У всякой нации есть свои скелеты в шкафу. Но они хранятся как можно аккуратнее и носа наружу не кажут. Но наши скелеты — самые жирные, крупные, лоснящиеся. Обрастающие плотью и кровью. Реставрируются на деньги налогоплательщиков, как мавзолей Ильича — возможно, мумии тоже достанется немного народных денег. На чьи-то деньги, по неизвестно чьему решению воздвигнут словно в насмешку над вчерашними и сегодняшними жертвами жестоких режимов гипсовый «чудесный грузин» на станции метро «Таганская». Он, правда, больше похож на изящного артиста ансамбля Сухишвили, чем на рябого уродца с высохшей рукой — вот-вот пустится в пляс. Впрочем, и Сталин любил плясать и других заставлял... А выходишь со станции «Таганская» — и попадаешь на улицу Солженицына, бывшую Большую Коммунистическую. Топонимика московская — зловещая: именно в Таганской тюрьме энкавэдэшники придумали — независимо от палачей нацистских — машину-душегубку, где умерщвляли жертв выхлопными газами.
Так запутался сам в себе шланг передачи отечественной исторической памяти и прекратил ее подачу в мозги и души. Осталась только лживая официальная версия истории.
Причем эта версия перевернута вверх дном со сменой полюсов. Пока изумленная публика обменивалась мнениями о таганском барельефе, который — что характерно! — приходилось охранять, в городе Таганроге на здании бывшего НКВД сменили табличку. Как если бы сменили табличку на двери российского политического режима.
Раньше на ней было написано:
«...В этом здании с 1928 по 1941 гг. располагался отдел НКВД, в застенках которого томились необоснованно репрессированные люди...»
Теперь вместо этого напоминания висит следующее дацзыбао, гораздо более многословное (репрессивные режимы вообще отличаются многословием и словоблудием):
«...В этом здании с 1929 по 1941 гг. располагался городской отдел ОГПУ/НКВД, сотрудники которого внесли значительный вклад в освобождение города Таганрога от немецко-фашистской оккупации в годы Великой Отечественной войны...»
Таганрог, здание бывшего НКВД. Источник фото: Телеграмм-канал «Тютина»
В сущности, это все, что нужно знать про путинский режим, меняющий знаки. Никаких «необоснованно репрессированных» не было, как нет их и сейчас. Гражданская война ведется не только с сегодняшними несогласными, но и одновременно со вчерашними. Такими табличками репрессируется память, повторно репрессируются уже давно замученные люди. Идет битва с мертвецами одновременно с войной с живыми. И те, и другие — враги. Между врагами Сталина и врагами Путина разницы больше нет.
В год путинского обнуления сроков, 2020‑й, пять лет назад, символическим образом со здания Тверского государственного медицинского университета в соответствии с решениями прокурорских органов сняли мемориальные таблички в память о замученных и убитых здесь гражданах СССР и Польши. Именно отсюда увозили трупы захоранивать в Медном, и это часть катынской трагедии, которая теперь стала предметом, деликатно говоря, спекуляций. Именно здесь знаменитый палач Василий Блохин в марте-мае 1940‑го, облачившись в кожаные фартук, кепку и краги с раструбом, чтобы не забрызгиваться кровью, лично убивал жертв. А затем отправлялся в салон-вагон на станции — выпивать и закусывать.
Тогда таблички просто свинчивали, как теперь с корнем вырывают таблички «Последнего адреса». А нынче больше — их заменяют другими: вместо памятных знаков жертвам — памятные знаки палачам. Это ли не камингаут нынешнего политического режима?
Почему бы в этой логике на здании того же тверского заведения не повестить табличку памяти Блохина — так, мол, и так, здесь Блохин В. М., выполняя ответственное задание партии и правительства, в 1940 году героически уничтожал тысячами «лиц бывшей буржуазной Польши»? Упокоился Блохин на самом понтовом — рядом со входом — месте на Донском кладбище. По месту работы: здесь сжигали трупы убитых репрессированных. Могила Блохина — ухоженная.
Хвалить Сталина — часть новой этики. Морально поощряемое поведение. При этом Путин ни слова не сказал и никому не давал указаний. Сталина чествуют, извлекают наружу самостоятельно и превентивно, в рамках самоцензуры и, что самое ужасное, в связи с 80‑летием Победы. Торжества вдруг превратились в само-сталинобесие. Сталин растет из могилы, из кремлевской стены, изо всех щелей как несгибаемый сорняк.
