Россия-2015 — страна, положение дел в которой не интересует ни президента, ни граждан
В те далекие, почти сказочные времена, когда президент России еще позволял себе не сходиться во взглядах с собственным парламентом, народом и прессой, в прессе было принято несколько притворно сочувствовать западным кремленологам застойных времен, вынужденным гадать о хитросплетениях советской политики «по расстановке вождей на Мавзолее». Что ж, минуло двадцать лет, и теперь у ориентированной на Россию политической аналитики нет даже нескольких вождей, которых можно было бы расставить в разном порядке, — в ходу все те же гадания, но предмет их куда более узок: отгадывать, куда дует ветер, приходится по мимическим морщинам, междометиям, покашливаниям, тем непроизвольным телесным сигналам, которые выдают какое-то содержание, скрытое в публичных выступлениях Владимира Путина, — тем более что в их тексте как таковом никакого содержания не осталось. Гадать, кому именно посылал сигнал президент, говоря о Немцове, — «не факт, что человека надо было убивать», предполагать, какие последствия несет для генпрокурора Чайки то, что Путин вместо рассказа про Чайку рассказал анекдот, — занятие довольно унизительное; но к 2015 году никаких других способов интерпретировать слова президента не остается.
Многочасовые декабрьские пресс-конференции всегда были коронным выходом президента, гораздо важнее, чем ежегодные послания парламенту или новогодние обращения к народу: здесь Путин демонстрировал свою силу, оттачивал солоноватый юмор, оперировал невообразимыми массивами цифр, парировал нелицеприятные вопросы, вселял уверенность. Еще год назад, когда пресс-конференция практически совпала с дичайшим скачком курса доллара, он выходил и говорил: без паники, всем оставаться на местах, все наладится через два года, а если сейчас что-то не так — это потому, что мишке хотят повыдергать клыки. И эта риторика — сколь безапелляционной и местами параноидальной она бы ни была — как минимум помогала уверовать тем, кто хочет уверовать.
Не то сейчас. Президент на пресс-конференции 2015 года — это прежде всего человек, которому стало неинтересно. Цены на нефть падают, но могут и вырасти, база в Сирии нам нужна, но вообще не очень, какие-то туркмены там живут, нам про них не рассказывали, журналиста приказал избить то ли отец Турчака, то ли сын, а может, и не журналиста, а может, и не приказал. Украина — наша братская республика, про это мы много раз говорили, а что наших военных там нет, ни разу не говорили. С западными партнерами мы будем работать, но если они не захотят, то не будем. Путин оживлялся, лишь когда речь заходила о Реджепе Эрдогане или там Михаиле Саакашвили, виновниках геополитических (а по сути, очень человеческих) обид — но даже про Петра Порошенко говорил уже вполне беззлобно. И если попытаться сформулировать ощущения, которые это выступление транслировало, — это не сила, не уверенность, не надежда, но такое цинично-равнодушное отчаяние.
Но самое пугающее — Путин стал небрежен в деталях. Такое случается не только с президентами: владельца любого бизнеса по истечении долгих лет руководства иногда накрывает ощущение, что можно уже позволить себе не обращать внимания на мелочи, пусть все идет как идет: на свете много других — более масштабных, стратегических, светских или просто приятных дел, а со всякой логистикой и маркетингом пусть разбирается низшее звено. Вот и здесь: видно, что Путина заводят геополитическое противостояние, бодания с «нашими западными партнерами», а остальное — ну какая, в сущности, разница. Усыновляли ли американцы наших больных детей? Что там натворили дети Чайки? Это все какие-то малозначительные детали, вот дочери мои не лезут — и вы не лезьте, разрулится само. И если продолжать аналогии с бизнесом, то именно из-за пренебрежения малозначительными деталями Майкрософт начинает проигрывать Эпплу, но в нашем случае речь не идет уже о преимуществах в конкурентной борьбе: Путин 2015 года не продает своим слушателям никакую большую идею — ни о росте народного благосостояния, ни об обострении геополитического противостояния; главный месседж его выступления — пусть все идет, как идет. Брежневский такой месседж.
А может, он и сам уже чувствует, что в экономике, в международной политике, в отношениях внутри элит происходят процессы, которые уже не зависят ни от слов его, ни от действий, и лучшее, что можно сейчас сделать, — затаиться, стиснуть зубы и попробовать все это как-то пережить.
Видно, что Путина заводят геополитическое противостояние, бодания с «нашими западными партнерами», а остальное — ну какая, в сущности, разница