Никита Петров: «В ход шли все средства морального террора»

Процесс над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем (осень 1965 — февраль 1966 года): их обвиняли в том, что они передали свои рукописи за границу. Даниэль был осужден на пять лет лагерей, Синявский — на семь, фото из зала Московского областного суда. Фото: memorial.ru

NT: На наших глазах паралелльно идут два процесса: с одной стороны — очевидная гламуризация КГБ, чему пример — сериал Первого канала «Таинственная страсть», с другой — «Мемориал» публикует базы данных исполнителей репрессий…

Нет-нет, в базе «Кадровый состав органов государственной безопасности СССР» 1935–1939 годов отнюдь не только палачи — люди работали в самых разных подразделениях, никак не связанных собственно с репрессиями.

NT: Предположим. Но люди понимали, куда они шли работать, — к тридцать пятому году ииллюзий уже не было, о том, что НКВД был кровавой организацией, — знали, кто не выдерживал — уходили. Кстати, сколько чекистов из этой базы пошли по этапу или были расстреляны?

10% были подвергнуты той или иной репрессии.

NT: Любопытно, что многие бросились проверять — нет ли в базе родственников. А одна из центральных газет сообщила, что потомки сотрудников НКВД написали письмо, требуя закрыть базу.

Прежде всего: база не нарушает российского законодательства. Кто-то заявлял, что она нарушает федеральный закон о персональных данных. Но если заглянуть в закон, то там сказано, что он не касается архивной сферы: в архивах эта информация общедоступна и регулируется законом об архивном деле. Кроме того, в законе сказано, что персональными данными являются любые сведения, касающиеся определенного или определяемого физического лица. Но понятие физического лица относится к человеку, чья дееспособность, согласно Гражданскому кодексу, возникает в момент рождения и прекращается в момент смерти. В базе ныне живущих очевидно нет.

«Андропов написал записку в ЦК, где говорил о том, что линия борьбы с идеологической диверсией ослаблена. И что надо создать специальное управление»

NT: Теперь — о гламуризации КГБ. Если суммировать впечатление от сериала «Таинственная страсть», то суть в следующем: советская интеллигенция, те, кого принято называть «шестидесятниками», — это были слабые, пьющие и часто не разборчивые в своих привязанностях люди. Среди них было и немало талантливых людей, но они — что твои заблудшие козы: их надо было оберегать от самих себя, чтобы они не оказались в тюрьме. Чем и занимались милые сотрудники КГБ, которые направляли этих интеллигентов на путь истинный. В собирательном образе заботливого человека с Лубянки угадывается светлый образ генерала Филиппа Денисовича Бобкова, одного из тех, кто создавал 5-е Управление КГБ СССР — идеологическую контрразведку.

Филипп Денисович — это целая отдельная страница в истории политической полиции, чем прежде всего и был КГБ. Бобков — кадровый чекист, молодым парнем попал на фронт, воевал, каким-то образом — детали не известны — оказался в штрафбате. Но в сорок пятом году его взяли в военную контрразведку, СМЕРШ. Он прошел путь от помощника оперуполномоченного госбезопасности до первого зампреда КГБ: его отправили в отставку в девяносто первом. В середине 1950-х годов он возглавил Первый отдел 4-го Управления КГБ. 4-е Управление КГБ — предшественник «пятерки», оно существовало с 1954-го по 1960-й и занималось так называемыми антисоветскими элементами. Это линия секретно-политическая, она ведет начало еще с секретного отдела ВЧК-ОГПУ, который занимался всеми противниками советской власти: там были отделения по троцкистам, по бывшим людям, по духовенству.

БОЙЦЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ФРОНТА

NT: А когда началась собственно «пятерка»?

