В конце декабре 2021 года британский журнал The Economist, доступный исключительно по подписке, опубликовал большой очерк—исследование редактора отдела России Аркадия Островского. Очерк начинается рассказом о том, как на заимке в Беловежской пуще, в лесах Белоруссии, где любили в свое время охотиться генсеки Хрущев и Брежнев, лидеры трех славянских республик СССР подписали соглашение, согласно которому СССР прекратил свое существование, а вместо него было образовано СНГ — Содружество Независимых Государств. Именно содружество, а не союз — на чем особенно настаивал тогдашний лидер Украины Кравчук. Однако Кремль так и не признал независимости сопредельной страны. NT перевел ту часть очерка, в которой автор рассуждает о причинах, по которым Кремль стягивает войска к границам Украины.
«Россия может быть либо империей, либо демократией, но она не может быть и тем, и другим»
/…/ Збигнев Бжезинский, польско-американский дипломат, в прошлом советник по национальной безопасности президента США в марте 1994 году предложил свой вариант ответа на вопрос, заданный в свое время Александром Солженицыным «Что такое Россия?» . Вот он «Россия может быть либо империей, либо демократией, но она не может быть и тем, и другим».
Ельцин был президентом, который не хотел управлять империей. Он сознательно отверг не только идеологию Советского Союза и централизованное планирование, но и инструменты государственного управления, которые цементировали республики СССР под одной государственной крышей — репрессии и ложь.
Для Ельцина рыночная экономика была условием свободы, а не ее заменой.
Его преемник, Владимир Путин, также принял капитализм. Но он не видел необходимости в свободе, и он не возражал против государства, управляемого репрессиями и ложью. Таким образом, он перевернул демократический проект Ельцина и, хотя сам поначалу не был империалистом, повел страну в другую сторону развилки, сформулированной Бжезинским, выбрав вместо демократического — имперский путь.
Отсюда — и сегодняшние проблемы славянских соседей России.
Одной из проблем ельцинской России Бжезинский считал то, «что формирующийся капиталистический класс в России поразительно паразитичен». К тому времени, когда Путин стал в 2000 году президентом, Россией управляла олигархическая элита, которая рассматривала государство как источник личного обогащения. Однако, когда социологи спрашивали, что россияне ожидают от будущего президента, вопрос о снижении уровня коррупции не был главным приоритетом.
Россияне хотели иметь сильное государство, которое уважают за рубежом. Как говорилось в манифесте Путина: «Сильное государство — это не аномалия, с которой нужно бороться. Общество желает восстановления направляющей, организующей роли государства». Когда вскоре после своего избрания Путин восстановил советский гимн, это не было символом возвращения к централизованному планированию или восстановления империи. Это был сигнал того, что сильное государство возвращается. Государственная власть не означала верховенство закона или социальную справедливость. У этого государства не было необходимости в идеологии. Но оно должно было восстановить хотя бы часть той "геополитической реальности», которую порушило соглашение в Беловежской пуще 8 декабря 1991 года, отказавшись от СССР.
Украина не Россия
В отличие от России, Украина не нуждалась в мифе о сильном государстве. В том числе и потому, что у нее не было реальной истории государственности, не говоря уже о сильном государстве. Национальный миф Украины — это миф о казаках, свободно скачущих по полям и лесам. Суть аргумента была сформулирована в книге президента Кучмы, опубликованной в 2003 году, "Украина — это не Россия».
В этой формуле не было неуважения к России. Напротив, опросы показали, что украинцы восхищались Путиным больше, чем Кучмой. Это был просто способ определения вещей, который ставил нацию на первое место. И у Путина тогда не было с этим проблем. Украина, может быть, и не Россия, но она не сильно отличалась от России, не говоря уже о том, что она не представляла угрозы для России. Она просто была коррумпированной и находилась в более хаотичном состоянии.
