Корреспондент Дмитрий Окрест в гроте Череп неподалеку от станицы Новосвободная. Октябрь 2014 г.
«Почему мне захотелось сюда переехать? — риторически вопрошает Белый, развалившись на сколоченных своими руками деревянных нарах. — Да здесь шакалы воют, а я люблю быть ближе к природе». Словно по команде, тишину прерывает отдаленный вой. По звуку трудно определить, кто это. Может, и правда шакалы, а может, и волки: следы зверей часто встречаются в соседних лесах.
Белому 29 лет, прозвище свое он получил из-за светлых волос, обращаться к себе просит только по кличке. Одет в камуфляж, который после ремонта «шестерки» «жигулей» пахнет маслом и бензином. Белый вместе с женой Натальей целых пять лет искали, куда бы уехать из Москвы. У супруги — диплом Финансовой академии и опыт работы риэлтором, сам Белый был системным администратором, теперь он — студент-заочник последнего курса биологического факультета МГУ, на досуге интересуется антропологией. Весной у них родился сын, поэтому переезд в Адыгею пришлось отложить до сентября.
Несмотря на дружелюбие, новоприбывшие — все как один — наотрез отказываются сниматься: «Не фотогеничный я, — говорит Белый. — Да и зачем это? Нам лишняя слава ни к чему — мы всего лишь простые переселенцы».
Новые адыгейцы
Станица Новосвободная приютилась в долине реки Фарс, сразу за поселком грунтовая дорога обрывается в лесной чаще. Сейчас в станице живет не больше 700 человек. Главное событие в ее истории — встреча царя Александра II с представителями непокорных горских народов в 1861 году во время Кавказской войны: недовольные итогами переговоров эмигрировали в Османскую империю, их земли заняли казаки. «Мы специально искали глушь, чтобы, сбежав от цивилизации, не попасть вновь в ее круговорот. Здесь отличный климат — горы, реликтовые леса, и даже зимой бывает плюсовая температура, — рассказывает Белый. — Отсюда рукой подать до Богатырской поляны, слыхали, наверное, — там почти 400 дольменов*». Климат и вправду комфортный: несмотря на позднюю осень, в станице почти летняя погода.
Главная забота Белого сейчас — до заморозков успеть проложить трубу от колодца до дома. С вечера в интернете он изучает всякие инструкции, а утром укладывает трубы в глубокую траншею, периодически отгоняя котов, приноровившихся использовать ее как туалет. Огородом из-за ремонтных работ заняться некогда, но на участке и без человеческого участия растут тыквы и кабачки.
«На природу обычно переезжают те, кто читает мистика Ошо** и прочих эзотериков, — разъясняет Белый, — так что лично я, можно сказать, переехал вопреки своему научному образу мыслей». До переезда в Адыгею Белый с женой каждую весну начинали с походов: сплав по карельским рекам и озерам, подъем на Алтайские горы… «Нам нравилась туристическая жизнь, мы буквально дышали свободой, и совсем не хотелось возвращаться жить в четырех стенах», — так объясняет Белый свое решение сменить квартиру на сельский дом. Сначала они хотели на сельхозучастке в предгорьях поставить юрту за 30 тыс. рублей, но потом решили, что «это полный хардкор, и остановились на более традиционном варианте».
В итоге в 2012 году Белый с женой приобрели за 400 тыс. рублей участок в три гектара с домом, плюс четыре гектара пашни в предгорье — за 80 тыс. рублей. Для сравнения: в дальнем Подмосковье четыре гектара будут стоить от 8 млн рублей, а на Кубани, если это не Черноморский берег, — от 160 тыс. «Адыгею выгодно отличают от той же Кубани цены», — поясняет Белый. А вот местную власть переселенцы не замечают, так и сама станица давно живет. «У нас все документы на землю есть, продавцы довольны — никого больше ничто не беспокоит, — говорит переселенец. — Больше всего доволен владелец сельского магазина — здорово выросли продажи».
Впрочем, цены на жилье в Новосвободной уже поднялись раза в полтора-два — переезд нескольких десятков «городских» породил спрос. При этом, по словам Белого, местные приездом городской молодежи довольны, а то в станице остаются одни старики. Правда, общаются с приезжими в основном местные алкоголики: «Прям в душу лезут с вопросом — зачем мы уехали от теплого туалета!»
