The New Times: Господин посол, во-первых спасибо, что приняли нас в этом потрясающем доме, во-вторых, хочу сразу поделиться с вами своим наблюдением. Осенью я была в Антверпене, Бельгия, и там увидела над витриной неподалеку от музея Рубенса флагшток: на желто-зеленом фоне — кенгуру, абсолютно узнаваемый всеми символ Австралии. Днями была в Вене, напротив знаменитого музея Альбертина — флагшток, синезвёздное небо, напоминающее флаг Австралии, и снова кенгуру. И снова — бизнес, никак не связанный с Вашей страной. Видела похожее и в других европейских странах. Как можно это объяснить — Австралия сейчас в моде?
Питер Теш: Мне кажется, что в нашу пользу работает то, что мы где-то очень далеко, за горизонтом. Интересно, что долгое время мы считали географическую изоляцию нашу минусом — как-то так выходило, что мир смотрел мимо нас. Когда я был послом в Германии (2009 — 2013. — NT), немцы говорили мне постоянно: мы всегда хотели и когда-нибудь мы обязательно попадем в Австралию, но это так далеко. И действительно: сутки лета. Чувствуем ли мы себя изолированными? Это прошло, скорее мы стали воспринимать это как плюс: турбулентности и проблемы, которые касаются других стран в мире, нас обходят. У нас нет общих границ ни с кем. Конечно, современные технологии, средства коммуникации отменили расстояния. Плюс у половины жителей Австралии — корни где-то за пределами континента: в Австралии живут представители чуть ли не каждой нации в мире. И где-то миллион австралийцев живут в других странах мира. Как и Канада, мы ведем строгую миграционную политику, тем не менее каждый год мы принимаем 180—190 тыс. новых эмигрантов. Нас живет на континенте уже почти 25 млн человек.
Я прочитала, что диаспора выходцев из СССР — около 200 тыс. человек, так?
Корни
Как ваши предки оказались в Австралии?
Мама родилась в Баварии, которая в конце войны оказалась в американской зоне оккупации, и в 1949-м году она эмигрировала в Австралию, попала в Северную территорию, жила восемь лет в Дарвине.
Северная территория — это один из штатов Австралии, правильно я понимаю?
У нас шесть штатов и две территории: одна — столичная, где Канберра (столица страны. — NT) , и Северная территория, столицей которой является Дарвин. Так сложилось исторически. Территории не имеют всех полномочий штата, хотя сложно объяснить, в чем заключаются тонкости, и это мало влияет на повседневную жизнь граждан.
А предки моего отца из Пруссии, из маленького городка к северу от Берлина: дело в том, что в 1859 году колония Квинсленд (Queensland) отсоединилась от Нового Южного Уэльса, стала независимой колонией, ей нужна была рабочая сила, нужно было привлечь мигрантов, чтобы развивать экономику, и они отправляли агентов — зазывал, в том числе и в Германию. И первая волна мигрантов в папиной семье пошла в 1862-м году из Гамбурга: на судне под парусом, в третьем классе, вокруг Африки, потом вдоль побережья и в Брисбен, плюс-минус четыре месяца пути. Переселенцам обещали землю: заключался контракт, по которому они должны были за оговоренный срок очистить землю от леса и превратить ее в сельскохозяйственную — тогда эта земля становилась их собственностью. Не всем удавалось: и работа, и условия жизни были очень тяжелые.
Мой прадед был кузнецом: в городке Малейни (Maleny) есть парк имени Людвига Теша — на месте, где находилась его кузница, оттуда открывается красивейший вид на горы и океан. Все Теши в Квинсленде — родственники. Мой отец был архитектором, закончил университет Квинсленда, в войну, в сорок втором, пошел добровольцем в австралийскую армию рядовым, спустя шесть месяцев стал старшим лейтенантом инженерных войск и был отправлен в Новую Гвинею, где два года воевал с японцами, был ранен в 1944-м году.
Дома по-немецки говорили?
Нет, по-английски, но мама с сестрой, которая осталась в Германии, часто говорила по телефону, и я вырос с этим звуком, занимался немецким языком в школе — мне было интересно. Когда поступил в университет, решил серьезно взяться за немецкий, а в качестве языка-партнера выбрал русский.
У вас фантастический русский. Я за свою долгую журналистскую жизнь видела многих послов, и не помню ни одного, кто мог бы говорить так, как вы.