В мае 1967 года Леонид Брежнев, пришедший к власти в результате дворцового переворота, ключевую роль в котором играл председатель КГБ при Никите Хрущеве Семичастный, наградив последнего званием генерал-полковника, отправил его в отставку. А на его место назначил Юрия Андропова. Когда Андропов только пришел, он произнес замечательную фразу. «Противники, — сказал он, — пытаются подтачивать советское общество с помощью средств и методов, которые с первого взгляда не укладываются в наши представления о враждебных действиях. Более того, можно сказать, что противник ставит своей целью на идеологическом фронте действовать так, чтобы по возможности не преступать наших законов, действовать в их рамках, и тем не менее действовать враждебно». Что значат эти его слова? А то, что не важно, нарушаешь ты закон или нет. Если ты действуешь «враждебно», тобой будут заниматься органы КГБ. Андропов написал записку в ЦК, где говорил о том, что линия борьбы с идеологической диверсией ослаблена. И что надо создать специальное управление, которое бы этой борьбой занималось. В ЦК КПСС предложение Андропова одобрили, и в июле 1967 года было объявлено о создании 5-го Управления. Бобков был назначен заместителем начальника, через год с небольшим — начальником. А в феврале 1982 года подняли статус 5-го Управления до такого уровня, что им должен руководить зампред КГБ. Бобков стал одновременно зампредом КГБ и начальником 5-го Управления. Спустя год «пятерку» возглавил его протеже Иван Абрамов, который до этого руководил 1-м отделом «пятерки».

NT: 1-й отдел — это интеллигенция, печать…

Еще — все творческие союзы, научно-исследовательские институты, учреждения культуры, медицинские учреждения…

NT: А зачем надо было иметь 1-й отдел в 5-м Управлении, если, например, секретарем Союза писателей был генерал КГБ Ильин?

Даже если партия и КГБ имели в творческих союзах своих людей, которые действовали как доверенные лица или агенты, тем не менее присматривать и руководить всем этим процессом все равно было нужно. Иногда требовалось решить какие-то деликатные вопросы — отвести имярека от поездки за границу, провалить на правлении чью-то кандидатуру, кому-то зарубить публикацию в печати.

СТУКАЧИ И ДОБРОХОТЫ

NT: В чем была суть работы КГБ с интеллигенцией?

Прежде всего это насаждение агентурной сети в те же творческие союзы и учреждения, вербовка, освещение событий, которые происходят там внутри. Например, писатель N написал роман идейно вредного содержания и вынашивает намерение отправить этот роман за границу с помощью знакомых ему иностранных корреспондентов. Люди из 1-го отдела доведут эту информацию до того же Ильина и скажут, что писательская организация должна повлиять на писателя: предупредить, поговорить с его окружением. А агентура, доброхоты, скажут писателю: «Ты что, старик, ты сейчас отдашь туда, за бугор, ты знаешь, что будет? Посмотри на Солженицына. Тебе это надо?»

Вот конкретный пример: история с публикацией «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова. В отчете 1-го отдела 5-го Управления за январь 1984 года сообщалось, что заведено дело оперативной проверки «Янус» в отношении члена Союза писателей Рыбакова, пытавшегося передать на Запад рукопись «Детей Арбата», содержащую клеветнические измышления об отдельных периодах построения социализма. На Рыбакова завели дело оперативной проверки. Потом оно переросло в дело оперативной разработки. И закрыли его только после того, как роман был опубликован в СССР в 1987 году.

В задачу 5-го Управления и Филиппа Денисовича Бобкова не входило запретить все. В их задачу входило запретить наиболее вредное и допустить наименее вредное. Потому что довольно глупо давить все и вся. Рано или поздно у такого котла сорвет крышку, нужно выпускать пар.

NT: Приходилось слышать от вполне приличных людей, что если бы не Филипп Денисович Бобков, то судьба знаменитого главрежа «Таганки» Юрия Любимова могла сложиться совершенно по-другому: именно благодаря благосклонности всесильного контролера «пятерки» Любимов сумел выехать за границу, а потом — вернуться.

А от чего он его спас? Что, Любимова посадили бы в тюрьму? Была альтернатива — либо с треском снять его с режиссерской работы, либо дать ему возможность поехать за границу, пусть он там ставит спектакли, и тем самым ситуация как будто бы рассасывается. И здесь от него вреда никакого нет, и там он занят своим делом.

