В эти дни декабря, только 25 лет назад, когда заканчивал свою историю Советский Союз и начиналась новая Россия, казалось, что всевластие политической полиции на территории многострадальной страны, сотканной из сплошных погостов, навсегда подходит к концу. Не случилось. Не оправдались и надежды на справедливость в отношении семей сосланных, переселенных, приговоренных, расстрелянных — тех миллионов и миллионов, кто в кровавой сталинской жатве лишился всего, включая право на могилу, к которой можно прийти. Что уж тут говорить об осуждении тех, кто давал преступные приказы и их исполнял. И вдруг — о, чудо: житель Томска Денис Карагодин не только провел расследование убийства своего прадеда, 56-летнего крестьянина, арестованного в ночь на 1 декабря 1937 года и расстрелянного как организатора шпионской диверсионной группы и резидента японской разведки, но и намерен довести это дело до суда. Карагодин установил имена всех причастных в убийстве прадеда — вплоть до водителей «воронков» и машинисток НКВД. Не успела остыть эта новость, как на сайте «Мемориала» была выложена база кадрового состава НКВД — больше 41 тыс. имен: сайт лежал несколько дней, не выдержав наплыва тех, кто проверял, нет ли в базе имен дедов и прадедов.
Власть, в рядах которой абсолютное большинство — выходцы из КГБ СССР, замерла, не зная как реагировать. Пресс-секретарь президента (полковника КГБ-ФСБ) Дмитрий Песков лишь осторожно заметил, что появление базы данных НКВД — «чувствительная тема». Вслед за этим в близкой к власти газете «Комсомольская правда» появилась заметка, в которой говорилось, что некие потомки сотрудников НКВД собираются требовать, чтобы база была убрана из общего доступа, — они-де опасаются насилия со стороны родственников репрессированных. Однако потом заметка была отредактирована, а ее автор в разговоре с NT заявила, что имелись в виду некие «ветеранские организации». Одновременно с этим светлый образ чекистов — как тех, кто служили во времена, когда нынешние высокие российские чиновники были еще лейтенантами, так и сегодняшних, но с теми же «горячим сердцем, чистыми руками» и щитом и мечом, — заполняет пропагандистский экран. Как это было и в советское время, в России появляются несколько очень разных Россий, которые совершенно пока не пересекаются. Осквернение памятника репрессированным на Колыме, в Магадане авторства Эрнста Неизвестного 1 декабря — тому еще одно свидетельство.
Фото: Kolyma.ru/фотографии из соцсетей