Русское слово «погром» в нацистской Германии не употреблялось. Оно было заменено словосочетанием «стихийное возмущение народа». В ту трагическую и позорную ночь были открыты шлюзы к Холокосту — самому масштабному преступлению XX века. Гитлеровцы наглядно показали всему миру, что внутри страны они могут творить все что угодно. И мир им не судья и не помеха.
ВЫТЕСНЕНИЕ
В районе метро «Баварская площадь» (Bayerischer Platz) в центре Западного Берлина к десяткам фонарных столбов прикреплены таблички, на которых повествуется, как день за днем у еврейского населения отнимались человеческие права. Таблички считаются памятниками истории и неприкосновенны.
Поначалу в то, что такое вообще возможно, никто поверить не мог. Даже после двух месяцев нацистского правления, 29 марта 1933 года, еврейские организации выступили с заявлением, в котором говорилось, что их «святая обязанность способствовать обновлению и подъему немецкой нации».
И вот как проходило «обновление».
Через два дня после этого заявления десятки тысяч штурмовиков и членов нацистской партии блокировали по всей стране магазины, рестораны, кафе, фирмы, принадлежавшие евреям. 7 апреля был издан закон, изгоняющий евреев с госслужбы. В специнструкции было разъяснено: «Достаточно, если один из родителей или родители родителей были неарийцами или исповедовали иудаизм».
Подобные надписи на окнах ресторанов, кафе,
магазинов, владельцами которых были евреи,
появились задолго до Хрустальной ночи.
Берлин, июнь 1938 года
Еще через две недели из всех медицинских госучреждений были уволены врачи-евреи. А через три дня был принят закон, устанавливавший процентную норму для евреев в школах и университетах — полтора процента от общего числа поступивших.
Те, кто получил гражданство в период 1918–1933 годов, были его лишены. 6 мая 1933 года последовало распоряжение о включении профессоров и нотариусов в категорию «профессиональных чиновников», что означало для евреев немедленное увольнение. Позже в эту категорию были включены адвокаты. 2 июня из всех поликлиник Рейха были изгнаны евреи-стоматологи.
Далее пошло по нарастающей. Запрет для евреев заниматься журналистикой и музыкой, ставить на сцене произведения германских средневековых авторов и представителей романтизма, инсценировать произведения Шиллера и Гете. Публично играть Вагнера, Рихарда Штрауса, Моцарта, Бетховена. Заниматься розничной и посылочной торговлей, купаться на городских пляжах, водить машину, иметь радиоаппаратуру, участвовать в биржевых операциях, быть членом певческих союзов и Красного Креста, давать детям немецкие имена (к ним надо было приписывать еврейские — Израиль, Сара); были закрыты издательства и книжные магазины — как те, где владельцами были евреи, так и те, что издавали и продавали еврейскую литературу. Для борьбы со смешанными браками 5 сентября 1933 года были отменены пособия для молодоженов, если один из них «неариец».
После принятия «нюрнбергских законов» о чистоте крови в 1935 году и до самой Хрустальной ночи были приняты 1234 антиеврейских закона и подзаконных акта. Ни у кого в мире не должно было остаться сомнений в истинных целях нацистов.
НИКТО НЕ ХОТЕЛ ПРИНИМАТЬ
В июле 1938 года состоялась знаменитая Эвианская конференция, посвященная проблемам еврейских беженцев.
Это было уникальное и позорное зрелище. Почти все из 32 стран-участниц поочередно объявляли, что они уже сделали все возможное для облегчения участи около 150 тыс. беженцев из Германии и Австрии. Представитель США заявил, что по въездной квоте 1938 года для беженцев из Германии и Австрии Америка уже приняла 27 тыс. 370 человек и «исчерпала свои возможности». Аналогичную позицию заняли Франция и Бельгия. Канада и страны Латинской Америки мотивировали свой отказ безработицей и экономическим кризисом. Нидерланды предложили помощь по транзиту беженцев в другие страны. Великобритания решила предоставить для размещения беженцев свои колонии в Восточной Африке. Но напрочь отказалась пересмотреть вопрос об эмиграции в Палестину. Про въезд в метрополию речи не было вообще: перенаселена. Только Доминиканская Республика согласилась принять 100 тыс. беженцев в течение пяти лет.