Жилищный вопрос
«Я жил обывателем, продавал запчасти — неожиданно друг скинул ссылку на статью, а там написано, как государство нас эксплуатирует, правительство обирает до нитки, как людям приготовиться к Третьей мировой войне, ну и пошло по нарастающей — я почувствовал толчок изнутри: нужно меняться». 33-летний Илья Коркин, бывший петербуржец, живет на другом конце Новосвободной. Немного замявшись, похожий на священника Илья поправляет свои аккуратно расчесанные волосы до плеч и продолжает: «Но если что, власть я не отрицаю — кто-то ведь должен стоять наверху, сегодня человеку на этом месте — Путину — сильно мешают. Скоро будет «Большой ...», сокращенно, — америкосы развяжут бойню, города станут ловушками для голодных масс, из которых будет трудно выбраться, — значит, желательно перебираться на землю и окапываться».
На стенах дома, где живет Илья, развешаны инструкции по йоге и советы, как правильно пить сырую воду, на глинобитной печи лежат пакеты с крупами, связка бананов и китайские чаи, напротив на полу раскатан спальник. Украинские события, уверен Коркин, — это «самый настоящий пролог к глобальной войне — у америкосов от этих займов скоро дефолт случится. Если они не организуют войну, то лопнут! Но вообще новости из внешнего мира мы мало обсуждаем — больше хозяйственные дела, например, какой трактор купить».
У 35-летнего Максима Пичугина, уроженца Смоленской области с дипломом Российского химико-технологического университета им. Менделеева, другая мотивация: «Я анархист, аскет — мне нужно все по минимуму», — говорит одетый в потертую джинсовую куртку Максим, у которого от постоянной работы на земле почернели руки и загорело лицо. В Новосвободной Максим живет уже третий год — с марта по ноябрь: «Сначала я сбежал — надоел город, потом понял, что проблемы не в окружении, а в моем подходе к жизни». Изначально смолянин хотел построить на новом месте экспериментальную модель дома из мешков, набитых песком: «дешево, экологично и комфортно — зимой песок не пропускает холод, летом — жару». Но в итоге соорудил шалаш из толстых вязанок соломы — издалека это похоже на домик поросенка Ниф-Нифа. Правда, когда стены поднялись до уровня человеческого роста, по наводке местных приехали депутаты, казаки и сотрудники ФСБ: «Кто-то настучал — в районе окапываются террористы!» После безуспешных поисков оружия и недолгих расспросов, откуда сам и служил ли в армии, приехавшие удалились восвояси.
На следующее лето в станицу планируют переехать жена и мать Максима, поэтому за зиму он хочет заработать на новое жилье. «Сруб из бруса размером три на пять метров обойдется тысяч в двести, — перебирая ягоды кизила, подсчитывает смолянин. — Руки есть, доски сложу сам, если что — помогут соседи».
А в полукилометре от хижины анархиста методично стучат молотками худощавые таганрожцы Вова и Настя. Они — сыроеды, считают, что если пищу варить или жарить, пропадают ее полезные свойства. Выжимают соки по собственной технологии (называют это «соковыжималкой Пифагора» — что-то вроде мешочка из прочной марли, в который кладут измельченный плод, а потом выкручивают его, как белье), эту соковыжималку и продают желающим через интернет. Кстати, сигнал в Новосвободной лучше, чем в Москве, где каждый норовит выйтив Сеть. Вышка местного сотового оператора расположена в самом центре станицы, мобильным интернетом пользуются только переселенцы.
Вова и Настя строят дом-сферу, похожий на врытый в землю космический корабль. Между внешней и внутренней стенками — 15 см утеплителя. Покрытое зеленой черепицей строение хорошо видно с дороги: «Ну дают городские! Шар забабахали, одно слово — дети солнца!» — произносит в сердцах Алексей, водитель из местных, взявшийся подвезти корреспондента The New Times. «Дети солнца» — это стало уже привычным прозвищем для всех переехавших в Новосвободную.
Свой дом Максим строит из дерева, соломы и глины
Дом-сфера, который строят Настя и Вова
Стратегии выживания
Никто из новых селян — Илья, Максим, Белый, Вова и Настя — до переезда в станицу не были близко знакомы, общались лишь по случаю, чаще всего в Сети. Сейчас собираются, обсуждают общие проблемы. Но пока у каждого своя стратегия выживания.
Например, Максим намерен «реализовывать» дары природы через магазины здоровой еды и хочет, чтобы это стало делом всей общины. «Я — коммунар, мечтаю обустроить здесь кибуц, как в Израиле, или на худой конец организовать кооператив — каждому платить по его трудам», — говорит Максим, угощая корреспондента The New Times собранным с утра в предгорье чаем из чабреца и пустырника. Для поиска единомышленников Максим использует личную страницу «ВКонтакте» — уже больше ста человек приехало в Новосвободную погостить, присмотреться. Максим допивает чай и снова собирается в предгорья. К вечеру его огромный рюкзак будет набит грибами, каштанами и яблоками с брошенных совхозных полей. Максим уже прикидывает, сколько можно продать горожанам плодов и трав: в Адыгее множество шиповника, лещины, лекарственных трав и стевии — растения, которым диабетики заменяют сладкое.