Однако то, до какой степени Украина не Россия, стало значительно более очевидно в 2004 году, когда в результате фальсификации президентских выборов сотни тысяч украинцев вышли на улицы Киева и других городов с протестами. Кучма мог применить силу против них; Путин поощрял его к этому. Но различные соображения, включая осуждение Запада, говорили против этого. Возможно, самым главным для Кучмы было то, что , будучи украинским президентом, он не хотел разделить украинскую нацию.
В результате прозападно ориентированный и украиноязычный Виктор Ющенко в повторном голосовании победил Виктора Януковича, коррумпированного уголовника из Донбасса (самой восточной части страны и, кроме Крыма, самой этнически русской). «Оранжевая революция», как стали называть протест, стала серьезным поражением для Путина — тем более, что аналогичное восстание в Грузии, "революция роз" 2003 года, поставило на его границах еще одно прозападное государство.
В 2008 году Путин взял предусмотренный конституцией перерыв в работе на посту президента, поменявшись местами с Дмитрием Медведевым, своим премьер-министром. Эта перемена не помешала ему руководить войной против Грузии летом того же года.
Однако Ющенко оказался настолько плохим президентом, что в 2010 году Янукович смог победить его на свободных и честных выборах.
Возвращение Путина на пост президента в 2012 году произошло в то время, когда мировой финансовый кризис задушил российскую экономику. Фальсификация парламентских выборов в России годом ранее и перспектива возвращения Путина в Кремль привели к тому, что десятки тысяч людей вышли на улицы. А Запад, напуганный возросшей воинственностью России во время войны в Грузии, проявлял повышенный интерес к Украине. Европейский Союз предложил стране соглашение об ассоциации, которое позволило бы украинцам пользоваться преимуществами глубокого и всеобъемлющего соглашения о свободной торговле и свободном передвижении по Европе.
Годом ранее группа экономистов сказала Путину, что таможенный союз с Украиной был бы разумным шагом. Более того, такая сделка исключала бы ассоциацию Украины с Европейским союзом. Таким образом, для Путина это был способ достичь сразу трех целей: противостоять Западу, дать России победу, которая подтвердит ее значимость, и помочь собственной экономике.
Когда Путин прилетел в Киев с двухдневным визитом в июле 2013 года, в его свите были советник по экономике и патриарх Русской православной церкви, юрисдикция которой распространяется на обе страны. Поездка совпала с 1025-й годовщиной обращения в христианство князя Киевской Руси Владимира, а затем и всего народа, в 988 год — Крещение Руси. Вместе с Януковичем он посетил собор в Херсонесе, месте в Крыму, где, по преданию, был крещен князь Владимир. Он и патриарх также посетили Киево-Печерскую лавру, монастырь, основанный в пещерах тысячелетие назад/…/
Достоинство или покорность
Янукович не хотел быть вассалом России. Он также не разделял ценности Западной Европы — особенно в вопросах борьбы с коррупцией. Но в конце концов ему пришлось выбрать сторону. На секретной встрече в Москве в ноябре 2013 года, когда европейские лидеры готовились подписать соглашение с Украиной, ему пообещали кредитную линию в 15 млрд долларов с предоплатой в 3 млрд долларов. Он отказался от европейского соглашения. А в 4 часа утра 30 ноября его головорезы избили несколько десятков студентов, протестовавших против его предательства на киевской площади Независимости, известной как Майдан.
"Превратившись в Лукашенко", как выразился один журналист, Янукович сформулировал суть вызова, который встал перед Украиной : достоинство или покорность? На Майдане появились палатки. Волонтеры раздавали еду и одежду. Олигархи, боясь, что сделка с Россией приведет к краже их незаконно нажитых доходов, пытались сдержать Януковича. Путин настаивал на том, чтобы он применил силу. Янукович колебался, пока 18 февраля Киев не охватило пламя. Никто не знает, кто сделал первый выстрел. Но к третьему дню насилия погибло около 130 человек, в основном на стороне протестующих, а Янукович, к всеобщему удивлению, бежал из Киева.
