Не УДО

Шаховская женская колония № 6 — одна из самых известных в России

Не УДО. В ближайшее время Конституционный суд должен вынести решение по жалобе бывшего главы «Менатепа» Платона Лебедева на порядок предоставления осужденным условно-досрочного освобождения. Лебедев считает незаконным, что суды отказывают в праве выйти на свободу тем заключенным, которые не признают своей вины. Впрочем, гуманизм судей редко когда распространяется и на менее знаменитых сидельцев. Почему российскому зэку, каким бы послушным он ни был в лагере, так трудно выйти до «звонка» — узнавал The New Times

«Ну когда заберет меня маленький самолет? Полечу над землей — горами и тишиной», — голос певицы Валерии звучит над Шаховской женской колонией, заглушая шум молотков — кровельщики кладут новую крышу в одном из жилых бараков. Заместитель начальника колонии по воспитательной части подполковник Ирина Катырина с гордостью показывает корреспонденту The New Times новые постройки: «Вот батюшка строит нам храм белокаменный с голубым куполом, следующей осенью откроют. Новый корпус открываем для женщин, отбывающих срок на облегченных условиях содержания: новые кровати деревянные закупаем, душевые кабинки. Посмотрите, девочки наши розы посадили, укутали мы их на зиму, чтобы выжили под снегом».

Шаховская женская колония — 40 минут езды от Орла — одна из самых известных в России. За ситуацией здесь много лет наблюдают правозащитники, часто бывают журналисты. Им всегда показывают необычные скульптуры Светланы Сасиной: белых медведей, лебедей, дельфинов… Эта немолодая женщина несколько лет сидела в Шахове за кражи и бродяжничество, в колонии занялась творчеством — о ней много писали. После освобождения поселилась недалеко от зоны, но прожила недолго — спилась.

Марину Кольякову суд не отпускает   на УДО, потому что она   не признает свою вину

Картошки на грядке

В Шахове сейчас 1078 женщин, все они, кроме пенсионерок, работают на фабрике. Шьют зимнюю форму для сотрудников МВД по эскизам модельера Валентина Юдашкина. Фабрика должна за смену изготовить 146 комплектов. Работа очень тяжелая, тем более что далеко не все зэчки — профессиональные портнихи. Даешь план — можешь надеяться, что администрация колонии примет во внимание ударный труд при составлении характеристики для подачи на условно-досрочное освобождение и суд будет более благосклонен. Но на практике надежды оборачиваются пшиком.

Худенькой женщине в зеленом костюмчике, сшитом на фабрике той же колонии, 31 год. Зовут ее Марина Кольякова. Она из Мценска. Чуть больше 9 лет провела в Шаховской колонии. Приговор — 12 лет лишения свободы. Статья у Марины тяжелая — нанесение тяжких телесных повреждений. Она свою вину никогда не признавала, говорит, что этого преступления не совершала. Да и в самой колонии Кольякову считают невиновной все, даже сотрудники. Ее история известна многим: Марину дважды оправдывал Мценский районный суд, а на третий раз осудил на 12 лет. Доказательства при этом были прежними* * «Будешь сидеть, как картофель на грядке», The New Times № 5 от 15 февраля 2010 г. .

Два года назад губернатор Орловской области Александр Козлов ходатайствовал о ее помиловании, но президент Медведев в том отказал. На воле у Марины — тринадцатилетняя дочь, которая живет с бабушкой.

«Я председатель совета коллектива осужденных, — перечисляет Марина, — бригадир цеха закройки, 18 поощрений. Колония рекомендовала меня на УДО. Но и Кромской суд, и Орловский областной отказали мне. Теперь вся надежда только на Верховный и на Конституционный».

«Аргументируя отказ в УДО, судья Кромского суда указал, что Кольякова не признала вины в совершенном преступлении, а неотбытый срок наказания составляет более 3 лет. И оба эти аргумента не соответствуют закону, — говорит адвокат Анна Ставицкая. — Во-первых, Верховный суд неоднократно указывал, что непризнание вины не является препятствием для УДО. Во-вторых, УДО законодателем для того и придумано, чтобы осужденный выходил на свободу раньше окончания срока. Тут должно учитываться лишь поведение осужденного, а у Кольяковой поведение было безупречным. Так что суд грубо нарушил закон».