УЧАСТНИКИ ЭВИАНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ НЕ ОСПОРИЛИ «ПРАВА ГЕРМАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НА ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ В ОТНОШЕНИИ НЕКОТОРЫХ СВОИХ ГРАЖДАН»
В Берлин из Эвиана была отправлена телеграмма, где среди прочего был и такой пассаж: ни одна из 32 стран не оспаривает «права германского правительства на законодательные меры в отношении некоторых своих граждан». Слово «еврей» было обойдено стороной.
Присутствовавшие на конференции немецкие журналисты приняли сигнал, и уже 15 июля 1938 года газета «Данцигер форпостен» писала: «Мы видим, что евреев жалеют только до тех пор, пока это помогает вести злобную пропаганду против Германии, но при этом никто не готов бросить вызов «культурному позору Европы», приняв у себя несколько тысяч евреев. Вот почему эта конференция оправдывает германскую политику против еврейства».
Подытожила конференцию главная газета рейха «Фёлькишер беобахтер», и всего одной фразой: «Они никому не нужны».
О СПОРТ…
Еще одним шагом, развязавшим нацистам руки, стали зимние и летние Олимпийские игры 1936 года в Германии.
Слабые призывы к бойкоту были попросту проигнорированы. Всех устроил ответ председателя оргкомитета берлинской Олимпиады Карла фом Хальта: «Если антигерманская пресса призывает вынести внутригерманские дела на олимпийский уровень, то это достойно всяческого сожаления и демонстрирует недружественное отношение к Германии в наихудшем из возможных вариантов. Если и раздаются отдельные голоса, направленные на срыв Олимпийских игр, то они исходят из кругов, не понимающих, что такое олимпийский дух. Эти голоса не следует принимать всерьез».
Их и не приняли. В Рейх для личного ознакомления с ходом подготовки к Играм в августе 1935 года прибыл почетный президент МОК Пьер де Кубертен. Он был настолько очарован увиденным, что собирался завещать Третьему рейху права на свои книги (более 12 тыс. страниц текста), а выступая по государственному радио, назвал Гитлера «одним из лучших творческих духов нашей эпохи».
КУБЕРТЕН БЫЛ ТАК ОЧАРОВАН ГОТОВНОСТЬЮ БЕРЛИНА К ОЛИМПИАДЕ, ЧТО НАЗВАЛ ГИТЛЕРА «ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ ТВОРЧЕСКИХ ДУХОВ НАШЕЙ ЭПОХИ»
МОК направил в Берлин специальную проверочную комиссию. Однако ее члены также не усмотрели ничего, что «могло бы нанести ущерб олимпийскому движению», а глава комиссии, президент НОК США Эвери Брендедж (будущий президент МОК) сделал публичное заявление о том, что бойкот — это «чуждая духу Америки идея, заговор в целях политизировать Олимпийские игры», а «евреи должны понимать, что они не могут использовать Игры как оружие в их борьбе против нацистов». Уже в ходе соревнований Эвери Брендедж отстранил Марти Гликмана и Сэна Столлера от участия в эстафете по легкой атлетике. Это были единственные евреи в американской команде, и потому поступок Брендеджа был расценен многими как попытка угодить Гитлеру.
То, что в самой германской команде не было ни одного еврея, тоже никого не удивляло. Как и то, что в 150 берлинских телевизионных залах, где шла прямая трансляция с Игр, евреев не было. Не пускали и все. Хотя на улицах и в прессе антиеврейская агитация целый месяц отсутствовала.
СПУСКОВОЙ КРЮЧОК
Еще в феврале 1938 года в газете СС «Черный корпус» появилась статья, озаглавленная: «Что нужно сделать с евреями?» В статье выражалось недовольство, что еще не все евреи стремятся покинуть страну, и предлагалось принять «решительные меры». Гитлер полагал, что такой «решительной мерой» может стать «стихийное возмущение масс». Об этом свидетельствует имперский руководитель прессы Отто Дитрих в книге «12 лет с Гитлером».
Эвиан и Мюнхенский сговор 1938 года окончательно убедили фюрера, что он может делать с евреями все что захочет.
Накануне берлинского погрома в городах
Германии прошли аресты евреев.
Баден-Баден, 9 ноября 1938 года
С этого момента и начала закручиваться интрига Хрустальной ночи. Еще в марте 1938 года власти в Варшаве объявили недействительными зарубежные паспорта польских евреев, проживавших в Германии: большинство не смогло их перерегистрировать, так как на это был дан всего двухнедельный срок, и в конце октября лишилось, вместе с паспортами, польского гражданства. Для Польши настоящей причиной этих действий было нежелание принимать «своих» евреев назад, а для нацистов стало основанием для высылки около 17 тыс. польских евреев. Большая их часть оказалась в бараках в приграничном местечке Збонщин в ужасных условиях.
