Георг Базелиц предлагает свою версию (слева) известного соцреалистического полотна Зинаиды Ковалевской «Сбор помидоров» (справа)
«Уважаемый товарищ Гусев! У вас культурный Русский музей. Почему вы допускаете такое безвкусие?» В книге отзывов выставки «Как это начиналось…», расположившейся в Мраморном дворце, есть высказывания и пожестче. Хотя много и восторженных откликов. Полярные мнения о творчестве «абсолютного классика», одного из трех самых дорогих живописцев нашего времени, сталкиваются на протяжении уже полувека. Известно высказывание мастера на этот счет: «Многим не нравятся моя личность, мои высказывания, мои тексты и картины. Но я делаю то, что считаю правильным и хорошим. И не собираюсь меняться».
Все главные темы творчества Базелица, фирменные «фишки» мастера — расчлененные фигуры, перевернутые образы, — можно увидеть на выставке в Петербурге. В середине 2000-х он начал создавать ремиксы своих прежних работ, интерпретируя их с позиции возраста и опыта, демонстрируя незавершенность и незавершаемость творчества как такового. «Ремикс» — так называлась выставка в Галерее Альбертина в Вене. Самый посещаемый музей в Австрии знаменит не только самым значительным собранием графики от поздней готики до современности, но и коллекцией картин Георга Базелица. Из Вены выставка перебралась в Петербург, составив основу экспозиции в Русском музее, — около 60 живописных работ, акварелей и графических произведений, созданных мастером за последние двадцать лет.
«Во-первых, будьте любезны», «Тень есть, просто ее не видно», «Лес вниз головой», «Воспоминания о брюссельских кружевах» — новый взгляд на реальность, каковой, по мнению художника, является сама картина, ее образ и фактура, а не то, что на ней изображено.
В парном портрете «Как это началось» (1958, 2009) Базелиц изобразил себя с женой
Новые дикие
Гнуть свою линию Ханс-Георг Керн (Базелицем он станет, когда возьмет псевдоним в честь местечка Дойчбазелиц в Саксонии, где родился) начал еще во время учебы в Высшей школе изобразительного и прикладного искусства в Восточном Берлине, откуда его отчислили после второго семестра за «общественно-политическую незрелость». Студент пострадал за свое убеждение, что живопись не должна участвовать в общественной жизни, чтобы не быть ангажированной.
Базелиц переезжает в Западный Берлин, где он окончил Высшую художественную школу. Позже Базелиц признался: «Если бы я остался в Восточной Германии, я стал бы большим и плохим человеком, потому что все, за что я брался, я делал интенсивно и бескомпромиссно, будь то хорошее или плохое».
Но и в Западной Германии амбиции молодого художника поначалу не нашли понимания. На первой же персональной выставке Базелица две картины — «Большая ночь в бадье» и «Обнаженный человек» — сняли с экспозиции как непристойные, обвинив молодое дарование в эксгибиционизме. Против художника возбудили судебное дело, правда, потом процесс остановили.
Тем не менее Базелиц остался верен себе и при этом — традиции немецкой живописи. «Если вы не умеете писать красиво, работаете только с материей ущербности и бессилия, только с хаосом, то в искусстве вы будете неизбежно уродливым. И когда я смотрю на произведения других немецких художников, то вижу это у всех, не только у меня одного. Я в хорошей компании. Мне это нравится».
Отдав дань господствовавшему в то время абстракционизму, художник вернулся к истокам — немецкому экспрессионизму, знаменитому течению первой четверти XX века, которое было острой реакцией на несовершенство человеческого общества. Он не был одинок в своих пристрастиях. Немецких художников, возродивших фигуративную живопись, но освободивших искусство от репрессивных ограничений, назвали «новыми дикими» — Neue Wilde, а их метод — варварским лиризмом.
«Варварский лирик» Базелица стремится к живописи, которая бы служила «сама себе», а не передаче содержания. Он ищет способ лишить зрителя привычного автоматизма в восприятии картины. Он постоянно возвращается к одним и тем же темам и мотивам, стремясь зафиксировать эмоциональное состояние, импульс. Так появляются сначала «фрактурные картины»*, где исчезает сюжет, человеческие фигуры и предметы расчленяются.
