Агентство Fitch на прошлой неделе (12-17 января) снизило инвестиционные рейтинги 30 российских банков и 13 компаний, включая Газпром, РЖД и «Лукойл». Ухудшил свой прогноз по России и Всемирный банк. На ежегодном Гайдаровском форуме министры экономического блока и госбанкиры тоже не скупились на страшилки: глава Сбербанка Герман Греф предсказывает «масштабнейший банковский кризис» и полное огосударствление экономики, министр финансов Антон Силуанов — сокращение бюджетных расходов на 10%. Наконец, Goldman Sachs, следуя тренду на плохие новости, прогнозирует цену за баррель Brent в катастрофические для России $40. Есть ли шанс развернуть этот негативный тренд или падение в экономическую пропасть уже неизбежно — об этом мы говорили с известным российским экономистом, профессором парижского университета Sciences Po Сергеем Гуриевым
Фото: Сергей Карпухин/Reuters
Как вы оцениваете вероятность того, что России будут присвоены мусорные рейтинги?
Как очень высокую. Мы находимся очень близко к этой черте.
Но если российские компании из-за санкций так и так не могут занимать деньги на Западе, то какое это имеет значение?
 |
| Сергей Гуриев, профессор парижского Sciences Po, 2 января 2015 года.
Фото: Евгения Альбац |
Дело в том, что у многих компаний в кредитных договорах записаны ковенанты — специальные условия, в которых зафиксировано, что деньги даны в кредит при таком-то инвестиционном рейтинге, и если этот рейтинг меняется в сторону ухудшения, то ставка кредита в лучшем случае автоматически поднимается, в худшем — компания должна немедленно вернуть долг. Снижение суверенного рейтинга автоматически ведет к снижению и рейтингов компаний. Если компания не может вернуть кредит, то объявляется дефолт компании, после чего банки идут в суд и начинают арестовывать активы: например, если вы продаете нефть, то арестовываются ваши танкеры, счета, куда переводят деньги ваши контрагенты и т.д. В результате компания не только не может перезанять деньги — она не может получить любые деньги и продолжать текущую деятельность в нормальном режиме. Что касается суверенного долга, то он у России небольшой, но в случае, если кто-либо из тройки — S&P, Fitch или Moody’s, — присвоит стране мусорный рейтинг, то какие-то держатели российских облигаций начнут их срочно продавать. Соответственно, это не только сделает любые заимствования весьма дорогими — для российского бизнеса в том числе, но и заставит тратить резервы ЦБ на выкуп этих облигаций. А резервы ЦБ и так за год сократились больше чем на $100 млрд. Так что снижение рейтингов — это серьезная проблема.
Прогнозы последних дней — ужасающие. Правительственные чиновники, которые еще в декабре вслед за президентом уверяли нас, что падение рубля чрезвычайно выгодно для бюджета, что рубль недооценен, а нефть вот-вот вернется к желанным $100, уж не скрывают паники. Чего стоит заявление министра экономики Алексея Улюкаева на Гайдаровском форуме — он посоветовал «сохранять душевное спокойствие, иметь крепкие тылы дома и думать о собственном здоровье и здоровье своих близких». Так говорят, когда ожидают, что завтра — катастрофа.
Я читал выступления на форуме. Самое неприятное в них, что никто из министров не говорит, а что, собственно, они собираются делать? Корабль попал в шторм, а в капитанской рубке никого нет. Наступил 2015 год — бюджета нет. То есть существует бюджет, подписанный Путиным, в нем доллар стоит 37 руб., цена на нефть заложена — в некоторых разделах $96, в некоторых — $100. Заложен рост ВВП… Это примерно так, как если бы вы пошли в магазин со списком того, что вы хотите купить, а у вас денег в два раза меньше. Правительство живет в соответствии с бюджетом, а бюджета нет. Назвать это рациональным поведением трудно. Вот эта неопределенность, то, что рынок не понимает, какие решения собирается принимать власть — один из главных факторов столь стремительного обвала российского рубля.
А цены на нефть?
Да, конечно. Рубль зависит в основном от двух факторов: цены на нефть и оттока капитала. Цены на нефть упали, упали очень сильно, но для того, чтобы понять, какой вклад это внесло в удешевление рубля, можно посмотреть на валюты других нефтяных стран, например, Норвегии, Нигерии, Бразилии и так далее. Они подешевели, но не так сильно, как российский рубль (см. график).
