Я — объект

Из цикла «Обнаженная со скелетом», навеянного практикой тибетских монахов, преодолевающих страх смерти тем, что спят рядом с мертвецами

Я — объект. В центре современной культуры «Гараж» открыта ретроспективная выставка сербской мастерицы перформанса Марины Абрамович. Перед входом зрителей встречает грозная табличка на тонкой ножке, запрещающая посещение молодым и эмоционально неустойчивым лицам из-за откровенности, жестокости и натуралистичности произведений. The New Times не удержался от искушения

Портрет с куклой

Все на месте! На месте видео с откровенными сценами. В «Балканском эротическом эпосе», например, люди в национальных одеждах и без воспроизводят архаические ритуалы. Мужики совокупляются с землей, массово и слаженно повышая урожайность, бабы, задирая крестьянские юбки, с криками подставляют обнаженные части тела дождю, вызывая сухую погоду, величественная черноволосая женщина с крупными чертами лица (это сама художница) сосредоточенно массирует грудь, наоборот, моля о дожде.

Из серии «Балканский эротический эпос» — «Моление о дожде»

На месте жестокие видеофрагменты. Заявив еще в 1970-х, что тело художника — это объект и художественное произведение, Марина Абрамович с тех пор так к нему и относилась. В поисках собственного «я», его границ и возможностей, физиологических и эмоциональных, она на себе провела множество экспериментов. Порой только чудом финал оказывался удачным. Однажды Абрамович выстроила на полу галереи пятиконечную звезду, облила ее бензином и подожгла. Должно было получиться очень красиво: пылающее и постепенно исчезающее в огне коммунистическое прошлое, в центре которого, как спящая красавица, неподвижно лежит обнаженная художница, намекая на то, что рано или поздно на смену анонимным массам всегда приходит индивидуальность — или еще на что-нибудь в этом роде. Но пока зрители пытались разгадать изощренную символику, художница чуть не погибла: она не учла, что внутри звезды весь кислород сгорел. Спас ее, уже потерявшую сознание, какой-то догадливый зритель.

Впрочем, в другой раз зрители чуть ее не убили. Абрамович в течение дня находилась в комнате рядом со столом, заваленным опасными предметами — там были кухонные приборы, бутылки с вином, ножницы, лезвия, булавки и даже револьвер. Посетителям предлагалось делать с художницей все, что им придет в голову. И они не отказались. Кто-то схватил револьвер, вложил его в руку Абрамович и приставил к ее виску. «После шести часов перформанса я, в крови и со слезами на глазах, голая пошла в сторону зрителей, от чего они выбежали из комнаты. Я помню, что, придя в отель в этот вечер и посмотрев на себя в зеркало, обнаружила у себя прядь седых волос», — вспоминает художница, которой тогда не было и тридцати.

«Крик» — совместный перформанс Марины и ее друга, художника Улая

Сквозь шум и крик

«Невесомость». Первое испытание для посетителей выставки: нужно пройти между двумя обнаженными телами. На выставке в Италии это были Марина и Улай. В «Гараже» пары меняются

В последние годы Абрамович увлеклась идеей музеефикации своих и чужих работ. Ускользающей материей перформанса можно овладеть ее же средствами, не пытаясь законсервировать художественную акцию, а, наоборот, делая ставку на вечную уникальность. Художница пригласила в «Гараж» молодых добровольцев, провела мастер-классы и оставила их в выставочных залах в качестве художественных объектов — в часы работы выставки они повторяют некоторые (впрочем, не самые экстремальные) из ее перформансов. Так что зрители могут насладиться классикой современного искусства не по пересказам или видео, а вживую.

Но у больших художников есть одна особенность: они дают больше, чем обещают. Такова и Абрамович: откровенность, жестокость и натуралистичность ее перформансов, чего не отнимешь, не вполне отражают задумчивую, медитативную, а кое-где остро лиричную интонацию этой художницы, которую можно различить сквозь все шумы, крики и внешнюю кровавость ее работ. Один из последних залов рассказывает о ее недавней работе, давшей название всей выставке, — «В присутствии художника». Посетители нью-йоркского Музея современного искусства садились тогда на стул напротив одетой Абрамович и молча смотрели ей в глаза; в отличие от нее они могли встать и уйти в любой момент. В «Гараже» показываются видеофрагменты таких сетов и несколько десятков видеопортретов: веселые, уставшие, молодые, морщинистые, тусклые, воодушевленные, плачущие, злые, удивленные, благодарные лица простых американцев — на одной стене и спокойное, умиротворенное, похожее на скульптуру лицо Абрамович — на противоположной стене. Художница не кричит, не ест лук, не режет себя, не сдвигает бетонные плиты, не играет со змеей, не принимает психотропные вещества — словом, не делает ничего, что она делала в других залах, и не делает ничего вообще. Но что-то происходит. Это что-то, кажется, и есть искусство. Можно назвать и по-другому — присутствие.


Tweet