Это комплимент моей университетской преподавательнице — Марии Михайловне Кравченко. Она сама родилась уже в Австралии, мама — из Спасска, к северу от Владивостока, папа – из Харбина. Их семьи приехали в Австралию в 1920-е годы.
Она ощущает себя русской?
Она считает себя австралийкой, но гордится тем, что у нее русские корни. У нее специальность и докторская диссертация – славянский фольклор.
Вы уже в университете решили, что будете заниматься темами, связанными с Россией, с СССР?
Я вообще об этом тогда не думал, просто решил заниматься тем, что нравится. Дело в том, что в наших университетах нет вступительных экзаменов — поступают на основе выпускных экзаменов последних двух лет в школе, и это дает тебе возможность попасть на тот или другой факультет. Сейчас в Австралии платное высшее образование, а когда я учился, это все было бесплатно. Короче, я просто хотел заниматься иностранными языками, думал, может быть стану переводчиком. А в 1985-м году вместе с группой студентов из университета Квинсленда впервые приехал в СССР — на летний курс русского языка в Сестрорецке, это к северу от Ленинграда.
Я жил в гостинице «Прибалтийская», ездил в Москву, впервые катался на метро, интересное было время… А когда я заканчивал университет, я написал в три министерства: в наш МИД, в Министерство обороны и в торговый департамент. Мне ответили из МИДа — так я там оказался. А у нас система такая: подаешь заявку, куда хотел бы поехать работать, я подал заявку на Москву, и к общему удивлению - потому что всем казалось, что это слишком было бы уж логично, чтобы человек, выучивший русский язык, поехал бы в Москву, - был направлен именно сюда. В этом году исполняется тридцать лет, как я приехал сюда первый раз.
Брисбен — Москва
Какая у вас была позиция?
Я был третьим секретарем.
Третьи секретари — это обычно шпионы.
Я не знаю, насколько это обычно, но я — не шпион.
Готовясь к интервью, я прочла, что вы тогда, в советское время, вместе с послом на машине проехали из Москвы в Грузию и обратно. И как это было?
Это был восемьдесят девятый год…
Это же было замечательное, лучшее время…
Да, это было замечательное время. Я много путешествовал, даже был во Владивостоке, хотя это был тогда закрытый город. Помню, лечу 10 часов и думаю: и все эти десять часов я лечу над Россией, какая же огромная страна — даже на австралийца это производило впечатление. Это было время горбачевской либерализации, Россия открывала себя Западу, а Запад — Россию: я помню, как под открытым небом в Парке Горького слушал американца Пола Саймона (Paul Simon) и капеллу из ЮАР Ladysmith Black Mambazo — невозможное сочетание. А еще мы с послом отправились в двухнедельное путешествие на машине в Грузию и обратно. Сначала мы, конечно, получили разрешение МИДа, потому что не имели тогда права выезжать дальше чем 40 км от Москвы. Получили без особых проблем: Австралия тогда являлась крупным поставщиком сельскохозяйственных продуктов в Советский Союз: шерсть, мясо, молочные продукты, зерно, — общий австралийский экспорт составлял тогда около одного миллиарда австралийских долларов. Короче, у нас был «Мерседес» с водителем Геннадием, мы загрузили багажник сзади, загрузили и багажник наверху — такой был холм из чемоданов, посол, его жена, дочь и я. Под (посольским) флажком. Тамбов, Волгоград, Ставрополь, тогдашний Орджоникидзе, Военно-грузинская дорога, из Тбилиси еще съездили в Южную Осетию, в Цхинвали и обратно.
Грузинское гостеприимство хорошо известно — испытано, что называется, на себе. Стол накрывали через каждый километр или еще чаще?
Вот именно, и вот в этом-то и была моя беда, потому что я был еще и переводчиком. И это смертельное грузинское гостеприимство… Мы поднимались, поднимались в горы, шикарная погода, небо безоблачное, солнце. Это было где-то в июле или в августе. Потом наши хозяева решили, что надо заехать пообедать: длинный стол, накрыт по-грузински – сплошные бутылки и закуски. Первая бутылка — водка, следующая — шампанское, потом белое вино, потом еще водка, потом красное, ну что было под рукой. Конечно, будучи переводчиком, я не успевал есть, мне надо было переводить эти красивейшие, многоэтажные тосты… Посол старался не пить, но кончилось дело тем, что он стал рассказывать анекдоты на чистом английском языке, а я так напился, что рассказывал их хозяевам… тоже на чистом английском языке… Потом мы сели в машину, водитель наш , слава Богу, не пил, начали подниматься по извилистой дороге вверх – видовая площадка уже с видом на Россию. Они сказали: сейчас мы тут сделаем короткую паузу. Все вышли из машины подышать свежим горным воздухом. И вдруг где-то сзади… О боже мой, опять буль-буль-буль, на прощание, сказали, проводим вас до границы. А потом на границе, и опять – буль-буль-буль. А на следующий день посол хотел подняться на Эльбрус, он вообще-то альпинист.
