55 лет назад был вынесен смертный приговор российскому Нечерноземью, брошенному, обезлюдевшему, заросшему бурьяном. А на экранах телевизоров все 60-е наяривал на гармошке Иван Бровкин, окончательно исправившийся в фильме «Иван Бровкин на целине».
Российские писатели-деревенщики (Ф. Абрамов, В. Тендряков) исходили слезами за забитых и безгласных крестьян в борьбе с этим монстром — колхозом. Лев Тимофеев в своей отчаянной книге «Последняя надежда выжить», пошедшей в сам- и тамиздат, доказывал, что только отказ от колхозов спасет страну от голода. В 1985 году он получил за это 6 лет лагерей, не считая ссылки. Вечный закон села: крестьяне имеют отличные результаты в личном хлеву и на приусадебном огороде и какую-то малость на ничьей колхозной земле, а на ничью колхозную скотину даже смотреть оторопь берет. Эта формула сработала и на целине. Она бы и на Луне сработала. Да, когда-то американцы в фургонах пересекали прерии, направляясь на Дальний Запад. Это была их целина. Но каждый переселенец рвался к участку своей, а не государственной (то есть ничьей) земли. Поэтому хлеб Америка не покупала, а говядина росла у нее в Техасе у каждого скотовода индивидуально.
Когда граф Витте затеял переселение русских крестьян в Сибирь, каждый получал огромный кусок земли, и очень скоро владелец «всего» 40 голов стал считаться бедняком.
В 1991-м новорожденное российское фермерство было погублено агрессивными председателями колхозов, настоящими латифундистами, и лузерами-колхозниками, ненавидевшими фермеров вплоть до поджогов и диверсий. В середине 90-х газеты писали о жуткой истории фермера Леры Д. Окрестные колхозники отравили скот, подожгли амбар и вытоптали поле. Лера не выдержала, схватила ружье, ранила одного мародера. Ее посадили. Болотный коммунитарный мир узаконенного безделья и воровства засасывал хрупкое зарождающееся фермерство. Публицист Юрий Черниченко и депутат Петр Филиппов в начале 90-х закидали Ельцина докладными записками на эту тему. Они читали доклады на всех демократических тусовках. Тема была одна: распустить колхозы, не дать им задавить фермерство. Это сделал в Армении тогдашний президент, тихий доктор наук Левон Тер-Петросян. Крестьяне легли спать колхозниками, а утром встали и узнали, что колхозы распущены, что надо брать свой пай и работать на собственном клочке земли или продавать его и уходить в город. В Армении фермерство выжило, а у нас оно пало жертвой колхозного большинства. А то, что колхозы переименовали, так от этого они слаще не стали.
Так было и во времена Столыпина. Большинство так и не вышло из общины, несмотря на разрешение. В России «все устаревшее и отжившее нужно душить в зародыше», как советовал писатель Александр Зиновьев. Колхоз — община — вервь. Вервь — это была коммуналка IX века, еще княгиня Ольга от нее плакала.
А сегодня выясняется, что колхозная Россия только на 40% снабжает себя продовольствием, а аграрное (колхозное) лобби требует (и получает) повышение пошлин на привозное мясо. Аграрное лобби колхозных председателей считает, что есть импортную свинину — это свинство. Не придется ли по четвергам устраивать рыбный день, как в 70-е? Наши колхозы еще принесут нам сюрпризы.