Увеличить изображение
Действительно, рубль снижается, вслед за постепенным снижением цены на нефть — этот тренд очевиден с лета, когда баррель марки Brent стоил $110, а сейчас — чуть больше, чуть меньше $50. Но мы видим на графике и скачки: был скачок — то есть резкое падение рубля, в марте, когда Россия аннексировала Крым, был скачок, когда в июле был сбит малайзийский Боинг, был скачок и в декабре, когда было объявлено о сделке с облигациями «Роснефти», которая показала, что Центральный банк одним из приоритетов своей политики ставит помощь «Роснефти». До этого казалось, что Центральный банк независим, до этого казалось, что Центральный банк заботится об инфляции. Когда стало понятно, что Центральный банк участвует в этой странной непрозрачной сделке с облигациями «Роснефти», рынок перестал понимать, что происходит, и начал паниковать.
Рубль скачет, потому что рынок не может угадать, как именно будут действовать российские власти и в отношении рубля, и в отношении Украины, и в отношении санкций и контрсанкций, — все это непредсказуемые вещи. Результатом этой непредсказуемости стал отток капитала: в 2014 году отток капитала составил $150 млрд за год — в 2,5 раза больше, чем в 2013-м, как только что сообщил нам Центральный банк; а прямые инвестиции в реальный сектор — $19 млрд — в 3 с лишним раза меньше, чем в 2013-м году. Эскалация конфликта на Украине — в том числе и отмена встречи в Астане, и нынешняя трагедия с пассажирским автобусом на украинском блок-посту в Волновахе — об этом на Западе много говорят — повышает отток капитала.
Ваш прогноз — сколько будет стоить рубль ну, скажем, к концу января?
Не знаю. Мы видим, что Центральный банк вмешивается в рынок, мы видим, что Владимир Путин звонит экспортерам и говорит: не найдете ли вы $3 млрд? Сколько он таких звонков сделал или сделает? Это означает, что курс рубля зависит от политических решений и предсказывать его невозможно. Я вам приведу пример — в середине 2012 года, когда в европейской экономике были большие проблемы, председатель Центрального банка еврозоны Марио Драги сказал: евро будет сохранен, мы сделаем для этого все, что потребуется. И он рассказал, что он будет делать, и рынки поверили, и паника на рынке еврозоны улеглась. В России за теми или иными заявлениями чиновников и даже президента ничего не стоит — не стоит даже бюджета. И до тех пор, пока не будет опубликован реалистичный бюджет, рынок и не будет понимать, чего ему ждать.
В конце ноября вы говорили, что российской власти хватит денег примерно на два года. Вы не изменили своей точки зрения?
Возможно не на два — на полтора года. Мы видим, что Центральный банк продолжает тратить резервы — в последнюю рабочую неделю декабря он потратил $ 10 млрд. И очевидно, что он продолжит поддерживать рубль, плюс — будет давать взаймы банкам и компаниям, которым нужны будут доллары. Но вернуть эти деньги они вряд ли смогут. Сейчас переписывается бюджет, и из утечек в СМИ мы знаем, что в 2015 году будет потрачено 70 % Резервного фонда. Что касается Фонда национального благосостояния, то после того как государство предоставило помощь компаниям, которые либо попали под санкции, либо оказались в трудном положении — ВТБ, РЖД, «Россельхозбанку» и так далее, — то надо исходить из того, что этот фонд уже потрачен. Точнее — он проинвестирован. Когда понадобятся наличные, их там не окажется, там будут лишь обещания заплатить от РЖД или ВЭБа. Если санкции не отменят, если цены на нефть не повысятся в 2016 году, соответственно, те 30 % Резервного фонда, которые останутся после сведения бюджета 2015 года, будут потрачены в первой половине 2016 года, а во второй половине ничего не останется.
Нынешний кризис — пятый или шестой за последние 24 года. С каким кризисом — 1998-го или 2008-2009 годов его можно сравнить?