На «Приют одиннадцати», наверное ?
Да, да, да. И погода такая была ужасная, холодная, дождливая, туманная, и мы все там с та-а-кого похмелья. Я помню, мы вышли из этой кабинки, а из тумана к нам идет группа – санитары выносят человека под одеялом, у него случился инфаркт или сердечный приступ, короче, он умер. У меня было ощущение, что я точно знаю, как он себя чувствует, вот тот, который лежал на носилках… На следующий день мы были в Туапсе. Два дня провели на Черном море, потом Ростов-на-Дону и обратно в Москву. Это была такая поездка! Это общение, контакты с людьми уже за пределами столицы, будь это первый секретарь обкома компартии, или люди в гостинице, или на дороге — очень интересно. Еще помню, как в Ставрополе мы возвращаемся к нашей машине — а машина была шикарная, большой «Мерседес 400-й», с багажником, с флажком, и вокруг собралась группа мальчиков. И я слышу, как один у другого спрашивает, а что это за флаг, какой страны ? А второй отвечает: точно не знаю, но мне кажется, это какая-то колония Англии.
Под сенью королевы Великобритании
Как к вам правильно обращаться: посол Ее королевского величества?
Нет, нет, я просто посол Австралии. Тут есть один нюанс: с 1986 года королева Елизавета Вторая является главой нашего государства в качестве королевы Австралии. Это нюанс, но изменился титул. Дело в том, что в середине восьмидесятых годов лейбористское правительство, которое тогда было у власти, внесло поправки в законодательство, которые прекратили практику, по который над Верховным судом Австралии был еще суд Великобритании, к которому можно было апеллировать, если не нравилось решение нашего суда.
И тогда же был изменен гимн страны — с «Боже, храни королеву» на «Вперед, прекрасная Австралия»?
Чуть раньше — в 1983 году.
Но королева Великобритании по-прежнему назначает губернаторов?
Формально — да. Королева Великобритании является главой государства, ее в Канберре представляет генерал-губернатор. В середине 1980-х в Австралии было сильное республиканское движение, борьба за то, чтобы главой государства был австралиец. Но внутри движения были разногласия, как должен избираться глава государства. У нас Вестминстерская система, власть находится у парламента. Так вот, одни республиканцы считали, что глава государства должен избираться всем народом на прямых выборах, другие — что он должен избираться парламентом. Возникли опасения, что в случае если глава государства будет избираться на прямых выборах, то так будет создан параллельный источник власти с широким мандатом от народа. На этих спорах все пока и закончилось.
Вы сами республиканец или монархист?
В качестве посла я, конечно, представляю государство, главой которого является королева Елизавета Вторая. Правительство Австралии не считает вопрос о республике приоритетным, и, будучи госчиновником, я не хочу рассуждать, может ли эта ситуация измениться и когда. Но я позволю себе высказать и свое сугубо личное мнение, а именно: мы должны стать республикой. И это я объясняю очень просто. Для страны, где половина населения имеет миграционные корни, важно, чтобы глава государства, который представляет нас перед миром, был бы отражением нас, видел бы в зеркале австралийца или австралийку. Королева Елизавета Вторая — выдающаяся, уникальная личность, но когда она едет по миру, она едет в качестве королевы Великобритании и Северной Ирландии. И никто не ассоциирует ее с Австралией. Да, конечно, генерал-губернатор представляет интересы Австралии за рубежом, но… Помню, когда я был послом в Германии, я поднял вопрос о возможном визите генерал-губернатора в Германию, и немцы никак не могли понять, кто это на самом деле. Для них глава государства – это королева Елизавета Вторая. И возникал чисто протокольный вопрос: а его по какому чину принимать?