Для Путина это было гораздо хуже, чем «оранжевая революция: Украина сделала геополитической реальностью независимость, о которой она заявила два десятилетия назад. Ее требования уважения достоинства людей нашли отклик у среднего класса России и некоторых представителей ее элиты, что сделало ее по-настоящему опасным примером. Поэтому Путин аннексировал Крым и начал войну на Донбассе.
Согласно российским государственным СМИ, Путин тем самым защищал русский народ и русский язык от истребления со стороны «западноукраинских фашистов». В результате в головах россиян украинская «революция достоинства» трансформировалась в нечто совсем другое. Ну а кроме того, жестокость противостояния на Донбассе, что без устали транслировали российские государственные телеканалы , показала россиянам катастрофические последствия восстания — гражданскую войну.
18 марта правящая элита России наблюдала, как Путин с триумфом входил в позолоченный Георгиевский зал Кремля, приветствуя возвращение Крыма: аннексию поддержали почти 90% населения России. Через год он приказал привезти в Москву камень из Херсонеса, который был положен на постамент гигантской статуи князя Владимира у ворот Кремля. В трактате "Об историческом единстве русских и украинцев", опубликованном на русском, украинском и английском языках в июле 2021 года, Путин описал, как наследники Древней Руси были разорваны на части враждебными державами и коварными элитами, и как Украина из "не России" превратилась в анти-Россию, образование, принципиально несовместимое с целями России.
На самом деле, это не более чем слова. На самом деле, Путин напал на Украину не для того, чтобы воссоздать империю, будь то российскую или советскую. Он напал на нее, чтобы защитить свое собственное правление. История здесь — не более, чем декорация. В то же время, следуя Бжезинскому, для того, чтобы Россия была чем-то иным, кроме демократии, она должна, по крайней мере, иметь возможность думать о себе как об империи. Вот для этого имперского чувства России и нужна Украина, которая сейчас выступает против союза с Россией увереннее, чем когда-либо прежде.
Владислав Сурков, циничный и верный идеолог Путина, в ноябре 2021 года в публичном эссе написал: "Российское государство с его суровым и несгибаемым интерьером выжило исключительно благодаря неустанной экспансии за пределы своих границ. Оно давно утратило знание [о том], как выжить иначе". По его мнению, единственный способ, которым Россия может избежать хаоса, — это экспортировать его в соседнюю страну. Сурков правда не написал, что этот самый экспорт хаоса и насилия, осуществляемый Путиным, как раз и разорвал связи между славянскими странами и их народами — чего не произошло после распада советской империи.
Сейчас Путин говорит о распаде Советского Союза как о «распаде исторической России под именем Советского Союза». Но ему не удалось восстановить империю.
Украина — это не провинция, не колония; это осажденная нация, находящаяся в запутанном, опасном процессе самореализации. Беларусь, со своей стороны, является мрачной иллюстрацией того, насколько "суровыми и негибкими" должны стать условия (жизни в стране), чтобы подобные устремления не могли быть реализованы. Лукашенко отвечает на возрождение национализма все более жестокими и хорошо организованными репрессиями — кровавая ирония судьбы, учитывая, что Лукашенко был одним из зачинателей белорусского национализма.
Лукашенко и национализм
Когда Путин аннексировал Крым, Лукашенко опасался, что его собственная вотчина может стать следующей. Поэтому он решил укрепить белорусскую идентичность, которую ранее старался подавить. И он об этом совсем пожалел. Социальные сети стали прекрасными проводниками, которые позволили хорошо подготовленным либеральным националистам достучаться до половины населения страны. В 2018 году, в день столетия Белорусской республики, ее красно-белый флаг снова поднялся.
В 2020 году Светлана Тихановская, раньше вполне аполитичная, приняла участие в президентских выборах вместо своего мужа, который был заключен в тюрьму, — ее митинги проходили под красно-белым флагом. Когда Лукашенко украл эти выборы 9 августа, именно этим флагом протестующие задрапировали огромную статую своей родины. Как и Украина, Беларусь не имела реальной истории государственности; все, что господин Лукашенко дал ей начиная с 1994 года, —это грубое подобие советского прошлого, фашизм со сталинскими атрибутами. Но идея о чем-то лучшем овладела им.