NT: Но это более вегетарианский способ, чем в сталинское время. При Сталине его бы расстреляли.

Конечно, а кто спорит. В чем выражается в таком случае работа КГБ? Речь идет о десятках, может, сотне с лишним людей, которых арестовывали и осуждали по статье 70-й — антисоветская агитация и пропаганда с целью подрыва или ослабления советской власти. И, может быть, полторы сотни людей, которых арестовывали и осуждали ежегодно по статье 1901, это клеветнические измышления, порочащие общественный и государственный строй. Было от 15 до 20 с лишним тысяч так называемых профилактируемых. Вот этот моральный террор и есть основа работы КГБ в брежневские годы. Вызвали, запугали, кому-то вынесли официальное предостережение через прокуратуру. Это уже самая жесткая форма профилактики. Сажать еще рано, но человека предупреждают, что он стоит на грани нарушения закона.

«Вот этот моральный террор и есть основа работы КГБ в брежневские годы»

Сейчас, кстати, такая форма тоже есть, она пока не работает, но ее уже Дума утвердила. И профилактические беседы со стороны ФСБ утвердила тоже. В советское время оперативная проверка чаще заканчивалась профилактикой, а дело оперативной разработки могло кончиться уже арестом и посадкой. Интересно, что прослушки, донесения агентов в советский суд нельзя было представить. Нельзя было перехваченное на Главпочтамте письмо — там сидели специальные люди, 6-я служба Оперативно-технического управления, которые занимались перлюстрацией почты, выискивали важное для КГБ, — так вот, нельзя было такое письмо просто подложить в дело, нужно было превратить его в вещественное доказательство. Это делалось так: письмо перенаправлялось на другой адрес, его получал некий честный советский гражданин, вскрывал, читал и писал заявление в милицию. Уши КГБ, конечно, торчат, но неявно. Ну, просто ошибка почты… Конечно, заслать надо было не случайному человеку, этим человеком мог быть даже штатный сотрудник КГБ, но в суде бы это не фигурировало, а фигурировало то, что Иван Иванович Иванов, честный гражданин, проживающий по адресу такому-то, был ошарашен, получив злобный антисоветский пасквиль, и не в силах держать это в себе, пошел куда следует.

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ ЛУБЯНКИ

NT: Откуда все-таки эта устойчивая легенда о добром Филиппе Денисовиче Бобкове?

Я объясняю это самым тривиальным образом. Это из серии анекдотов про доброту старых большевиков: мог бы и бритвой по шарам, мог бы и стереть в порошок, а он ограничивался наставлениями. Потому что эпоха была такая. Не то чтобы вегетарианская — посмотри, как жестоко власть расправлялась с людьми типа Сахарова или Солженицына. Но все же не по-сталински. Если госбезопасность не использует крайних методов, значит, они не такие плохие люди, значит, они действительно могут нас понимать! Кому-то помочь выехать за границу, кому-то — выпустить собрание сочинений.

NT: Как известно, бесплатных плюшек не бывает. За это приходилось расплачиваться выполнением «отдельных» заданий. Он же с ними играл. Ярослав Голованов вспоминал о своем разговоре с Бобковым по поводу колымского дела Сергея Павловича Королева. «Зачем вам это?» — спросил Бобков. — «Затем, что это правда». — «Такая правда советскому человеку не нужна», — отрезал генерал.

Конечно, играл. Это была та самая линия на разумность и достаточность репрессивных мер, когда нужно было сочетать меры строгости и меры кротости. К тем, кто не понимал, кто был неисправим, кто продолжал писать или действовать осознанно против советской власти, как Солженицын, Сахаров, Войнович, — Бобков не имел никакого снисхождения, для них он не был покровителем и отцом.