Но де-факто на верху власти в Австралии — генерал-губернатор, которого королева назначает по рекомендации премьер-министра. И был только один случай, в 1930-е годы, когда правительство Австралии выдвинуло кандидатуру Айзека Айзекса (Isaac Isaacs) на пост генерал-губернатора: он был австралийцем по рождению и к тому же еврей. И король Георг Пятый спросил, как пишут историки: «Вы уверены?» Я не могу сказать, связано ли это было с антисемитизмом или с тем, что генерал-губернатором собирались назначить какого-то выдающегося британского генерала — не знаю. (Isaac Alfred Isaacs - уроженец Мельбурна, штат Виктория, Австралия. Иудей по вероисповеданию, его отец, до того как перебрался в Австралию, был портным в той стороне Польши, которая была тогда частью царской России. Айзек Айзекс был генерал-губернатором Австралии с 21 января 1931 года по 23 января 1936 года. — NT).
У генерал-губернатора есть реальная власть?
Он формально является главнокомандующим. У него нет исполнительной власти — она у премьер-министра, который является лидером большинства в парламенте и главой правительства. Но генерал-губернатор должен одобрить все законодательные акты. И, конечно, он может вернуть что-то на перерассмотрение, если у него серьезные претензии.
Такие случаи были?
Были. Хотя не могу точно назвать конкретных случаев. Это скорее моральное давление, потому что наша система очень ответственная: правительство отвечает перед народом, перед прессой, перед членами парламента, перед партиями, которые члены правительства представляют. Сейчас вопрос об изменении существующей системы не стоит.
Брекзит: для Австралии это проблема или это чисто британский вопрос?
Мы уважаем и принимаем решение народа Великобритании. Но для нас это может иметь определённые потенциально серьезные последствия, потому что многие австралийские фирмы имеют свои базы в Лондоне, и именно из Лондона, частично по историческим причинам, выходят на рынки Европы. В свою очередь, большие потоки капиталов из Европы в Австралию частично приходят к нам через Лондон — так сложилось исторически. Мы заинтересованы и ведем переговоры о заключении с Евросоюзом договора о свободной торговле; с Великобританией мы организовали рабочую группу по торговле с целью согласования двустороннего договора о свободной торговле уже после Брекзита. Наконец, Брекзит имеет большое значение с той точки зрения, что ЕС — серьезный игрок на глобальной политической сцене, игрок, защищающий мировой порядок, основанный на правилах — на международном праве либо на консенсусе стран-участниц (rule-based international order). Для Австралии этот принцип — страны взаимодействуют на основе общепризнанных правил — очень важен. Мы, конечно, страна-континент, но мы небольшая страна с точки зрения численности населения — нас меньше 25 миллионов, мы не владеем экономической мощью, не владеем военными потенциалами, чтобы навязывать нашу волю или строить мир так, как мы хотим. Мы всегда идем путем переговоров в достижении наших целей. И поэтому мы так озабочены, когда кто-то нарушает международные правила или совершает действия, направленные на их подрыв.
Австралия по численности населения почти в 6 раз меньше России, но ее ВВП сопоставим с российским, а доход на душу населения по паритету покупательной способности в Австралии выше, чем в Великобритании, Германии и Франции, и страна занимает одно из ведущих мест в мире по индексу человеческого развития и по качеству жизни. Как вам это удалось?
По всем критериям, кроме населения, мы входим в 20 крупнейших стран мира, и поэтому мы очень активно участвуем и в региональных, и в глобальных форумах. Мы — страна, отказавшаяся от политики протекционизма, практически без импортных тарифов. Это политика началась в 1980-е годы, это наше большое преимущество, большой плюс, и эта политика постоянных экономических реформ до сих пор пользуется поддержкой всех крупнейших партий Австралии. Так что неважно, кто у власти, консерваторы, соцдемократы - все понимают, что нам нужна свободная торговля. И значит мы заинтересованы в мире, основанном на правилах.
Москва — Солсбери
Российская сторона весьма болезненно отреагировала на то, что Австралия поддержала Великобританию и страны ЕС в истории с отравлением в Солсбери и так же выслала российских дипломатов. У вас нет сомнений в доказательствах Лондона?
У нас нет сомнений. Иначе мы бы не поступили так, как поступили. Правительство Австралии удовлетворили те аргументы, которые представили коллеги. Такие вещи не решаются на пресс-брифингах МИДа. Да, конечно, мы солидарны с Великобританией, потому что применение химического оружия — это угроза для нас всех. Но мы приняли решение в своих собственных интересах, как знак несогласия, или протеста, или оппозиции поступкам, которые угрожают всеобщей безопасности. Тем более, как сказала Тереза Мей, либо это действие было одобрено российским правительством, то есть российскими властями, либо это оружие вышло из-под контроля российских властей.
Вы как считаете?
