Фото: tsargrad.tv
Павел Баев, ведущий эксперт Института исследования проблем мира (Осло):
2014-й и 2015 год Путин был целиком поглощен украинским кризисом, внимание с которого в конце 2015-го было отчасти переключено на сирийскую кампанию. Но примерно в середине 2016-го Путин сбросил обороты внешнеполитической активности: украинский кризис был подморожен и заведен в дипломатические тупики, допинговый скандал, разразившийся в конце 2015-го, — спущен на тормозах без какой-либо пропагандистской истерики в России, и даже самые масштабные в этом столетии учения «Запад-2017» на северо-западном театре были проведены предельно осторожно, без информационной помпы, чтобы не разозлить и не напугать соседей на Западе.
Чем был вызван сброс оборотов? Можно предположить, что расчет делался на Дональда Трампа, Сирию и Кима-внука: новый президент США должен был, согласно путинской схеме, расколоть Запад, ввергнуть его в разброд и шатания, в Сирии планировались победа и лавры победителя террористов, а Ким-внук и ядерная программа КНДР в целом должны были обеспечить кризис в отношениях между США и Китаем, основным покровителем и опекуном северокорейского режима. Но — не сложилось.
«В отличие от Турции, Ирана и Израиля, Россия все еще может отчалить от сирийского берега без больших сожалений и, в сущности, без больших пока еще потерь»
В этой связи можно предположить, что сверхжесткое «ракетное послание» Федеральному собранию стало эмоциональной реакцией самодержца, привыкшего к удачам, на провалы последних полутора лет. Однако реакцией, впрочем, вполне безопасной — потому что ни одна из страшилок, про которые он говорил битые 40 минут, в течение следующего путинского срока «выстрелить» ну никак не сможет. И как бы ни хотелось Путину новых побед, ресурсов на новые авантюры нет и не будет. Будут ли новые вызовы и кризисы? Вполне возможно. Однако военная кампания в Сирии кризисом для Путина точно не обернется. В отличие от Турции, Ирана и Израиля, Россия все еще может отчалить от сирийского берега без больших сожалений и, в сущности, без больших пока еще потерь.
Нина Хрущева, эксперт по международным отношениям The New School University (Нью-Йорк):
На излете третьего срока президентства Владимира Путина Россия бодрым маршем вступила в новую Холодную войну с США и Западом. Послание 1 марта, ставшее, по сути, предвыборным манифестом российского лидера, предъявило миру «железный» аргумент Кремля в переговорах с «западными партнерами» — новое ядерное вооружение.
Лично мне это сразу напомнило старую добрую черную комедию Стенли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу» («Dr. Strangelove or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bomb»). Та сатира снималась на страстях пережитого Карибского кризиса и обращалась к теме ядерной гонки и милитаристской одержимости политиков СССР и США. Теперь же ракеты на видеокадрах направляются из «военной комнаты» не Пентагона, как у Кубрика, а Кремля.
В эпоху, когда ядерные кнопки оказались в руках таких политиков, как Дональд Трамп и Владимир Путин, мир стал более хрупким. И Путин, и Трамп сталкивают свои страны в пропасть новой гонки вооружений.
Россия находится в глубоком внешнеполитическом кризисе, в каком не была со времен попытки в октябре 1962 года разместить ядерные боеголовки на Кубе, что поставило тогда Москву и Вашингтон на грань военной конфронтации. У российского лидера есть причины чувствовать себя и обиженным на Запад, и недооцененным Западом. Есть у него основания и для раздражения в связи с расширением НАТО. Но его аргументация в виде новых систем вооружений, летящих над Землей, едва ли способствует росту внешнеполитического авторитета России.
«Россия находится в глубоком внешнеполитическом кризисе, в каком не была со времен попытки в октябре 1962 года разместить ядерные боеголовки на Кубе, что поставило тогда Москву и Вашингтон на грань военной конфронтации»
С другой стороны, в отличие от Трампа, накачивающего военный бюджет и теряющего популярность даже среди своих приверженцев, рейтинг Путина, несмотря на проводимый им тупиковый курс, отнюдь не пошатнулся. Более того, в целом неэффективные западные санкции и затянувшаяся в США истерия по поводу вмешательства Москвы в президентские выборы 2016 года только на руку кремлевскому автократу, ловко манипулирующему «внешней угрозой». Как на руку ему и то, что западный политический истеблишмент все еще не в состоянии отказаться от черно-белой оценки и мира в целом и России, в частности.
Четвертый срок Владимира Путина грозит дальнейшим нагнетанием разногласий с США. Ставки Кремля на «друга-Дональда» проиграны — Трамп, может, и хотел бы, да не может задружиться по-пацански с Путиным. Как ни парадоксально, теперь хоть какой-то просвет в отношениях Москвы и Вашингтона возможен только в случае неординарных обстоятельств, а именно импичмента президента США. Выход на первую позицию предсказуемого и не замеченного в дружбе с Москвой Майкла Пенса позволит обнулить нынешнюю ситуацию и хотя бы начать диалог, как это сделали Джон Кеннеди и Никита Хрущев, отрезвленные реальностью ядерного противостояния.
Александр Дубови, старший научный сотрудник Центра евразийских исследований Венского университета, научный директор Института политики безопасности (Вена):
Радикальных изменений во внешней политике после президентских выборов в России ожидать не стоит.
Приоритетом для Путина остаются отношения с Азиатско-Тихоокеанским регионом, в частности, с Китаем. С одной стороны, процесс поиска Россией баланса между Западом и Востоком и переориентации России в сторону Тихого океана несколько замедлился. Но в то же время он становится все более устойчивым.
В центре внимания Москвы останется и ситуация на Ближнем Востоке: контакты со всеми центральными региональными игроками сохранятся, равно как и опора на военную силу.
«Развертывание миссии ООН на Востоке Украины могло бы стать для России возможностью выйти из конфликта на Донбассе без потери лица»
Скорого улучшения российско-американских отношений ожидать не стоит, скорее даже нынешняя конфронтация усилится, в первую очередь в силу внутриполитической ситуации в самих США. Интенсивные контакты между США и Россией в контексте кризисов на Украине и в Сирии в первую очередь направлены на минимизацию рисков эскалации. Но они отнюдь не исключают геополитической конкуренции сверхдержав на Южном Кавказе, в Восточной Европе и на Западных Балканах.
Развертывание миссии ООН на Востоке Украины могло бы стать для России возможностью выйти из конфликта на Донбассе без потери лица. Хотя Москва и расценивает Минские соглашения де-факто неосуществимыми, она продолжит придерживаться Минского формата — потому что он помогает поддерживать каналы связи с Западом. Дальнейшее замораживание конфликта на Юго-Востоке Украины представляется наиболее вероятным сценарием развития событий, особенно на фоне конфликтных отношений между Вашингтоном и Москвой.
Не стал я бы я ожидать и позитивных подвижек и на линии отношений Россия-ЕС. Да, они сохраняют взаимозависимые экономические связи, особенно в энергетическом секторе. однако улучшения и обновления политических отношений ожидать все-таки не стоит, равно как и надеяться на отмену или пошаговое снятие санкций. Главная проблема тут — не только конфликт на Украине. Важно понимать, что ЕС проходит сложную внутреннюю трансформацию на фоне глубокого кризиса трансатлантического партнерства. Пока не решены проблемы и не преодолены противоречия внутри ЕС, Россия будет стремиться к активизации двухсторонних отношений с отдельными государствами-членами Евросоюза.