Разговариваем с Мариной в комнате психологической разгрузки. Здесь красота: огромный бежевый ковер на полу, цветомузыка, плазменный телевизор и DVD. На вопрос, бывает ли Марина у психолога, она отвечает: «Времени нет, я все время работаю».

В Шаховской колонии строят храм

«В нашей области по УДО отпускают только тех, кому остается досидеть 4–5 месяцев, — рассказывает Кольякова. — У женщин уже нет никакого стимула хорошо работать. Моей дочери 13 лет, она приезжает ко мне на свидания, но думает, что это больница, в которой я лежу. И так в течение 9 лет».

Согласно УК и УПК РФ, осужденный имеет право просить УДО после того, как он отбыл либо половину срока, либо две трети — в зависимости от тяжести статьи. Но на практике эта норма не действует. В лучшем случае отпускают по УДО, когда до освобождения остается полгода-год.

«Была у нас такая Марина Петрунина, сидела за наркотики, она во всех спектаклях главные роли играла, колония за нее ходатайствовала, но суд отпустил ее, лишь когда ей осталось досидеть всего несколько месяцев, — рассказывает другая осужденная. — Мы знаем, что суды нарушают постановления пленумов Верховного суда, мы их наизусть выучили. Но что толку?» С ней согласна и подполковник Катырина: «В последнее время у осужденных нет стимула хорошо себя вести. Подавай не подавай на УДО, все равно не освободятся».

Скульптура «Аленушка» работы   заключенной Шаховской колонии   Светланы Сасиной

По словам пресс-секретаря Орловского областного суда Дины Ягуповой, за 8 месяцев 2011 года местными судами была удовлетворена почти половина ходатайств осужденных. Правда, большинству тех, кто вышел на свободу, оставалось сидеть не больше года. Только двум скостили 2 года.

«Удовлетворять или не удовлетворять ходатайства осужденного об УДО — это право, а не обязанность суда, — сказала в интервью The New Times Дина Ягупова. — Случается так, что человек, едва освободившись условно-досрочно, уже через несколько дней вновь совершает преступление, и оно может быть более тяжким, чем то, за которое он ранее отбывал наказание и был освобожден судом. Сейчас в колониях Орловской области из 4066 человек 701 — это те, кого ранее освободили по УДО, 17% от всех осужденных». По мнению правозащитников, судебная статистика здесь лукавит и не приводит данные по рецидивистам, возвращающимся в колонии после отсидки полного срока. «По нашим опросам, которые мои коллеги проводят в регионах, рецидив среди тех, кто был отпущен условно-досрочно, в два раза ниже, чем среди тех, кто отсидел срок от звонка до звонка и вернулся в зону, — сообщил The New Times глава Комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин. — А ФСИН такой статистики вообще не ведет, потому что УДО находится в компетенции суда».

Рабочие лошади

Сергей Бронников — руководитель Федерации гиревого спорта Кировской области, часто ездит по кировским колониям. Занимается с осужденными спортом. Хорошо знает ситуацию изнутри. По его мнению, в непростой ситуации с УДО виновата не только судебная система.

«Когда осужденный подает ходатайство, он должен согласовать его с начальником отряда и воспитательным отделом колонии, а те могут тянуть месяцами, хотя по закону положено 10 дней на сбор материалов для передачи дела в суд, — говорит Бронников. — Колонии бывает невыгодно отпускать человека на свободу, потому что он уже обучен, умеет работать и он управляем, если сравнивать с основной массой осужденных. Поэтому часто осужденный, имеющий положительный послужной список, получает отрицательную характеристику от администрации со странной формулировкой: «характеризуется противоречиво». Вроде бы работает хорошо, имеет поощрения, но окончательно еще не исправился. И суд отказывает».