Я не могу комментировать это. Единственное, я бы сказал, что до сих пор Россия не ответила на критику, прозвучавшую в ее адрес, а именно, что она, присоединяясь к конвенции по запрещению химического оружия, не объявила в своей декларации о том, что у нее есть программа «Новичок». Была история с убийством банкира Кивелиди в 1995 году, было расследование, собрано досье, в котором был допрос одного из разработчиков «Новичка», который говорил, что вещество продавали. Были сообщения из других источников, что программа (по производству химического оружия класса «Новичок») прекращена, а все отравляющие вещества уничтожены. Но нигде в декларации это не объявлено, а это была обязанность, которую брала на себя российская сторона, когда решила присоединиться к конвенции. Короче, мы были удовлетворены доказательством британских властей и выслали двух скрытых разведчиков из российской дипмиссии в Австралии. А российская сторона ответила зеркально.
Канберра — небо над Донбассом
МН-17, самолет малазийских авиалиний, сбитый в небе над Донбассом: в нем погибли 27 граждан Австралии…
Всего 38 человек: еще 11 имели постоянное место жительства в Австралии.
Австралия, как и Нидерланды, признала Российскую Федерацию ответственной за то, что самолет был сбит. Вы собираетесь предъявлять претензии России от лица семей австралийцев, которые погибли?
Тут есть два разных направления. Во-первых, есть объединенная расследовательская группа, в которую входит пять стран — Австралия, Бельгия, Малайзия, Нидерланды и Украина. Часто российской стороной поднимается вопрос: почему Россия не входит в состав этой группы?
И почему?
Во-первых, с первого дня Россия отрицает, что имела какое-либо отношение к этой трагедии. Во-вторых, среди жертв не было граждан Российской Федерации, а трагедия произошла в юрисдикции Украины. На каком тогда основании Россия должна входить в эту группу, где все, кто в нее входят, имеют к этой трагедии самое непосредственное отношение? Эта группа, независимо от государств, от правительств, ведет криминальное расследование. Ее цель – выяснить, кто те конкретные лица, кто несет ответственность за эту трагедию. 24 мая прошлого года в Гааге расследовательская группа представила доказательства того, что самолет был сбит ракетным комплексом системы «Бук», что эта система была привезена с российской территории и принадлежала 53-й зенитной бригаде. Правительство Нидерландов и Австралии удовлетворены этой информацией и решили, что Россия несет ответственность за то, что это была именно российская зенитная система, которая была использована. И, основываясь на международном праве, два государства, Нидерланды и Австралия, обратились к Российской Федерации с просьбой вступить в переговоры, и мы надеемся, что скоро такой диалог начнётся. Это все, что я могу сегодня сказать.
Есть прецедент: самолет, взорванный ливийцами в 1988 году над шотландским Локерби. Ливия выплатила семье каждого из погибших в небе и на земле по $10 млн. Вы будете требовать компенсации?
Я ничего больше добавить к сказанному, к сожалению, не могу: этот диалог будет идти за закрытыми дверями.
(NT: Cиднейская адвокатская контора LHD Lawyers по просьбе пяти австралийских семей подала иск — на 3500 страницах — в Европейский суд по правам человек (European Court of Human Rights) против Российской Федерации и президента Владимира Путина. Предмет иска — были нарушены права пассажиров на жизнь и на защиту от пыток. Главным адвокатом в этом деле выступает знаменитый адвокат, работающий в сфере авиационного права, Джерри Скиннер (Jerry Skinner), американец, который добился компенсации для погибших над Локерби.— NT).
Страна мечты
Давайте о хорошем. Когда-то в детстве я прочитала книжку про австралийских аборигенов, не помню ни автора, ни названия, осталась только память о детском переживании: Австралия — это далекая-далекая страна мечты. Всю жизнь я читаю книги про Австралию — «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу (Colleen McCullough) были очень популярны в Советском Союзе, смотрю фильмы — от «Крокодила Данди» до «Австралии» с Николь Кидман, и всегда хотела спросить, насколько это соответствует реальной Австралии?
