Парижане везут на гастроли четыре спектакля: три одноактных объединены в одну программу (ее показывают первые три дня), один полнометражный балет идет отдельно. Все сочинения относятся к разным эпохам ХХ века (в балете их было несколько).
Манифест свободы
«Сюита в белом» Сержа Лифаря — рафинированный балетный класс, парад звезд, утонченная классика. Фуэте вертит «ледяная дева» Аньез Летестю, юный принц Ганьо отрывается в мазурке, адажио достается обморочно-нежной Изабель Сьяравола и надежному, как клятва испанца, Хосе Мартинесу. «Сюита» была сочинена Лифарем в 1943 году — это была отчаянная попытка выстроить «башню из слоновой кости» в оккупированном Париже. Балет фантастически, изумительно красив, но любому знакомому с историей человеку кажется, что в этой торжественной демонстрации есть зажатый, преодолеваемый страх. Впрочем, может быть, это только кажется.
«Сюита в белом» Сержа Лифаря — утонченная классика балета
Рядом с «Сюитой» в один вечер покажут «Болеро» Мориса Бежара, настоящий манифест свободы — и свободы балета, и свободы вообще, отважный и патетический одновременно. В центре сцены, на красном столе, — солистка. Вокруг напряженно вглядывающаяся в нее, подступающая и колышащаяся толпа мужского кордебалета — так это было в 1961-м, когда Бежар поставил его для югославской балерины Душки Сифниос. Артист — не слуга, работающий для развлечения, когда «приличные люди кушают», он (она) объект поклонения, объект желания (но: руками не трогать!) и вождь. После Сифниос «Болеро» танцевали многие звезды (в том числе Майя Плисецкая), а через некоторое время стали танцевать и мужчины-этуали. Смысл балета при этом, понятно, изменился — и это был знак сексуальной революции, прогремевшей в Европе: теперь мужская толпа имела право вожделеть и поклоняться герою своего пола. В Москве покажут обе версии — «мужскую» (на столе будет Никола ле Риш) и «женскую» (Мари-Аньез Жилло): каждый зритель выберет свое.
В этот же вечер нам покажут французскую деревню («Арлезианка» Ролана Пети). Простодушный, чуть не по-ярмарочному рвущий страсти в клочья балетик призван уравновесить глыбы сочинений Лифаря и Бежара. Деревенский парень, влюбленный в легкомысленную девицу, на которой не может жениться, сходит с ума и кончает с собой, перед этим пометавшись по сцене в шальных прыжках.
И под занавес гастролей — балет «Парк» Анжелена Прельжокажа на музыку Моцарта, ставший гимном Версалю, этому чуду света, «чуду кустов и аллей».
«Арлезианка» Ролана Пети — простодушная «деревенская» история любви
Как стать этуалью
Во французском балете все не так, как в нашем. Даже слова. «Кордебалет» они называют «кадриль». «Корифеи» — это не «мастера искусств», как привычно воспринимается это слово в России. То есть мастера, конечно, но еще не знаменитости — первая линия кордебалета, иногда исполнители крохотных ролей. «Сюжеты» — исполнители ролей побольше, но все равно до видных партий им еще расти и расти. «Первые танцовщики» — народ, который у нас называют «солистами». «Первые танцовщики» обычно выходят во «вторых» ролях, но могут получать и главные роли.
«Этуали» — это «звезды», но это не дежурный комплимент, а строчка в штатном расписании оперы. Верхняя ступенька карьерной лестницы. Подняться на нее можно только прыжком: если все предыдущие ступеньки артист преодолевает в результате открытого и обсуждаемого прессой конкурса (каждый год все желающие показывают мэтрам выученные фрагменты партий, и по результатам показа корифеи становятся сюжетами, а кто-то из сюжетов переходит в первые танцовщики), то получение ранга «этуаль» от конкурса не зависит. Тут исчезают понятия «выслуги», даже «выучки» — и появляются слова типа «харизма» и даже «божественная благодать». В какой-то из вечеров «первый танцовщик» (или танцовщица) ранга исполняют свою роль так, что зал начинает вопить, стонать и вызывать на поклоны по двадцать раз. Тогда после такого спектакля на сцену выходит руководитель балетной труппы (сейчас директор балета — Бриджит Лефевр) и объявляет, что вот с этого вечера герой (или героиня) — этуаль.
В Парижской опере может быть только определенное число этуалей (сейчас 18, по 9 мужчин и женщин) — это ведь еще и вопрос бюджета. То есть все-таки особенное внимание на возможных звезд начальство обращает тогда, когда кто-то из звезд действующих собирается выйти на пенсию. И в общем-то принято производить в «звезды» после того, как человек прошагал всю карьерную лестницу. Но Рудольф Нуреев, будучи во главе оперы, нарушал это правило и вытаскивал талантливых людей в «звезды» без промежуточных ступенек, а в наше время юные «звездочки» проскакивают все ранги очень быстро. (Матье Ганьо стал этуалью в 20, Матиас Хейман — в 23). Такое «неправильное» явление этуали — практически национальный праздник. Размеренная, строго организованная Парижская опера всегда готова к исключениям из правил, ждет их и на них надеется.
«Болеро» Мориса Бежара — манифест свободы, в том числе свободы человеческих отношений
Дорогое удовольствие
Билеты на Парижский балет в Москве стоят дорого. Очень дорого. Самый дешевый билет на ярус, на место, с которого прилично видно, — четыре тысячи рублей. Партер — около восьми тысяч. То есть ровно в два раза дороже, чем в Гранд-опера в Париже. Но утешаться можно одним: не только наши на гастролях стараются работать гораздо лучше, чем дома. Парижане (труппа гораздо более стабильная и ответственная) также чувствуют себя послами, часовыми у ворот и т.п. Правда, «За Родину!» перед выходом на сцену (как когда-то Светлана Захарова в кулисах Гранд-опера) не кричат, но выкладываться будут на двести процентов. Посмотреть на это стоит.
