительном зале не понаслышке знакомы эти циничные правила, действующие до сих пор. Общение низших с высшими, подчиненных с начальниками, просителей с дающими насквозь пронизано этой рабской угодливостью, и тот, кто не желает соблюдать эти условия, получает на всю жизнь «волчий билет» и статус «неуправляемого».

„

Глумов бросается целовать Крутицкому руку, а поцеловав, украдкой еще и страстно вылизывает ее языком

”

Как вечен Глумов — вертлявый, обаятельный и циничный молодой человек (Сергей Беляев; в другом составе — Филипп Котов), так вечен старый маразматик-сталинист Крутицкий (Феликс Антипов), так вечен благополучный успешный чиновник из администрации Городулин (Сергей Ушаков), тайно увлекающийся садо-мазо. Вечен полубандит-полуолигарх Мамаев (Иван Рыжиков), вечно молода его слегка расплывшаяся от безделья и скуки жена (Анастасия Колпикова; в другом составе — Ирина Линдт), соблазняющая молодого мужнина помощника прямо в душе, вечна и гламурная блондинка Машенька в каракулевой папахе и розовых кедах (Мария Матвеева), капризно протягивающая: «Я барышня московская, я без денег замуж не пойду». В этих живописных типажах, сыгранных актерами вызывающе карикатурно, трудно не узнать персонажей сегодняшней России — даже и текст Островского менять нет нужды, достаточно бросить на лестницу красную кремлевскую дорожку и спросить заговорщицки у главного героя: «Ты ведь — из НАШИХ?»

Вся эта человеческая тухлятина, конечно, воспитана в православных традициях и свои «ценности» защищает, не уставая бить поклоны, молиться да креститься — тыкая себя перстами то в лоб, то в пупок. Окруженные «благочестивыми» приживалками и ясновидящими аферистками, герои то и дело впадают в религиозный экстаз и под звуки шаманского барабана то корчатся в судорогах, то фальшиво распевают: «Благо — дающим! благо — дающим!» — срываясь от старания то на фальцет, то на визг. Эти ритуальные пляски с горящими свечками в руках, с одной стороны, иллюстрируют жизненную программу юной хищницы Машеньки («Если я согрешу — я покаюсь, я буду грешить и каяться, грешить и каяться»), а с другой — конечно, напоминают о столь модном в этом сезоне жанре панк-молебна. Правда, девушки из группы Pussy Riot свой «молебен» позиционировали как художественный акт, не стремясь выдать его за религиозный обряд. Персонажи «Мудреца» мнят себя истинно православными, готовыми убить за веру и «забить» на собственные грехи и пороки, количество и безнаказанность которых давно превратили их в мертвецов. Так кто здесь бесы?

Спектакль Мирзоева — это спектакль абсолютно свободного человека. В нем нет назидательности и морализаторства. Зато есть веселая злость и насмешливое презрение. И главными, определяющими смысл спектакля эпизодами становятся почти случайные, незаметные вещи. Вот Глумов бросается целовать Крутицкому руку, а поцеловав, украдкой еще и страстно вылизывает ее языком. Вот Городулин мечтательно повторяет несколько раз понравившуюся фразу: «Главное — увеличивать количество добра! Увеличивать количество добра!» — при этом поигрывает плеткой из секс-шопа и потирает след от ошейника на горле. Ангелочки, явившиеся во сне маленькому Глумову, в пересказе матушки (Екатерина Рябушинская) превращаются в журавлей, что завещают маленькому Егору «любить своих начальников, курлы-курлы». А последняя реплика Крутицкого прорывается рычанием сквозь визг беснующейся толпы: «Хор-то есть, запевалы нету!»

Спектакль-гротеск, спектакль-морок, смешной и жутковатый — он словно вплотную подносит к нашим лицам чудо-зеркало, в котором так хочется увидеть прекрасную, умытую, чистую душою и сердцем Россию, но вместо нее видим нечто лоснящееся, перекошенное, красномордое, мутноглазое… Собственно, так у Островского и написано: «У моей Матреши лицо от святости начинает светиться! — Это не от святости, а от жира!»




Tweet