Когда вышел «Крокодил Данди», мы все ходили в кино его смотреть, а посмотрев его, чувствовали себя гордыми австралийцами, потому что в глубине души каждый из нас хоть чуть-чуть, но хотел быть похожим на Данди. Насколько это отражает реальность? Такая Австралия есть, она существует в Северной территории, есть такие пабы, есть и такие личности — во всяком случае, они были во времена, когда моя мама отправилась на мотоцикле путешествовать по Северной территории — это было в 1950-х годах. Люди там ездят на том, что мы называем «юти» — utilities tracks: в Дарвине в 1950-е годы люди на таких юти по вечерам катались по улицам, а мама училась кататься на мотоцикле. Когда у нее закончился отпуск, она послала телеграмму на работу: «Прошу еще отпустить на пару недель». — «Давай». Она села на судно, которая шло из Дарвина в Пет и в Аделаиду, и поплыла. Я не обещаю вам, что у нас везде по улицам ходят Крокодилы Данди, но на северных территориях их можно встретить.
Это правда, что вы в Австралии убиваете кенгуру и даже поставляли кенгуриное мясо в Россию?
Да, и хотели бы и в дальнейшем, но Россельхознадзор решил, что им больше мяса кенгуру не надо.
Кенгуру едят?
Едят, едят. Это, кстати, очень маложирное мясо, очень полезное для здоровья.
Но ведь кенгуру вместе со страусом эму — составные части герба Австралии?
Ну да. А медведь является символом России. Я не хочу сказать, что все австралийцы по пятницам сидят дома и поедают кенгуру. На самом деле готовить это мясо очень тяжело, потому что оно настолько маложирное, что требует умения в приготовлении. Но это очень строго регулируемая сфера: только лицензированные охотники, отстреливать можно только взрослые мужские особи, только определенных видов, только в определенное время и определенной стрельбой.
А почему наш Россельхознадзор отказался?
По фитосанитарным причинам.
Какой у Австралии торговый оборот с Россией?
Общий товарооборот где-то около семисот — восьмисот миллионов австралийских долларов. Для сравнения: наш экспорт в Китай составляет, по-моему, 163 миллиарда австралийских долларов год.
А уран Россия продолжает у вас покупать?
Нет, мы прекратили поставки после Крыма. Да, мы являемся крупнейшими экспортерами урана, мы на третьем месте по запасам месторождений урана в мире.
Но в Австралии запрещены атомные электростанции?
Не то чтобы запрещены, просто ни одна партия не поддерживает… У нас есть один реактор — в медицинском исследовательском центре в Сиднее.
Демократия сосиски
Явка на последних парламентских выборах в Австралии была 91%. И все переживали по этому поводу, потому что на предыдущих, в 2013-м году, она была больше 93%. Это цифры, характерные для тоталитарных стран вроде Туркмении. Но у вас это результат принудительного участия в голосовании — штраф за неучастие что-то около 50 австралийских долларов. Объясните, какой в этом смысл?
В начале XX века у нас было как везде: хочешь голосовать — голосуешь, не хочешь — нет. И очень мало людей участвовали в выборах. И тогда в 1924 году было введено обязательное участие, и я считаю, что это очень правильно. Люди охотно идут голосовать, тем более, выборы у нас всегда проходят по субботам, а избирательные участки, как и здесь, в школах. Люди там встречаются, общаются, устраивают барбекю. Там традиционно продаются сосиски, их там же жарят: так в сленг вошло словосочетание democracy sausage — демократия сосиски. С их помощью, кстати, продавая их, школы или общины зарабатывают на новый спортзал, например.
Есть еще один важный нюанс: голосование по предпочтениям. Это значит следующее: в бюллетене пять кандидатов. Предложим, один получил 20% голосов, второй 18%, третий 10% и так далее. Но человек, который будет представлять округ в парламенте, не может его реально представлять, имея всего лишь пятую часть поддержки избирателей — нужно набрать 50% плюс 1 голос. Для этого голоса занявшего пятое место перераспределяются, потом голоса занявшего четвертое место тоже перераспределяются, и так — пока победитель не набирает 50% плюс 1 голос. Так люди знают, что их голос не будет потерян, а представлять их будет кандидат, который набрал большинство.
А кто тогда защищает меньшинство, например, тех же аборигенов?
Они составляют около двух с половиной процентов населения, и они тоже имеют право голосовать.
Австралия — городская страна, 90% населения живет в городах. Аборигены, насколько я понимаю, живут за пределами городов?
Не все — те, кто живет традиционным образом жизни.
В любом случае их мало, а ваша демократия основывается на выборе большинства.
Политика в этом плане меняется время от времени. Квот для аборигенов нет, но вопрос этот обсуждается.
И напоследок: вернусь домой, буду искать фильм про Австралию, что смотреть?
The Castle — «Замок», это фильм с таким несколько ироничным взглядом на австралийскую жизнь.
Господин посол, я благодарю Вас за то, что Вы ответили на вопросы The New Times.
