— Это делается для себя, что-то из разряда личной гигиены. Зачем чистить зубы, если через час ты все равно будешь есть селедку? Просто так надо. Есть ощущение долга, и оно не всегда связано с конкретным целеполаганием. Но кроме того я являюсь историческим оптимистом, и считаю, что «вода камень точит». Чем больше будет шума по таким безобразным поводам, тем лучше. Хуже, по крайней мере, от этого не станет.
Но есть определенная тенденция, которая на бытовом языке называется «закручивание гаек». Ее уже трудно остановить, даже если бы власти и захотели. Существует инерция, они пошли по этой дороге и притормозить уже не могут. Что касается самых первых лиц, например Путина, то он, на мой взгляд, проблемы Интернета просто не понимает, он им не пользуется, это человек совершенно другой эпохи. Любопытно, что и я сам вроде бы человек другой эпохи, но я Интернет понимаю, а он – нет. Видимо, дело не в возрасте, а в каких-то качествах.
Наверное, там был и кто-то более умеренный в этих вопросах. Но Дума всегда голосует практически единогласно, они иначе и не умеют. Хотя я знаю, что «против» голосовал Сережа Шаргунов, к взглядам которого я неоднозначно отношусь, но он кажется человеком порядочным. Никакого толка от этого, как и от нашего письма, скорее всего не будет, но это не значит, что этого не стоит делать.
Были случаи, когда подобные письма подписывало очень большое число людей. Например, когда принимали так называемый «закон подлецов», встрепенулось очень много людей. Но тема свободы слова, к сожалению, интересует не слишком многих. Зато когда я в воскресенье был на митинге на проспекте Сахарова, то меня приятно удивило, что народу было больше, чем я ожидал. А самое главное – это были какие-то совершенно другие люди, очень юные. И я понял, что эта история с Интернетом и прочим окорачиванием задевает очень широкие слои населения. Люди привыкли жить в ситуации пусть относительной, но свободы. Они в ней родились и выросли и просто не могут себе представить, что у них это отнимут. Так что если надежда и есть, то она, конечно, не на наши письма, а на этих молодых людей.