Консенсусом считается, что спад экономики в 2015 году составит 4-5 %. И, по слухам, новый бюджет исходит именно из этого прогноза. Это означает, что будет и рост безработицы, и снижение доходов, и, возможно, отправление людей в неоплачиваемые отпуска. Сначала это будет не так плохо, как в 2008 году, но в целом кризис серьезнее, потому что тогда цены на нефть поднялись достаточно быстро, резервы были больше, бюджетные обязательства были скромнее, санкций не было — можно было занять деньги на Западе. И в этом смысле ситуация была не такой отчаянной. Она была более острой, потому что все происходило быстро, цены на нефть упали в три раза за полгода. Сейчас цены на нефть упали за полгода только в два раза. Но в течение двух лет ситуация абсолютно отчаянная. Нет решения проблем на горизонте двух лет. И пока этот кризис выглядит тяжелее, чем кризис 2008 года. Что касается 1998 года, то тогда как раз у России кончились деньги в бюджете, был дефолт. В этом смысле ситуация сопоставима. Об этом сегодня говорят и рейтинговые агентства: возвращаются нетривиальные риски того, что Россия как государство или российские компании не смогут платить по долгам. Это становится вполне вероятным в перспективе двух лет, если цены на нефть не повысятся и если санкции не снимут.
Насколько вероятно, что Европа, опасаясь дестабилизации в России, пойдет на отмену санкций уже весной этого года?
Трудно сказать… Запад считает, что Россия не выполняет свои обязательства по деэскалации конфликта в Восточной Украине. Некоторые санкции, напомню, введены после аннексии Крыма и, очевидно, без возвращения Крыма не будут отменены. Наиболее болезненные санкции были введены в августе-сентябре, и они связаны с тем, что Запад считает, что Россия посылает своих военнослужащих и военную технику на восток Украины. И, насколько я понимаю, для того, чтобы эти санкции были отменены, необходимо перекрыть границу с востоком Украины, чего пока не произошло. Поэтому ситуация пока не способствует тому, что санкции будут отменены.
Вы полагаете, Путин может себе позволить закрыть проект «Новороссия»?
Я думаю, что это для него очень опасный шаг, но именно этого шага ждут от него западные лидеры. И если это произойдет, наверное, какие-то санкции будут отменены. Более того, я думаю, что если этого не произойдет, то западные политики могут потребовать введения новых санкций. Сможет ли — исходя из внутриполитической ситуации — российское руководство позволить себе такой шаг, мне трудно об этом судить. Это, конечно, очень опасно — сказать российским избирателям: извините, пожалуйста, мы переоценили мощь российской экономики, когда мы ввязывались в этот конфликт, к сожалению, санкции поставили нас на колени, поэтому мы вынуждены уйти из Донецка и Луганска. Это будет крайне унизительно и полностью противоречит сегодняшней позиции официальных российских СМИ и политиков.
Кроме того, это вызовет огромное разочарование у тех российских так называемых добровольцев, которые поехали по зову сердца воевать на восток Украины. Эти люди вполне могут вернуться в Россию и составить серьезную и отнюдь не мирную оппозицию российскому режиму. В отличие от так называемых белоленточных протестов, эти люди имеют на руках оружие, у них погибли их коллеги в Восточной Украине. И если они будут понимать, что их дело предано российским руководством, они будут считать врагами не только западных политиков, которые ввели санкции, но и российское руководство, которое просчиталось и остановило войну тогда, когда, они считали, ее останавливать не надо. До западных политиков они добраться не смогут, а в Россию — вернутся.
Насколько, с вашей точки зрения, устойчива российская власть? С одной стороны — рейтинг Путина зашкаливает, с другой — мы наблюдали, как, несмотря на все заверения президента, что слабый рубль выгоден, люди в декабре бросились сметать с полок товары, а сегодня начинают запасаться продуктами?
Мне кажется, когда вы используете слово «рейтинг Путина», вы на самом деле используете термин, который может ввести в заблуждение. Например, рейтинг Обамы или рейтинг Олланда, или рейтинг Меркель — это рейтинг политиков в конкурентной политической системе со свободными средствами массовой информации. Опять-таки в странах, которые не находятся в состоянии войны. Слово «рейтинг» в России означает совершенно другие вещи. Например, в СССР курс доллара был 60 копеек. Вроде бы курс, вроде бы печатался в газете. Но на свободном рынке был совершенно другой курс. Так и здесь. Есть рейтинг политика, который основан на опросах в запуганном обществе, без свободных СМИ, без альтернативы этому политику, без свободной дискуссии — и есть действительно голосование ногами, голосование рублем, где люди на основании доступной им информации принимают абсолютно рациональные решения.