Среди высланных была семья некоего Гершла Грюншпана, уроженца Ганновера, оказавшегося в Париже и жившего там нелегально, о чем было давно известно гестапо. Отчаявшись, Сендель Грюншпан (по другим данным, сестра Берта) пишет ему открытку об их отчаянном положении с просьбой прислать денег. Открытка, как и полагается, попадает куда надо. По замыслу организаторов будущего погрома, она должна была сыграть роль спускового крючка. И вот почему.
ПОКУШЕНИЕ
Теракт или этнический конфликт со смертельным исходом, как мы знаем, — лучший повод для народного негодования. А потому его организацией занялся глава полиции безопасности Рейха Рейнхард Гейдрих. Он поручил руководителю тайной полиции Генриху Мюллеру найти исполнителя, которого можно было бы использовать вслепую. В Париже внимание агентов гестапо уже привлек 17-летний Гершл Грюншпан, который был частым гостем в баре для гомосексуалистов. Там юноша встречался с третьим секретарем немецкого посольства Эрнстом фом Ратом, который оказывал ему знаки внимания и, возможно, поддерживал материально. Как раз в это время французские власти объявили Грюншпану, что он должен покинуть страну. Гестаповцам удалось через своих людей продлить срок его проживания во Франции. Сведения об этом содержатся в материалах допроса на Нюрнбергском процессе агентов, которые вели слежку за Грюншпаном.
В начале ноября Гейдрих приехал в Париж, чтобы взять на себя руководство операцией. Его агент провел психологическую обработку Гершла: представился другом отца, передал ту самую открытку от семьи, сообщил о страданиях близких, призвал к мести и т.д. Утром 7 ноября агент встретился с Грюншпаном, который согласился совершить покушение на немецкого посла. Агент дал ему денег и рассказал, где лучше купить пистолет. Гершл написал прощальное письмо родителям.
Германское посольство усиленно охранялось. Посетитель должен был назвать дежурному фамилию дипломата, с которым у него была назначена встреча. У него проверяли документы и обыскивали. Грюншпан заявил, что хочет сообщить германскому послу Иоханнесу фон Вельчеку важные сведения. Офицер ответил, что посол отсутствует, но его могут отвести к секретарю посольства фом Рату. Служба безопасности не обыскивала Грюншпана. Он прошел в кабинет и выпустил всю обойму в фом Рата, который получил касательное ранение в плечо и проникающее в брюшную полость.
Грюншпана арестовали. Фом Рата отправили в госпиталь, где сделали операцию. Успешную. Прилетела бригада врачей из Германии во главе с личным врачом фюрера Карлом Брандтом. Утром 9 ноября было сделано переливание крови. Оказалось, не та группа. В 17 часов после третьего переливания пациент скончался «от полученных ран».
Зачистка прошла успешно. Гомосексуалист фом Рат живым был никому не нужен. Зато посмертно его повысили сразу на три дипломатических ранга и с помпой похоронили.
В московской прессе факт покушения на дипломата назвали «провокацией гестапо». Интересно, как они узнали?
ПОГРОМ
Крупнейшая синагога Берлина
на Фазаненштрассе, сожженная
нацистами 9 ноября 1938 года
Американский журналист и историк Уильям Ширер в своей книге «Взлет и падение Третьего рейха» приводит выдержки из приказа Гейдриха в штабы и участки полиции и СД об «организации демонстрации» против евреев:
1. а) Должны приниматься только такие меры, которые не будут представлять опасности для жизни и имущества немцев (например, синагогу можно поджечь только в том случае, если не существует угрозы, что пожар перекинется на соседние дома).
б) Деловые и частные дома евреев могут быть разрушены, но не разграблены.
2. Полиция не должна разгонять демонстрации. <...>
5. Арестовано может быть столько евреев, особенно богатых, сколько их поместится в имеющихся тюрьмах. После их ареста надлежит немедленно связаться с соответствующим концентрационным лагерем, чтобы препроводить их в этот лагерь в кратчайшие сроки.
В «Фёлькишер беобахтер», в редакционной статье, также был брошен официальный призыв к погрому: «Германский народ сделал необходимые выводы из вашего преступления. Он не будет терпеть невыносимую ситуацию».