Постер к фильму «Покаяние» режиссёра Тенгиза Абуладзе
В знаменитом и забытом «Покаянии» Тенгиза Абуладзе героиня фильма, чья семья пострадала от репрессий, каждую ночь вырывает из могилы труп вурдалака Варлама Аравидзе — убийца не должен спокойно лежать в земле, как обычные люди. Сколько раз еще нужно вытащить из могилы труп тирана, источающий ядовитое излучение, чтобы люди поняли, что это тиран и убийца, величественная, как занавес Большого театра, ширма для оправдания сегодняшней автократии. Что такое не должно повториться ни в каком виде.
Но сегодня это невозможно: над могилой Варлама Аравидзе в наши дни возвели бы величественный памятник. Миллионы репрессированных, сегодняшние миллионы несогласных, молчащих или протестующих вслух, проиграли. А ведь когда-то те же миллионы посмотрели «Покаяние», все запомнили «дорогу к храму». И фильм Абуладзе — вот же ирония истории! — конкурировал с картиной Никиты Михалкова «Очи черные» на Каннском фестивале 1987 года. «Покаяние» — Гран-при, «Очи черные» — приз за лучшую мужскую роль (получил Марчелло Мастроянни).
Сталин не объединяет нацию. Он ее раскалывает. Что и стало очевидным после провокативного шага — установки барельефа на «Таганской». На что рассчитывали те, кто это придумал — нате, жрите, либералы деструктивные! Получите! Получили. Пришли в ужас — так вам и надо.
Восстановленный горельеф Сталина. Станция Таганская, г. Москва. Фото: «ИА Красная Весна»
Но самое страшное состоит в том, что Сталин становится частью «новой нормальности». Каждая ступенька вниз на пути одичания и архаизации годами считалась «новой нормальностью», рутиной, описываемой в терминах «ну-что-здесь-такого-ничего-страшного-разные-мнения-у‑народа-бывают». Сколько еще должно пройти «новых нормальностей», чтобы кого-то в массовом порядке озарило: «Да это ведь ненормально!» Ненормально жить ненормально, ненормально, когда правят, сидя на штыках и осуществляя репрессии. Ненормально, когда гибнут люди. Когда старое поколение политиков говорит молодому поколению нации, как ему жить и как и за что умирать.
«Это улица Варлама. Она не ведет к храму». Но теперь и храмы воздвигаются в честь многочисленных варламов.
Путинизм — это плагиат сталинизма. Но от того, что этот исторический трюк мог бы попасть под систему «Антиплагиат», легче не становится. Потому что дело не только в личности идола и его культе. Дело в нас, в нашем, по Окуджаве, «давайте придумаем деспота».
А может быть, попробовать жить без него. Было же время, правда, исторически короткое, когда получалось. Но для этого нужно пройти через попытки думать. Понимать: «он» — это «мы», а значит, несем ответственность, что совсем не хочется признавать. Отсюда один шаг до покаяния, которое не может быть массовым. Снова замкнутое пространство, снова зайдем на еще один такой же круг истории и в следующих поколениях?
Не получилось до конца в 1960‑е, не получилось даже в уникальное историческое время — в перестройку. Не получилось в 1990‑е — казалось, уже и так все понятно. Оказывается, не все. Сталинизация обязательно сопровождает любое вызревание авторитарного режима. И когда оно достигает пика, на самый верх пробивается восставшая из ада сталинщина. И почему тогда должно получиться, когда придет черед новой десталинизации?
Варлам Аравидзе — персонаж фильма «Покаяние». Кадр из фильма Тенгиза Абуладзе
Нация так и не прошла через то самое покаяние, как бы пафосно это ни звучало. Тут не до пафоса. Варлам Аравидзе победил. Памятник с усиками и пенсне застит разум. Пугает. Сдерживает. Устанавливает норму.
Как писал в годы перестройки проницательный Лев Аннинский, «не диктатура убийственна — убийственна ее почва». А она густо унавожена.
И все равно когда-то придется пройти обратный путь, не стесняясь менять таблички. Это будет большой демонтаж «отлитым в граните» тиранам после гибельного примирения с длинной чередой «новых нормальностей».
А пока гражданская война. В том числе памятными табличками. Пусть все чаще у нас они — картонные. Главное на сегодня — не потерять память.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».