Режим метит территорию словами и делами. Памятниками Сталину, Ивану Грозному и Жданову. Учебниками и заданиями по ЕГЭ и ОГЭ. Репрессивным законодательством и бесконечными запретами. Ужесточением — в пользу себя — феодального права преимущественного проезда машин с мигалками. Навешиванием желтых звезд на нежелательных и иноагентов. Все более откровенными высказываниями и повсеместным использованием языка ненависти, призванными разжечь негативные чувства по отношению к тем, кто шагает не в ногу с равнодушной толпой. Невиданными карьерными, образовательными и социальными преференциями тем, кто находится в окопах или возвращается из них.
На знамени — уже переставшая быть причудливой смесь политического православия со сталинщиной. О Сталине как хоругви режима откровенно говорил при закрытии весенней сессии Думы ее спикер Володин. Положительному герою всегда должен соответствовать отрицательный. И вот прокуратура объявляет нежелательными две очень небольшие и не слишком заметные организации, но носящие имя Андрея Сахарова. Сразу две — чтобы был понятен символический смысл принятого решения: организации уязвлены из-за имени Сахарова, потому что этот наш выдающийся соотечественник — враг. Враг в прошлом — значит, и в настоящем враг. «Мир. Прогресс. Права человека» — это то, с чем борется режим, взявший на вооружение милитаризм, архаику, психологию толпы.
Нынешние политики с легкостью ворочают гигантскими и сложными историческими пластами, щедро раздают знаки «плюс» и «минус» целым эпохам и политическим деятелям, по сравнению с которыми они — никто. Это возможно потому, что мы живем в эпоху чудовищных упрощений — а иначе не объяснить человеку массы, почему Россия должна в современном мире вести боевые действия, изолироваться от мира и культуры, замыкаться в своем мессианстве, а ее население вынуждено терпеть ухудшение качества и уровня жизни.
Вот слова Володина о Сталине, точнее, лишь небольшой фрагмент восхваления, как если бы спикер выступал не на сессии Думы, а на каком‑нибудь XVII партсъезде:
«...И вот в этой связи очень правильным было решение наших коллег из фракции КПРФ пересмотреть решение XX-го съезда. Потому что во многом именно решение съезда заложило отношение не только к лидеру государства, который практически сделал все для его создания, и как верховный главнокомандующий сделал все для победы в Великой Отечественной войне, но и это решение заложило отношение к нам со стороны наших оппонентов...»
Акт самопознания нации, ее хотя бы частичного, но покаяния, какой-никакой, а рефлексии, одной риторической интервенцией отменен. Оскорблена память советского народа, который не благодаря Сталину, а вопреки его варварской политике (что сам тиран признавал в знаменитом тосте за русский народ) выстоял в страшной войне. Ошельмована память миллионов людей, погибших в лагерях, миллионов семей, живших с клеймом «членов семьи врага народа» или «космополита», в постоянном страхе и нужде. Искажена история воинственной, враждебной по отношению к собственному народу и одновременно экономически неэффективной империи, чей неаппетитный развал продолжается и сегодня.
Хрущев и Горбачев, с точки зрения историка-любителя Володина, что‑то там «топтали». Эти лидеры были отнюдь не безгрешны. Но оттепель была временем относительной свободы, попыток освобождения людей и культуры, самостоятельного мышления. «Люди выпрямились», говорили тогда. Горбачев избавил мир от страха ядерной войны, сейчас этот страх вернул Путин. Горбачев создал предпосылки для возвращения изолированной империи в мир, Путин развернул Россию над Атлантикой окончательно. Горбачев дал возможность людям думать, говорить и действовать свободно, сейчас права и свободы человека и гражданина нарушаются на каждом шагу. Несвобода и враждебность к миру объявлены основой национальной идентичности и государственности. История монополизирована автократией, и потому есть возможность с высокой трибуны невероятным образом искажать исторические факты, а сложное представлять простым и черно-белым. Что там такого «растоптали» эти лидеры, сделавшие попытку привить хотя бы элементы гуманизма к железобетонному столбу многовековой деспотии?
В эту черно-белую матрицу «свой-чужой» поместили и один из главных символов подлинного патриотизма и, выражаясь словами Достоевского, «всемирной отзывчивости» — Андрея Сахарова. Важно было сначала уничтожить хранилище памяти о великом соотечественнике — Сахаровский центр, изгнать его за пределы отечества. А теперь все, что связано с именем Сахарова, пометить безысходным словом «нежелательный».
