«Шлем привет, товарищ Сталин, дома будем через год»
А. Апсолон, «Лейся песня на просторе», 1937
Эпоха великих географических открытий не закончена. Напротив, последние годы открыли ее заново, и даже подзабытое понятие «Новороссия» вернулось в виде выставки, которая была предложена Российским географическим обществом (РГО) к осмотру президентом и называлась «100 достоверных фактов о Новороссии». Хотя, разумеется, надо было смотреть на предмет шире и представить к заседанию РГО и перевыборам его начальником Шойгу что‑нибудь вроде глобуса России в соответствии со стихотворением Тютчева «Русская география»: «От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная... Вот царство русское». Кстати, как сообщил президент, скоро появится и единый учебник по географии — чтобы дрожащая рука ребенка уже не колебалась, где поставить границы России на контурной карте «от Ганга до Дуная».
Заговор англо-сакса Харингтона
После заседания РГО Путин отвечал на вопросы журналистов о санкциях США и «Томагавках» и сгоряча перепутал направление экспортно-импортных операций, посетовав на ограничение экспорта суверенных российских унитазов (если такие вообще существуют в природе), в то время как речь шла, напротив, об ограничении поставок этих изделий с Запада. (Каждый стоявший в золотые советские времена в безнадежной очереди перед магазином «Сантехника» знает, какими трагическими могут оказаться последствия; впрочем, хотя унитазы по цене станут золотыми, параллельный импорт спасет от дефицита.) Но это все коварство англо-саксов, ибо известно, что чуждый российским традиционным ценностям предмет по имени ватерклозет был изобретен британским придворным поэтом Джоном Харингтоном на рубеже XVI–XVII веков, помимо прочего, автором известных стихотворных строк: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Кремлевским ли обитателям не помнить об этом, если в шаговой доступности от центра принятия решений на улице Варварка находится внушительный народный мемориал, посвященный покойному кремлевскому «повару».
В ходе реализации новых географических открытий на заседании РГО традиционно большое внимание уделялось продвижению России в Арктике. Ведь арктический миф лежал в основе формирования идеологии восстанавливаемого величия и вставания с колен. Еще в 2007 году полярник Артур Чилингаров опустил российский флаг на дно Ледовитого океана в районе Северного полюса, пометив территорию. В 2010‑м Сергей Иванов, в то время вице-премьер, активно доказывал, что подводный хребет Ломоносова — прямое продолжение Сибири. Предполагалось, что там находятся несметные богатства углеводородов, что, впрочем, полтора десятка лет спустя в свете санкций и выпадения из бюджета нефтегазовых доходов не является столь важным знанием. Знал бы товарищ Сталин, чем и как обернется энергетический баланс, может, и не боролся бы столь ожесточенно в свое время за уголь Шпицбергена.
Владимир Путин и Сергей Шойгу во время посещения выставки проектов Русского географического общества изучают карты времен Российской империи, 23 октября 2025 года. Фото: RIA / Kremlin Pool
Суверенный AI и жизненное пространство
Преемственность Путин, впрочем, сохраняет, в строгом соответствии с имперско-колонизаторским пафосом хита 1937 года «Лейся песня» композитора Пушкова и автора слов Апсолона, заглушавшего своей бравурностью наступивший Большой террор: «Нам приказ Страны Советов — победить полярный мрак и на Севере далеком водрузить советский флаг».
Внимание Кремля к РГО, всегда подчеркнуто пристальное, обусловлено не нормальным ностальгическим подростковым интересом к географии (я в школьные годы географией, картами, географическими загадками Захара Загадкина, равно как и Майн Ридом с Жюль Верном просто бредил), а тем, что эта наука становится инструментом имперской политики, идеологии и пропаганды. Дело путинской географии — закреплять границы империи и воспитывать в имперском духе молодежь, о чем вполне откровенно и говорится: 2027‑й должен стать Годом географии с «закреплением карт — новых карт», как сказал президент РФ. А чтобы все это осталось во всемирном разуме, нужно выдрессировать на наш манер искусственный интеллект:
«...Внимание на фонды РГО надо обратить и компаниям, занимающимся развитием, обучением искусственного интеллекта. Только опираясь на нашу культуру, историю, языковое богатство, традиции, традиционные ценности, мы сможем создать именно суверенные модели искусственного интеллекта, а не копировать чужие решения, что приводит и к технологической, и мировоззренческой зависимости, а, значит, в конечном итоге и к утрате суверенитета...»