Однако, в отличие от украинцев, у протестующих в Беларуси не было олигархов, дружественных независимости, которые могли бы встать на их сторону. У них не было эквивалента радикальной части западных украинцев, которые показали себя готовыми умереть на Майдане. И им противостоял человек, который не стал бы опускать руки, как Кучма, или бежать, как Янукович. Лукашенко удвоил репрессии, его жестокость оттачивалась и направлялась экспертами из Москвы.
Чего добивается Путин
Для Путина ситуация стала обратной той, что сложилась в Беловежской пуще 30 лет назад. Тогда свободная и независимая Украина и, в меньшей степени, Беларусь были необходимым условием того, чем стремилась стать Россия. Сейчас такая свобода была бы непереносимым оскорблением для России, остающейся такой, какая она есть. В то же время их борьба подпитывает потребность Путина во врагах. Великодержавная "геополитическая реальность" России, продаваемая народу, стала похожа на осажденную крепость. Америка — главнокомандующий враг; Украина, а также те в Беларуси и в самой России, у кого есть стремления, подобные тем, что наблюдались в "революции достоинства", — лакеи Америки.
Российская пропаганда требует войны. Но это не означает, что Путин планирует захватить новую территорию. Он никогда не претендовал на западную часть Украины. Он, вероятно, осознает, что сейчас достаточно украинских патриотов, чтобы бороться с российской оккупацией в центральной и даже восточной частях Украины, и что армия, которую он сосредоточил на границе, окажется не так хороша в оккупации, как во вторжении. Но ему все еще нужен конфликт и подчинение. Свободная Украина, оставленная без защиты, вновь открывает экзистенциальную угрозу альтернативы империи.
Борьба Украины с 2014 года была медленной, разочаровывающей и беспорядочной. По мнению социолога Евгения Головахи, это происходит отчасти потому, что «украинцы любят экспериментировать». Верные этой оценке, в 2019 году укаринцы избрали Владимира Зеленского, который в качестве телевизионного комика сыграл учителя истории, случайно попавшего в президентское кресло, для исполнения этой роли в реальной жизни. Его главным достижением на сегодняшний день является консолидация голосов протеста против старой элиты по всей Украине, благодаря чему карта выборов выглядит более цельной, чем когда-либо в прошлом. Это не обязательно остановит его избрание через два года. «Нам легче сменить [людей во власти], чем измениться самим», — говорит Юлия Мостовая, редактор интернет-издания "Зеркало недели".
Но перемены назревают даже на востоке Украины почти 60% родившихся после 1991 года видят свое будущее в ЕС, а в целом по стране этот показатель составляет 75%. Абсолютное большинство — 90% хотят, чтобы Украина оставалась независимой, и почти 80% смотрят на ее будущее с оптимизмом.
Такой же оптимизм трудно найти в России, не говоря уже об истерзанной Беларуси. Но та же тоска по переменам — особенно среди молодежи. Именно поэтому Алексей Навальный был сначала отравлен, а теперь сидит в тюрьме. Как лидер оппозиции он отстаивает идею России не как империи, а как гражданской нации: государства для народа. Именно поэтому Россия в последнее время стала гораздо более репрессивной. Именно поэтому Путин не может допустить подлинного мира на своих границах.
В отличие от украинцев и белорусов, русские не могут отделиться от России, поэтому они должны изменить ее изнутри. Они не могут сделать это в лесном уединении или с помощью нескольких телефонных звонков. Но только благодаря таким переменам они станут по-настоящему независимыми от Советского Союза.
На фото: лидеры Украины, Беларуссии и РСФСР — Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич и Борис Ельцин после подписание соглашения о создании СНГ, ликвидировавшего СССР. Беловежская пуща, Белоруссия, 8 декабря 1991 г.