Я буду питаться
Зернистой икрой,
Живую ловить осетрину,
Кататься на тройке
Над Волгой-рекой
И бегать в колхоз
По малину!
Самуил Маршак, «Мистер Твистер», 1933
«Национально-ориентированный визуальный код страны»; «сформировать визуальную среду, которая будет отражать национальную идентичность и укреплять культурный суверенитет России»; «формирование нового российского стиля в сфере государственных визуальных коммуникаций», «наработки в области визуальных коммуникаций с опорой на традиционные ценности, письменность, каллиграфию, орнаменты и другие элементы культурного наследия России».
Все‑таки не зря старик Монтескье полагал, что doux commerce, «сладостная коммерция» смягчает нравы: стремление заработать или просто освоить бюджеты направляет дух наживы в рациональное и незлобивое русло, отвлекает от войн и геополитики. Одно дело сочинять слоганы в области биополитики вроде «Присоединяйся к СВОим», совсем другое — разрабатывать «новый национальный стиль» на основе матрешечно-лубочных образов, причем так, чтобы, как заметила советник президента по культуре Ямпольская Е. А., балалаечный лубок и развесистая клюква работали «с охватом на 360 градусов». И дизайнерам с художниками будет на чем заработать — не всё‑то известным скульпторам приделывать к единому телу Ленина–Сталина головы представителей пантеона мифологизированной российской истории вроде князя Владимира. На этом универсальном туловище могла быть голова хоть Дзержинского, хоть Александра Невского, хоть Троцкого — в зависимости от того, какой режим на дворе. А теперь можно будет поработать над своего рода ансамблем «Березка» и получить за это столько денег, что на них можно было бы разгуляться и в бывшем магазине «Березка», если бы он сохранился.
Все это очень напоминает работу старого советского «Интуриста», привлекавшего иностранца, мистера Твистера, лакированной глянцевой «Россией», мало общего имевшей с Россией, точнее, Советским Союзом реальным. Лакировка и глянец покоятся на мифологизированных представлениях о культуре и истории, и в частности о совершенно особом суверенном пути, диктуемом неумолимым культурным кодом, который аршином общим не измерить.
Как раз в то же самое время, когда советник Ямпольская, директор национального центра «Россия» Н. Виртуозова, замруководителя департамента администрации президента В. Жарич обсуждали 360‑градусное наступление лакированно-глянцевого лубка, А. Харичев, глава одного из кремлевских подразделений, опубликовал не менее матрешечную идеологическую статью «Цивилизация «Россия», сгруппировавшую ряд идеологем, включая, разумеется, тот самый неразгаданный русский код, а также такие подлинно русские свойства, как, например, культ героической смерти:
«...Мы легче других отдаем свои жизни за высокие цели, потому что глубоко убеждены, что истинное стремление к высокому идеалу достигается не через комфорт, а через жертвенную преданность...»
Интересно, будет ли эта составляющая суверенного кода отражена в обещанном национально-ориентированном визуальном пространстве страны?
Каторга, политический сыск, изощренные пытки, доносительство — является ли это наше историческое наследие частью культурного и визуального национально-ориентированного кода? Это ведь, как и представления об особом пути и мессианстве исключительно данного конкретного народа, — не уникальное свойство русской истории и идеологии. Поскреби португальца или румына, обратись к историческим обстоятельствам Франции или Нидерландов — обнаружишь все то же самое. У всех свой исключительный особый путь, мессианство, стремления воевать, завоевывать и колонизировать, нести свет своей духовности миру. В том‑то и смысл универсальных, а не традиционных ценностей, «правил, неизвестно кем установленных» (как выражаются наши руководители), что они сдерживают дикие экспансионистские инстинкты и седатируют архаические представления о собственной гордости.
Национально-ориентированные визуализированные паттерны и коды («всех этих слов на русском нет») — инструментальная политтехнология и коллекция вымышленных существ. Почему‑то культурный код страны, кстати, многонациональной и многоконфессиональной, допускает публичное отрезание ушей человеку, который не имеет даже статуса подозреваемого, или гробовое молчание, когда тело человека выбрасывается на площадь на всеобщее обозрение и поругание. Плохой этот человек или хороший в данном случае другой вопрос — есть нормы обращения с себе подобными, для того человечество и выработало этические и правовые принципы. Цивилизация — это сдержанность, а не разрывание лохмотьев на груди с утверждением своей уникальной духовности и нестяжательства. Тем более что все эти сказки придумываются людьми, не замеченными в нестяжательстве и высокой духовности, не говоря уже о милосердии.
«Уникальная адаптивность», приписываемая «государствообразующему» русскому народу (как быть с кодами татарского, башкирского, чеченского, кабардинского, еврейского, тувинского, ненецкого, украинского (кстати) и прочих народов, населяющих РФ?), проявляется как раз в государственных идеологических упражнениях. Стоило забрезжить первым контурам экономической сделки с администрацией Трампа, как Соединенные Штаты утратили в разъяснительной работе с населением черты сатаны. Элиты адаптировались к новой реальности, потому что запахло хорошими деньгами, «токсичными», но столь желанными долларами.
Теперь это не мировая закулиса, стоящая за любым «антироссийским» высказыванием и действием, не презренные «англо-саксы» и уже тем более не европейцы, поджигатели войн, а свободолюбивые союзники России. Точно так же, как историей объяснялась зловредность США, теперь на исторических примерах показываются принципиальные отличия Штатов от Европы и, внимание, возможность союза США и РФ в борьбе со злом «еврофашизма».
Это теперь новая пропагандистская установка, сформулированная на столь богатой идеологическими новостями прошлой неделе представителями Службы внешней разведки. В пресс-релизе со ссылками на неназванных специалистов и демонстрацией исторических примеров рассказывается об исторически же обусловленной «деструктивной роли Лондона в украинском конфликте». Достается и «Парижу». Проводятся причудливые исторические аналогии:
«...Примечательно, что как раз в ходе той крымской «экспедиции» (имеется в виду Крымская война. — А. К.) англо-французские войска бомбили Одессу, разорили Евпаторию, Керчь, Мариуполь, Бердянск и другие города Новороссии, которые Запад называет сегодня украинскими. Эти же города и селения безжалостно разрушались германскими фашистами во время Великой Отечественной войны...»
На смену «англо-саксам» идут новые дежурные по исторической мифологии — «англо-французы». И вот что еще выясняется:
«...Специалисты напоминают, что в прошлом не раз возникали моменты, когда Вашингтон и Москва становились партнерами в противодействии Лондону и Парижу на международной арене...»
Впрочем, в прошлом не раз возникали моменты, когда по разным поводом Москва (а нередко все‑таки и Санкт-Петербург, добавим справедливости ради) становилась партнером и Лондона, и Парижа.
Кому они это все рассказывают? Коллективному Западу, который теперь, получается, не коллективный — сатана меняет национальность? Внутренней аудитории, «глубинному народу», которому в массе своей на все эти изощренные абсурдные упражнения наплевать с высокой национально-ориентированной закодированной колокольни? Самим себе — для отчетности?
Результат — искалеченная мессианской идеологией и мифологией страна, заблудившаяся в трех соснах на просторах «возвращаемой» империи.
«...Пространство меня удручает, влечёт, настораживает,
оно — как посулы слепому на шатком крыльце:
то белое, красное, серое, то вдруг оранжевое,
а то голубое... но чёрное в самом конце...»
Это Булат Окуджава, 1995 год. Он уже тогда видел все оттенки этой национальной драмы.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».
Фото: sima-land.ru, flickr.com/photos/tamakisono/531582453