NT: Однако некоторые документы вызывают оторопь — своей глупостью. Например, письмо в ЦК КПСС, товарищу Андропову, июль восемьдесят второго года, «О негативных проявлениях поведения отдельных категорий зрителей в ходе выступления зарубежных артистов, просмотра произведений западного искусства»  — конкурс пианистов имени П.И. Чайковского; международный кинофестиваль, кинонедели разных стран: «Гипертрофированный интерес вызывают гастроли в СССР некоторых зарубежных эстрадных звезд» — примеры негативных проявлений. И это — за подписью председателя КГБ СССР Федорчука. Не абсурд ли?

Это не абсурд, это была реальная проблема для власти: зарубежное искусство не утверждало социалистические идеалы, говорило о жизни другого общества, других стран. И советским людям это нравилось. Отсюда — постоянное балансирование, приходилось завозить и показывать западные фильмы, иначе не сделаешь кассового сбора. Но бороться с этим партия не переставала. Кстати, кадровые сотрудники КГБ не сидели в кинотеатрах, об этом доносила агентура — люди, которые ходили на эти спектакли и писали: «Нашим аплодировали меньше, чем иностранцам». С чем сталкивался КГБ? Из каждой гастрольной поездки Большого театра обязательно кто-то не возвращался, один-два. И причина — тиски идеологические, когда за тебя решают, что тебе читать, что смотреть, как тебя развлекать, можешь поехать за границу или не можешь. Особенно чувствительно это было для творческой интеллигенции. Алла Борисовна Пугачева рассказывала в одном интервью, как Филипп Денисович Бобков, отец родной, разрешил ей съездить и купить какое-то важное концертное платье не то в Западном Берлине, не то в Восточном…

ВСЁ ПОД КОНТРОЛЕМ

NT: Интеллигенция, как ты и я, передавали друг другу на ночь самиздат на папиросной бумаге: «1984» Оруэлла, «900 дней» о блокаде Ленинграда, «Архипелаг ГУЛАГ» и т.д. Мы дожили до того, когда все это было опубликовано — спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Чего так боялись тогда? Советский Союз снесло отсутствие колбасы, а не книги.

Я в 1977 году прочел главу «Голубые канты» «Архипелага» и понял, что надо заниматься историей госбезопасности. «Голубые канты» — это очень мощная и хорошо написанная глава с точным отношением к опричникам партии, к органам госбезопасности. Именно поэтому возненавидели Солженицына люди Бобкова и сам Бобков. Ведь Бобков лично писал дайджест добытого оперативным путем «Архипелага» для ЦК КПСС: он на 20 или 30 страницах пересказал содержание трех томов романа. Но СССР стал меняться еще раньше: неслучайно «пятерка» постоянно разрасталась: она начинала с двухсот человек, а потом выросла вдвое. Если сначала было шесть отделов, то в восемьдесят третьем их было уже 14, а потом добавился и 15-й.

NT: Стоит хотя бы перечислить, чем занимались все эти многочисленные отделы.

2-й отдел — буржуазно-националистическими элементами. 3-й — молодежь, студенчество и вузы. 4-й — церковники, клерикалы, сектанты — все, что связано с конфессиями. 5-й отдел — оказание помощи местным органам и поиск авторов и распространителей антисоветских документов. 6-й — анализ, прогнозирование, изучение устремлений противника, то есть Запада, по проникновению в советскую среду. Взрывы у Мавзолея, покушение на Брежнева: в результате в 1969 году организуется 7-й отдел, куда уходит использование взрывчатых веществ и заодно — линия работы на поиск авторов и распространителей анонимных документов и документов, угрожающих властям, — так называемый центральный террор. 1974 год — возникают еще два отдела: 9-й — диссиденты, их тогда уже рассматривали серьезно, как организованную силу. 10-й — борьба с центрами идеологических диверсий за рубежом. Намечается Олимпиада 1980 года и создается 11-й отдел — спорт, спортивные союзы, потом туда же уйдет и медицина. Вот пример работы отдела: «Отведена от поездки в ГДР в составе спортивной делегации капитан сборной команды по волейболу «Динамо» Маслова И.А., в отношении которой были получены материалы ОТМ (оперативно-технических мероприятий. — NT) о ее намерении выйти замуж за иностранца. Маслова была отведена с использованием оперативных возможностей в отделе спортивной медицины Центрального совета «Динамо». 12-е отделение — координация и связи с органами госбезопасности социалистических стран: например, если советский гражданин выезжал в ГДР и нужно было за ним там проследить, то сотрудники отделения давали поручения коллегам из немецкой «штази». А в феврале 1982 года появились 13-й и 14-й отделы. Вот, например, как формулировались задачи для отдела № 13: «Выявление и пресечение проявлений, имеющих тенденцию к перерастанию в политически вредные группировки, способствующие проведению противниками идеологических диверсий против СССР». Чем занимался отдел? Молодежью! Организованные группировки среди молодежи: панки, кришнаиты, мистики, хиппи, металлисты, рокеры. То есть молодежь уже вышла в начале 1980-х из-под контроля, надо было всех учесть, как-то организовать.