Так Георг Базелиц перевернул взгляд на живопись и навсегда вписал себя в историю искусства XX века.
«Тень есть, просто ее не видно» (2012)
«Воспоминания о брюссельских кружевах» (2002)
Ноги и головы
В цикле «Русские картины» Базелиц вступает в иронический диалог с классиками соцреализма — известные полотна советской эпохи освобождены не только от авторских красок, но даже и от земного притяжения. Особенно символично смотрится «Ленин в Смольном» Исаака Бродского, где вождь мирового пролетариата в интерпретации Базелица весьма оригинальным образом располагается в тех же белых зачехленных креслах. Новое прочтение получил и единственный герой полотна Бориса Иогансона «На старом уральском заводе»: фигура лишь намечена, главное — цветовые пятна. Совершенными прелестницами смотрятся юные колхозницы с картины Зинаиды Ковалевской «Сбор помидоров», где присутствуют все оттенки красного, а единственный белый кружок — от отставленной банки — находится на причинном месте одной из героинь.
Отдельный зал отдан картинам, на которых изображены ноги. Все началось еще в 1960-е, когда молодой художник увидел фотографию Эдварда Мунка 1943 года, где отсутствовали ноги, и решил их дорисовать. С тех пор Базелиц сделал изображение ног самостоятельным сюжетом. «Ноги — это мой повод заземлиться. Они служат мне лучше любой антенны», — говорил он.
«Зима», «Лесной путник» — ноги здесь как метафора и пройденного пути, и возможности вступить на новый путь, которую художник никогда не упускал. В экспозиции есть и юмористические, изящные иллюстрации к кулинарной книге, сделанные по просьбе друзей.
Последнее время художник пишет много портретов, где видно отчетливое влияние африканских масок и фигур. Портретного сходства в них, впрочем, нет. «Эдде», «Лена», «Хаге», «Кто-то пишет мой портрет», «Голова № 6», «Голова пастуха». Но главный среди них — портрет с женой. «How it began», «Как это начиналось…» — картина, название которой стало названием выставки. На табличке две даты: 1958 — год знакомства с Эльке Кретчмар, и 2009 — год завершения новой картины. Пожилые люди вниз головой. Нежно розовые и нежно сиреневые тона — яркие, чистые. Признание в любви женщине, которая рядом с ним почти шестьдесят лет и без которой мир бы не знал великого художника Георга Базелица.
Мэтр всегда сомневался, художник ли он, считая себя нормальным бюргером с женой и двумя детьми. Но он уверен — все, что зреет в человеке, должно находить выход на бумаге. Поэтому, в каком бы из своих трех домов он ни жил — в Швейцарии, Италии, Германии, — каждое утро Базелиц идет в мастерскую, надевает наколенники и ползает, как плиточник, по своей новой работе. И несколько часов ищет новые возможности и границы искусства, а по сути — ведет разговор со своей судьбой.
Написанная в 1937 году картина Бориса Иогансона «На старом уральском заводе» (справа) в интерпретации Базелица (слева) преобразилась до неузнаваемости
Борьба с хаосом
На вопрос — как он делает свои картины, художник отвечает: «Я использую в качестве визави не природу, не предмет, не человека, моя визави — это история искусства. А это предполагает образование, а образование — стремление как можно меньше входить в противоречие, по возможности избегать хаоса. И это для меня всегда было проблемой… Прежде был агрессивным и претенциозным, ушла агрессия, ушла претенциозность, ушло представление модернизма о «лучшем» мире. Теперь нет авангардных моделей прогресса. Мое состояние герметично. Но картины стали более открытыми, более быстрыми и более ясными».
Семидесятисемилетний мастер, обладатель самых многочисленных международных премий, чьи выставки устраиваются по всему миру, по-прежнему все делает спонтанно, быстро и легко, не любит отдыхать и никогда не повторяется. И всю жизнь придерживается трех принципов — меньше пить спиртного, быть дисциплинированным и не сдавать позиции.
Фото предоставлены пресс-службой Государственного Русского музея/tashkentpamyat.ru