Бронников говорит, что 99% так называемых экономических осужденных, получивших сроки за мошенничество и неуплату налогов, освобождаются за взятки. «Был у меня такой случай, — рассказывает он. — Ко мне обратились люди и попросили поспособствовать освобождению одного бизнесмена за 500 тыс. рублей. Я сказал, что ничем не смогу помочь. А потом узнаю — этот человек через 3 месяца освободился, хотя у него было несколько взысканий».

Осужденные ИК-11 Кировской области —  призеры Всемирных игр по гиревому спорту  с тренером Сергеем Бронниковым  (второй слева)

И таких случаев — тьма. Вот один лишь пример — история бывшего чиновника (в прошлой жизни — глава Тульского управления Росимущества) и бывшего члена «Единой России» и помощника еще вчера спикера Госдумы Бориса Грызлова Максима Дударева.

Дударев отбывает семилетний срок в ИК-2 Тульской области по статье «Мошенничество в особо крупном размере»* * По версии следствия, Дударев в 2007 г. обещал подряды на реконструкцию городского здания, за что якобы брал откаты, но клиентов потом «кинул». . Как написал он в письме на имя директора ФСИН Александра Реймера, «21.12.2009 года, когда я приехал в колонию, начальник Андрей Кривцов, зная мою статью, предложил «договориться» об уходе на УДО. Мне было предложено отремонтировать столовую производственной зоны. Для этого Кривцов выделил специального подрядчика /…/, который и осуществлял ремонт. Я частями выплачивал ему сумму 600 тыс. рублей». По словам Дударева, едва он чуть затягивал с платежами, начальник колонии отправлял его в ШИЗО (штрафной изолятор), а как со взысканиями претендовать на УДО?

В октябре 2010 года Кривцова с должности сняли. Следующий начальник колонии, наоборот, осыпал Дударева поощрениями за хороший труд, но сообщил по секрету, что по УДО ему не уйти: глава УФСИН по области Валерий Усачев против — ему, дескать, не понравилось, что Дударев писал жалобы на Кривцова. В 2011 году ИК-2 Тульской области возглавил уже третий начальник за два года — Владимир Бровкин. Как пишет Дударев, «Бровкин В.В. /…/ мне прямо в глаза сказал, что если я сделаю ремонт в отряде, завезу новую технику (холодильник, микроволновку, DVD…), то колония поможет, однако, когда я к нему обратился, он сказал лишь, что мы, зэки, и так должны сотрудникам». Не надеясь уже на результат, бывший помощник Грызлова решил перестать «финансировать» зону. Отношения с начальством колонии у него окончательно испортились. 8 ноября Тульский суд рассмотрел ходатайство Дударева об УДО и отказал: «осужденный еще не встал на путь исправления».

«Экономических» «доят» везде. В разных регионах называют почти одинаковые расценки за УДО для таких, как мы, — $10 тыс. за 1 год. Стоимость свободы «плавает»: когда «решалы» определяют цену, они ориентируются на сумму ущерба, указанную в приговоре», — прокомментировал ситуацию с Дударевым один бывший «экономический» сиделец.

У осужденной Марины Кольяковой нет денег «купить» себе УДО. Как ударница швейного производства, она по тюремным меркам зарабатывает много, но на руки получает лишь 4 тыс. рублей — 25% ее заработка забирает колония. «Я откладываю деньги дочери на ноутбук, — призналась Марина The New Times. — Она в своем классе единственная, у кого нет компьютера».

Зэки и тюремщики живут в разных реальностях, хотя и в одних зонах. Одни говорят, что УДО дают лишь в последние полгода или за деньги, другие приводят вполне благополучную статистику: так, начальник пресс-бюро ФСИН России Александр Кромин сообщил The New Times, что за первые 6 месяцев 2011 года из 85 152 осужденных 51 495 человек были освобождены условно-досрочно. Сколько оставалось сидеть этим «счастливцам», какие средства использовали зэки для получения свободы — о том статистика умалчивает.


Tweet