То есть у всего мира он, этот самый AI, будет один на всех, а у нас — свой, сермяжный, кондовый и домотканный. В этом смысл политики Путина в целом — отделиться от мира, установить свои «суверенные» правила в противовес мировым, «непонятно кем установленным». География тоже будет своя, единожды и единообразно установленная. Она, как заметил Шойгу в интервью ТАСС, посвященном его переизбранию главным по глобусу России, должна будет избавить молодежь от «чувства вины» за некоторые обстоятельства российской географии и истории. Особенно пикантно это звучит при воспоминании о бессмысленных мегаломанических проектах, так и не реализованных Сталиным даже с использованием рабского труда узников ГУЛАГа — в силу нерациональности и ненужности даже в административной экономике. Планов у Шойгу, который, конечно, рад переключиться с СВО на что‑то более позитивное, множество. Например, проект, которому позавидовали бы и советские плановики и силовики, расселявшие человеческие ресурсы (в основном насильственно), и социалисты-утописты:
«...Нужна глобальная идея. Предлагаю запустить проект с рабочим названием «Места для жизни». Он позволит на основе новых фактических данных показать идеальные для расселения человека точки в регионах России...»
Решить эту проблему должна «экспедиционная деятельность» — не она ли проходит сейчас в рамках того, что называется «спецоперацией»?
Шойгу давний сторонник масштабных проектов в той же Сибири. Но, как и при Сталине, пожалуй, реализовать их без «буржуазных спецов» и иностранных инженеров не получится. Для этого нужен Трамп, что хорошо известно другому стороннику мегаломании Кириллу Дмитриеву.
У Шойгу, судя по его гигантскому интервью государственным СМИ, во всем виновата перестройка. Как и у Путина — 1990‑е, о чем он еще раз сообщил в тот же день, когда географические открытия были дополнены демографическими на заседании Совета по реализации государственной демографической и семейной политики.
Сюжеты связанные: намеченные Шойгу стройки и новые места переселения... то есть расселения народов требуют физического наличия людей. Желательно непритязательных, то есть из многодетных семей, которые, если не считать семьи мини-, миди- и макси-олигархов и высших чиновников, чрезвычайно бедны и иждивенчески настроены (что государству и нужно с точки зрения простоты управления). Путин по-прежнему полагает, что демографическая яма 1990‑х обусловлена собственно характером преобразований, происходивших в то время. И ведь не зря, как говорят инсайдеры, в сегодняшней ВШЭ не приветствуется частое упоминание демографа-классика Анатолия Григорьевича Вишневского (хотя как изъять из названия Института демографии ВШЭ его имя?). Он‑то как раз и объяснял природу явления:
«...Возьмем, скажем, появление естественной убыли населения в начале 90‑х. Его часто объясняют шоком от реформ Гайдара, вредоносным действием «лихих 90‑х» и т. п. Но это совершенно неверное объяснение... К началу 90‑х 60‑летнего возраста стали достигать не воевавшие поколения, появившиеся на свет в 1927‑м и в последующие годы, когда рождаемость в России была еще высокой, они были более многочисленными, соответственно, было большим и число смертей — умирают все же в основном пожилые люди. А на числе рождений сказалось второе эхо войны: низкое число рождений в военные годы первый раз напомнило о себе малым числом потенциальных матерей через четверть века, в конце 1960‑х, а второй раз — еще через четверть века, в начале 90‑х...»
Хороводы в кокошниках
Но в том же выступлении Путин настаивал на еще одном демографическом открытии:
«...Конечно, внутренние ценностные установки (для повышения рождаемости. — А. К.) являются гораздо более крепкими и важными. У нас что, крестьянские семьи в России жили на уровне среднеевропейского дохода, что ли? Нет, а в семье было семь-десять человек. Ценностные установки совсем другие, мировоззренческие — вот что лежит в основе и должно лежать в основе демографической политики...»
Здесь перепутаны ценностные ориентации, приписываемые исключительно русском народу, и исторический период (всех без исключения стран) до демографического перехода, санитарной и контрацептивной революций. Да-да, революции бывают не только «цветными». Привычки мыться и пользоваться изобретением вышеупомянутого Джона Харингтона, предполагающие наличие канализации и водопровода; урбанизация; рост числа образованных людей, да еще со средним доходом; использование контрацептивных средств и увеличение цены человеческой жизни — все эти достижения первоначально преимущественно западной цивилизации внедрялись в повседневную жизнь разных народов постепенно. Россия с опозданием встроилась в демографический переход и в том числе в контрацептивную революцию и сознательное управление человеком своим репродуктивным поведением, но все‑таки встроилась. Сейчас государственная политика тянет куда‑то в период до демографического перехода, а ее идеологи вроде Дугина и вовсе предлагают вернуться в едва ли не первобытное состояние.
Водить хороводы в кокошниках в честь отправляемых в армию рекрутов, набираемых для расширения пространственных характеристик русской географии — таков идеал? Нет ли в нем чего‑то архаичного...
История с географией и демографией, да и со специфической суверенной исторической наукой продолжается. Отказ от мирового наследия в пользу специально изобретаемого суверенного дорого обходится стране и ее человеческому капиталу. А уж когда появится суверенный AI, естественный общечеловеческий интеллект рискует потерпеть почти необратимое поражение.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».