Ненависть к евреям выплеснулась на улицы и превратилась в волну узаконенного насилия невероятного размера. Тысячи еврейских домов были разгромлены, 4,5 тыс. (по другим данным, 7,5 тыс.) еврейских торговых и коммерческих предприятий были разграблены. Надругательству подверглись еврейские кладбища, 150 синагог были сожжены и 75 разгромлены (по другим данным, были уничтожены около 1 тыс. 400 культовых учреждений). Итог имперского погрома — 91 человек убит, сотни ранены, покалечены, изнасилованы; десятки покончили жизнь самоубийством. От 25 тыс. до 30 тыс. человек были отправлены в концентрационные лагеря, несколько сот из них погибли в дороге в результате зверских издевательств эсэсовцев. Эти цифры также до конца проверить невозможно.
«Правда» за 11 ноября 1938 года писала: «По своим размерам и жестокости погром превосходит все происходившее до сих пор в Германии. Еврейское население избивается прямо на улицах городов».
ГРАБЕЖ
Последствия Хрустальной ночи (иначе ее еще называли «Ночь разбитых витрин») сказались не только на евреях (хотя на них в первую очередь), но и на всей немецкой экономике.
Например, разбитые зеркальные стекла, которые надо было покупать за валюту в Бельгии, Геринг оценил в шесть миллионов рейхсмарок. За ущерб должны были заплатить страховые агентства, так как дома, где располагались магазины, зачастую принадлежали «арийским» собственникам, а разграбленные товары — «арийским» же оптовикам. Называлась общая сумма страховок — 25 млн рейхсмарок.
Выход был найден: на еврейскую общину Германии наложили контрибуцию в 1 млрд рейхсмарок ($400 млн по тогдашнему курсу), ибо «евреи сами виноваты в волнениях». Были конфискованы все страховые выплаты тем, чьи частные предприятия и дома были разграблены или разрушены.
ПОСЛЕ ПОГРОМА НА ЕВРЕЙСКУЮ ОБЩИНУ ГЕРМАНИИ НАЛОЖИЛИ КОНТРИБУЦИЮ В 1 МЛРД РЕЙХСМАРОК, ИБО «ЕВРЕИ САМИ ВИНОВАТЫ В ВОЛНЕНИЯХ»
21 ноября 1938 года министр экономики Вальтер Функ подписал циркуляр «О регистрации еврейского имущества», которое подлежало ариизации, то есть скупке по дешевке или конфискации. Общая сумма отчужденной еврейской собственности составляла 8,426 млрд рейхсмарок. В результате к лету 1939 года еврейское население Германии представляло беднейшую группу страны.
После Хрустальной ночи меры против оставшихся евреев стали просто драконовскими. Нельзя было пользоваться заполненным транспортом, сидеть в вагоне, если стоит немец, ездить в поезде в одном купе с «арийцами», выходить из дома после восьми вечера (летом после девяти); ходить в театры, кино, варьете или танцевальные салоны; продукты можно было покупать лишь с четырех до пяти часов дня; евреев в любой момент могли выселить из квартиры без объяснения причин; их детей изгнали изо всех школ; все евреи были привлечены к принудительным работам; им прекратили продавать мясо и мясопродукты.
И наконец, их стали просто убивать.
«ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ»
До октября 1941 года они еще как-то могли уехать, предварительно отдав все: ценные бумаги — в государственную казну, драгоценные металлы — в городское залоговое учреждение, предметы искусства — в земельную палату изобразительных искусств. Не забыли даже о мебели и предметах потребления, вплоть до самых мелких, на которые претендовали «арийские соседи по дому».
В октябре 1941 года начались массовые депортации. За каждого разоблаченного еврея доносчику полагалась премия. С 1942 года уничтожение было переведено на индустриальные рельсы. Немецких евреев, не успевших уехать, вывозили поначалу в Каунас и Ригу, где их ждали расстрелы и душегубки, потом в Треблинку, Собибор (расстрелы, душегубки, газовые камеры), Аушвиц-Освенцим (газовые камеры).
В 1933 году еврейское население Германии превышало 550 тыс. человек, не считая полукровок. В 1943 году Германия была объявлена Jüdenfrei — свободной от евреев.
Впервые опубликовано в NT № 36–37 от 11 ноября 2013 года.
Читайте также: «Мы не можем страдать врозь».
Фотографии: National Archives and Records Administration, College Park, Library of Congress, AP Photo