Изнасилованная квартира

Я ожидал нечто подобное в течение последних пяти лет. И хотя я был к этому готов, все равно какие-то вещи упустил. Например, уже отдавая iPad, понял, что не поставил на нем пароль. Просто никогда не думал, что отберут вообще всё. Были и очень неприятные моменты. Когда жена не отдавала свой мобильный телефон, они хотели его силой отобрать. Говорили: «Сейчас мы ее вообще арестуем, на 15 суток посадим». Наконец, они запрещают тебе в своем доме делать даже те вещи, которые ты можешь себе позволить по закону — например, адвоката пустить. Такой полный беспредел, и ты ничего не можешь сделать. Еще оперативники очень удивились, что не нашли у меня дома золотых ваз и прочей роскоши. Мы с ними все эти 13 часов беседовали. Выяснилось, что московские опера и ОМОН читают мой ЖЖ. Спрашивали: «А что там с этими чеченскими «мерседесами», а с плиткой там что?» Правда, все равно разговор сводился к вопросам: «Ну, а если не Путин, то кто? Ты, что ли, вместо Путина?»

От обыска у меня тяжелое ощущение. Тем более что это произошло 12 июня, в День России. В 90-х годах я голосовал за свободную демократическую Россию, а теперь эти опричники позволяют себе такое творить в День России! Правда, к тем молодым ребятам, которые у меня проводили обыск, у меня нет никаких вопросов. Они вели себя очень корректно: они подневольные люди, делают то, что им скажут. Кстати, они с интересом и пониманием отнеслись к книгам, которые видели у меня: «Лужков. Итоги», «Путин. Итоги».

Самое тяжелое в этом обыске было то, что чужие люди, которые с тобой издевательски разговаривают, расхаживают по твоей квартире, ведут себя по-хозяйски. Не дают одеться, сходить в душ, в туалет выпускают под конвоем. Абсолютное личностное изнасилование. На обыске присутствовал кинолог с собакой, и я боялась, что мне подкинут наркотики. Я думаю, они из телефонной прослушки знали, что у меня есть какие-то деньги дома. Думаю, они попытаются эти деньги связать с финансированием митингов оппозиции.

„ 

Алексей Навальный: Когда жена не отдавала свой мобильный телефон, они хотели его силой отобрать. Говорили: сейчас мы ее вообще арестуем, на 15 суток посадим    

Это первый обыск в моей жизни. Морально я был готов к любому развитию событий: дело возбуждено было давно, меня уже допрашивали в качестве свидетеля, я понимал, что в любой момент могут последовать и более серьезные действия. Удивило и шокировало то, что пришли к моим родителям, пожилым людям, которые никак не связаны с нашим движением, вообще политической активностью не славятся. К ним стали ломиться в семь утра и довели их до шокового состояния. Это было самым тяжелым: за себя ответить проще, но тут ты невольно втягиваешь близких людей. А по поводу обыска у меня дома, то когда они пришли, сказали: «Как вы скромно живете, мы думали, что у вас хоромы».

Когда мы были у Собчак, следователи говорили: «Поскольку ты здесь фактически живешь, мы не можем установить, кому принадлежат эти вещи. Вот переписка Собчак с каким-то мужчиной принадлежит Собчак или тебе — не можем установить. Паспорт заграничный Собчак принадлежит тебе или ей — не можем установить». Вслух зачитывали мне ее переписку с другими мужчинами — явно с удовольствием. Еще у следователей была специальная памятка — что изымать. Когда был обыск на квартире у моих родителей, я заглянул в эту памятку мельком. Там было написано, на какие слова в документах и других носителях надо обращать внимание: «белая символика», «несогласные», «протест», «Путин». Поэтому изъяли книгу Панюшкина «12 несогласных» и фильм «Белый вальс». Вообще, самое неприятное — это чувство незащищенности в своем собственном доме. Опера пользуются твоим туалетом, заваривают чай на твоей кухне, трогают твои вещи, забирают их. Если у тебя что-то отберут на улице — это ограбление, а здесь — то же самое, но по закону. И квартира после обыска — как изнасилованная женщина. Вроде все на месте, но осквернено.