Простая, черно-белая, внятная картинка: Сталин вместо Сахарова, Сталин против Сахарова. Барельеф на «Таганской» против «Мира. Прогресса. Прав человека». Против «Прогресса, мирного сосуществования и интеллектуальной свободы».
В сахаровской вселенной, как в стихотворении Арсения Тарковского, именно человек — «посредине мира». Права и свободы — это то, что отличает человека от «мириада инфузорий» или фрагмента управляемой диктатором толпы. И то, что позволяет использовать научно-технический прогресс не для убийства людей, а для их процветания. Но и научно-технические достижения не развиваются в неволе: снова будут подводные лодки вместо «народных» автомобилей, пушки вместо масла. Сахаров в Нобелевской лекции:
«...В особенности важно, что только в атмосфере интеллектуальной свободы возможна эффективная система образования и творческой преемственности поколений. Наоборот, интеллектуальная несвобода, власть унылой бюрократии, конформизм, разрушая сначала гуманитарные области знания, литературу и искусство, неизбежно приводят затем к общему интеллектуальному упадку, бюрократизации и формализации всей системы образования, к упадку научных исследований, исчезновению атмосферы творческого поиска, к застою и распаду...»
Мы уже заходили на этот виток порочного круга. Заходим снова, и неясно, есть ли выход из этого мальстрема, в который в очередной раз затягивает страну.
Выход есть. Но авторитарные и тоталитарные режимы с ним не согласятся, потому что репрессии лежат в основе такого рода систем. Хотя Андрей Дмитриевич их увещевал:
«...Стремясь к защите прав людей, мы должны выступать, по моему убеждению, в первую очередь как защитники невинных жертв существующих в разных странах режимов, без требования сокрушения и тотального осуждения этих режимов. Нужны реформы, а не революции. Нужно гибкое, плюралистическое и терпимое общество, воплощающее в себе дух поиска, обсуждения и свободного, недогматического использования достижений всех социальных систем. Что это — разрядка? Конвергенция? — дело не в словах, а в нашей решимости создать лучшее, более доброе общество, лучший мировой порядок...»
Каждая идея Нобелевской лекции «Мир. Прогресс. Права человека», каждый абзац «Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», каждое слово пророческой работы «Мир через полвека» противоречат тому, что делают сейчас российские власти и восстают против того, что Кремль с Лубянкой навязывают обществу в качестве государственной идеологии и пропагандистских клише.
Сахаров — символ всего того, что отброшено сегодняшними политическими деятелями и идеологами. И не то чтобы Андрей Дмитриевич не предполагал, что такого рода режим может возникнуть через полвека после того, как появились его главные мировоззренческие работы. Но действительно казалось, что его позиция, кажущаяся банальной, но при этом абсолютно безальтернативной, если человечество намеревается выжить, может быть воспринята «элитами» разных стран как естественная. Во всяком случае «конец истории» подтверждал саму возможность появления мира без войн, практически без границ и насилия над своим и чужими народами. Того самого мира, к которому стремились ответственные политики после 1945 года. Но... расслабились. Шли на компромиссы, не видели опасности в авторитарных тенденциях, полагались и на невидимую руку рынка, и на универсальную страховочную длань демократических процедур. Но страховка перестала действовать в стране, вроде бы пошедшей по «столбовой дороге» человечества. Как трудно было выйти на эту дорогу и как, оказывается, легко сбиться с пути и маршевым шагом отправиться назад и куда‑то вбок.
«Кто виноват?», «Что делать?» — эти вечные русские вопросы важны, но нет ответа и на другой, вполне законный в нынешних обстоятельствах вопрос: «Зачем?»
Зачем Сталин, Путин, Володин, если у нас был Сахаров? Зачем нужны Ямпольская с Мединским, если у нас были Аверинцев и Лихачев? Ток-шоу со Скабеевыми и Соловьевыми, если был «Новый мир» Твардовского, а затем перестроечные толстые журналы?
«Не дает ответа», как сказано у классика. Будем искать. «Бороться и искать, найти и не сдаваться», как сказано у классика другого.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».
Фото: RGE / RL, А. Бородин, В. Мусаэльян и Э. Песов / ТАСС.