Жаренные каштаны по вкусу как печеная картошка
В станице Новосвободной около 700 жителей
Средний ежемесячный доход коренных жителей Новосвободной — 10 тыс. рублей. «Искать в Адыгее работу по найму — это бред: зачем возвращаться к рабству, тем более в месте, где мизерная оплата», — объясняет, как он будет содержать семью, Белый. По его словам, нужно или работать удаленно, или на себя, или вахтовым методом в столице. Правда, есть еще густонаселенная Кубань, охочая до туризма. «От Краснодара до наших гор на машине три часа, — хвастается Белый. — Можно водить туристов по горам — рядом Кавказский заповедник, можно организовать сплав на байдарках».
А вот петербуржец Илья хочет проводить семинары по духовным практикам — «в течение трех дней лицо человека на природе меняется, пропадает зажатость, закостенелость». Илья уже прикидывает, как разбить пасеку и построить мусороперерабатывающий завод: «Вокруг много разбросанного пластика, а в Майкопе переработанный в гранулы пластик принимают по хорошей цене». Если проект с заводом получится, рассуждает Илья, то это поможет еще и отношение со стороны местных изменить: «Сейчас мы ведь для них просто как не нагулявшиеся туристы, а так будет работа и для нашей коммуны, и польза для всей станицы».
Пока же Илья живет как истинный дауншифтер, тратит на себя чуть больше 4 тыс. рублей в месяц.
Сельская учительница
Из всех переселенцев официально устроилась на работу только стриженая под мальчика Ольга. Дома, в Екатеринбурге, она преподавала английский в гимназии и в центре дворянского воспитания. «Я думала с преподаванием завязать, но как вернулась этим летом из Непала, так давай штырить — хочу с детьми работать», — хороший слог у Ольги, сидящей в скромном синем платьице, легко сочетается с жаргоном.
«Иллюзий, что местным детям нужен английский, я не испытываю. Но хочу их расшевелить, расширить границы, заставить тренировать мозг, — объясняет 30-летняя учительница, — ведь детям в школе дьявольски скучно. В старшем классе сидит парень, работающий с десяти лет то водилой, то дровосеком — кузов дров наколет за несколько часов. Так он меня часто спрашивает: «Ну зачем мне иностранный язык? Я что, за границу поеду?!»
Леша, муж Ольги, одетый в индийские шаровары, разливает по маленьким чашкам заваренный в термосе зеленый чай. «Дом нам подарил пространство, оно же живое, — рассказывает Леша. — Дом стоял пустой, его ограбили, поэтому хозяйка предложила бесплатно пожить — так сохранней». Сам Леша о трудоустройстве всерьез не задумывается — «надо будет — работа появится!» Переселенцам, таким как они с Ольгой, нужно немного: «Сотку (тысяч рублей) на землю, не меньше на строительство, ну и столько же на житие на несколько лет, пока обустроишься».
Леша уверен, что приезжий народ в Носвободной пока все еще сидит на накопленных прежде запасах: «Не было б денег — шевелились бы гораздо активнее».
Ольга преподает в девяти классах — в каждом от семи до семнадцати учеников, награда за все старания — десять тысяч рублей, в два раза меньше, чем дома. «Поработать хочу до лета, а дальше — заняться сельским хозяйством и строительством своего жилья». Ольга говорит, что у нее перед глазами опыт собственной мамы, которая в 45 лет оставила квартиру, перебралась в дачный домик, где зимой замерзала вода: «Если она справилась в сорок пять, то почему у меня в тридцать ничего не выйдет?»
Так или иначе, домой, в большой город, ни Ольгу, ни кого-то еще из переселенцев не тянет. «А по чему скучать-то? — отвечает вопросом на вопрос Ольга. — По суете? По гонке на выживание? По деградирующей экологии? Вы о чем вообще…»
**Урочище Богатырская поляна — уникальный погребальный комплекс в Республике Адыгея — одно из самых массовых скоплений знаменитых кавказских дольменов — культовых сооружений из камня периода ранней и средней бронзы. **Ошо (Бхагван Шри Раджниш, 1931–1990) – индийский духовный лидер и мистик, основатель духовных общин во многих странах мира.