NT: Это сотрудники 13-го отдела создавали знаменитый рок-клуб в Ленинграде?

Да, именно. Если неформалы разрознены, сидят где-то по гаражам и сараям, поди их проконтролируй. А когда они у тебя записаны, все замечательно. Это не милость КГБ, это задача оперативной работы.

ДОЛОЙ СТЫД

NT: И все же — зачем сейчас понадобился образ гуманного кагэбэшника?

Мне кажется, это сделано для того, чтобы приучить сегодняшнее общество к мысли, что ничего страшного при социализме не было. Даже КГБ — это были тоже люди, не чуждые прогрессивных взглядов, готовые даже разделять эти взгляды. И они по-своему, каждый на своем месте, пытались смягчить жесткие партийные директивы через игру, о которой мы говорили: мы — тебе, а ты — нам. Человек, который вступал с ними в эти отношения, связывался с дьяволом. Это была форма покупки, ангажирования, контроля. Но когда речь шла о тех, кого эта иезуитская организация считала врагами, в ход шли все средства морального террора. В КГБ были теоретики так называемой непрерывной разработки. Это означало отравить жизнь человека до конца. Засылка Сахарову писем с угрозами и писем «советских граждан», осуждающих его, было тоже делом рук КГБ. Чем любят оправдываться коллеги Бобкова: мы Конституцию не нарушали, мы действовали по закону. Неправда: люди, которые оказывались в психбольнице, которых там фактически пытали, — это было самое чудовищное, что можно себе представить. Когда они понимали, что по закону в суд человека не могут отдать, они его гнобили и мучали по-другому. И еще неправда: по статье 70-й также нарушался закон, потому что при осуждении по этой статье нужно было доказывать умысел на подрыв советской власти. Но никто никогда его не доказывал. Уже тогда была эта хорошая спайка: КГБ, следственный отдел КГБ и суды. Суды рассматривали это как спецдела и даже не обнародовали приговоры.

«Сейчас абсолютная эпоха бесстыдства, наглого попрания закона, конституционных норм и обозначения своего присутствия всюду»

Да, конечно. Сейчас прикомандированные от ФСБ везде — в учреждениях, в банках, в частных компаниях, которые приняли эти правила игры. На практике осуществляются теории времен Третьего рейха: бизнес в нашей стране не частное дело. Это привилегии, которые даются тем, кто «правильно» понимает национальные интересы. Они даже не стесняются этого уродства, которое выставляют напоказ.

NT: Ровно это мы только что наблюдали, когда федеральный министр был задержан службой безопасности госкорпорации. Во времена СССР такое все-таки было трудно представить.

Сейчас абсолютная эпоха бесстыдства, наглого попрания закона, конституционных норм и обозначения своего присутствия всюду.

NT: Даже при советской власти, мне кажется, у КГБ не было такой власти, как сегодня.

Не было, безусловно. Потому что сегодня КГБ и есть власть.

Читайте также: «ФСБ без дураков»