Что касается устойчивости российской власти, то можно вспомнить, что за две недели до падения Берлинской стены рейтинг лидера ГДР Хонеккера был в районе 70 %. И советская власть была очень устойчивой. И в Польше, и в Чили руководители думали, что они будут продолжать находиться у власти — думали так в тот самый день, когда им приходилось покидать свои кабинеты. Устойчивость таких режимов весьма относительна — некоторые из них меняются на протяжении месяцев, недель, дней. И люди, судя по тому, насколько они «доверяют» рублю, пока не уверены в том, что экономическая политика сегодняшних властей будет успешной.
Если Путин, с одной стороны, не может себе позволить закрыть проект «Новороссия» с тем, чтобы отменить столь болезненные для российской экономики санкции, а с другой, — вероятно, осознает, что развитие кризиса делает его положение весьма неустойчивым, то вы понимаете, в чем состоит его стратегия, план?
Я думаю, что план такой: цены на нефть поднимутся, и все будет хорошо. Или по каким-то причинам западные политики устанут от санкций.
На протяжении полутора десятилетий между Путиным и большим бизнесом существовал негласный договор: Путин обеспечивает им условия для зарабатывания больших и очень больших денег, а они в обмен не лезут в политику. Очевидно, что о зарабатывании больших денег в ближайшие годы можно будет забыть, да и история с национализацией «Башнефти» показала, что права собственности в России — понятие относительное, понадобятся «своим» активы — отберут. Стоит ли ожидать, что элиты выйдут из того «шашлычного соглашения» и начнут борьбу за Кремль?
Власть в России потому и власть, что она владеет правилами игры. В демократических странах существуют институты: парламент, суд, законы, политические партии, НКО, которые ограничивают поведение правительства. В России многие институты ослаблены или перестали существовать, — это означает, что любой договор соблюдается ровно до тех пор, пока власть хочет его соблюдать, и она может его нарушить в одностороннем порядке. Но это не означает, что власть в России совсем неограниченна. Она ограничена, в том числе, и курсом рубля.
Каким образом?
Если в российском бюджете кончатся деньги, то придется выбирать, чьи доходы пострадают: вот этого олигарха, вот этого бизнесмена или вот этого пенсионера. Очевидно, что это приведет к серьезным политическим проблемам. Поэтому мы видим, что власть идет на компромиссы. В Крыму провели «референдум» и — присоединили. А в Донецке и ЛНР результаты «референдума» и «выборов» поддержали, но официально не признали. У Евтушенкова «Башнефть» отобрали, но другие активы не тронули. И это — тоже результат какого-то компромисса. Следующий вопрос — это сокращение расходов бюджета, снижение пенсий, закрытие больниц и т.д.
Но Путин не раз заявлял, что социальные обязательства будут выполнены?
В сценарии, где цены на нефть не растут, а санкции не отменены, это сделать — я говорю о конце 2016 года — будет невозможно.
Есть еще и колоссальные оборонные расходы.
Да. Придется сократить.
То есть Путину придется выбирать между поддержкой генералов и пенсионеров?
Да, он должен будет выбирать, и в этом смысле это самый серьезный вызов для нынешнего руководства страны, которое никогда не сталкивалось с такой проблемой. Всегда денег было больше, чем нужно, а сейчас их стало меньше, чем нужно.
Каков ваш оптимистичный и каков ваш пессимистичный сценарий?
Это зависит от того, какие решения будут приняты политическим руководством, как долго продержится сегодняшний курс, какие ошибки — вроде введения контрсанкций (все экономисты предупреждали, что это повлечет за собой рост цен на продукты) или истории с облигациями «Роснефти» — власть будет совершать. Ситуация настолько непредсказуема, что сценарии могут реализоваться самые разные, от самого плохого до самого хорошего.
И ваш плохой сценарий?
Я не буду об этом говорить.