Атака Минюста на Российское общество «Мемориал» вступила в заключительную фазу: суд может ликвидировать НКО 13 ноября*. Член правления «Мемориала» Арсений Рогинский рассказал The New Times, что правозащитники ждут от власти
Никто из чиновников не обращался к Арсению Рогинскому, чтобы обсудить будущее «Мемориала»
фото: Кирилл Михайлов
«Мемориал» 15 октября направил в Минюст письмо с просьбой ходатайствовать перед Верховным судом о переносе рассмотрения иска ведомства о ликвидации общества на начало декабря вместо 13 ноября. А 20—23 ноября «Мемориал» проведет в Москве конференцию, где будет рассмотрено предупреждение Минюста и приняты изменения в уставе.
*Верховный суд 13 ноября рассмотрит иск Министерства юстиции о ликвидации «Мемориала». Ранее обществу было вынесено предупреждение о несоответствии устава законодательству.
По лекалам ЦК КПСС
В чем суть претензий Минюста?
Нам сейчас предложено создать головной офис, который в свою очередь должен создать региональные отделения и управлять ими. При том, что «Мемориал» — это сообщество более 60 организаций в России, из которых только часть зарегистрированы как юридические лица. Некоторые организации просто отказались от регистрации из-за нового закона об НКО**, который очень сильно осложняет жизнь. Теперь это просто группы людей, которые не имеют права заключать с кем-либо договорно-правовые отношения. И если, например, им нужен зал для дискуссии, то они неформально договариваются с какой-нибудь сочувствующей библиотекой. Сейчас просто осуществляется покушение на нашу организацию.
**Поправки в закон о некоммерческих организациях (НКО) были приняты 20 июля 2012 года. Согласно закону, НКО, получающие деньги из-за рубежа и занимающиеся политической деятельностью, должны регистрироваться как «иностранные агенты».
Вам предлагают воспроизвести вертикаль власти?
Ну да, по образцу, например, Комитета советских женщин, созданного по решению ЦК КПСС. А мы создавались снизу, каждая региональная организация возникала самостоятельно, и в 1989 году объединились во Всесоюзное общество «Мемориал». Гражданское общество растет снизу, а не создается сверху — мы будем отстаивать эту позицию в судах вплоть до Конституционного суда. При этом ликвидация Российского общества «Мемориал» не означает ликвидацию каждой отдельной организации.
А вы лично общались с кем-то в Минюсте? Кто-то к вам обращался, предлагал встретиться, поговорить?
Нет. Решение о закрытии «Мемориала», видимо, принималось на уровне руководства Департамента общественных организаций Минюста. А, может быть, гораздо выше. Но это уже начинается политика.
Клеймо на бланке
Сколько в этом вопросе, по-вашему, политики?
Хотите честный ответ?
Конечно.
Самый честный ответ — «не знаю». Но вопрос на самом деле в том, что мы с вами называем политикой. Вот когда в 2005 году создавалась Общественная палата, мы отказались от участия в ее работе. С нашей точки зрения, у гражданского общества не может быть представительства, оно не может выбирать свой ЦК или своих председателей.
Неужели политика — это говорить, за Путина ты или — против Путина? Ты за Стрелкова и Бородая или против? Нет, политика — это формирование гражданского общества в России, именно это определяет и общественную, и политическую жизнь в стране.
Насколько вероятно то, что власть закроет «Мемориал»?
Думаю, мы поймем это через две недели, когда получим какой-то ответ от Минюста на нашу просьбу перенести рассмотрение иска в Верховном суде. Вполне возможно, бюрократическая волокита тихо-тихо приведет к тому, что нас 13 ноября формально ликвидируют. В этом случае мы будем искать какие-то новые формы объединения.
Ситуация очень простая: если организация неугодна, то есть масса способов сделать ее жизнь невыносимой. И все эти способы давно известны: от проверок налоговой до пожарных и санэпидемстанции. Новейший способ — признать деятельность НКО политической, если организация получает иностранные гранты. А вслед за этим поставить клеймо «иностранный агент». Но любая НКО предпочтет самоликвидироваться, чем поставить такое клеймо на своем официальном бланке.
Так была погублена замечательная организация — Антидискриминационный центр «Мемориал» в Петербурге, единственная, кстати, в стране, которая занималась правами цыган. Прокуратура посчитала политической деятельностью подготовку доклада в ООН по поводу соблюдения в России Конвенции о запрете дискриминации. Ну а члены Центра отказались признать себя «иностранными агентами». Теперь вот Правозащитный центр «Мемориал» тоже объявлен иностранным агентом, и судьба его тоже висит на волоске.
«Мемориал» сейчас получает иностранные гранты?
Да, мы получаем средства и из российских, и из иностранных фондов, как и Международный «Мемориал», и ряд наших региональных организаций. Эти деньги выделяются под нами разработанные проекты, и эти проекты с идейной точки зрения никем не контролируются. Соблюдение процедуры и прозрачность получения этих денег — для нас абсолютно принципиальные вещи. Нам говорят: откажитесь от иностранных денег, и неприятностей не будет. Но это точно такое же нарушение правосознания, как предлагать устраивать организацию сверху, а не снизу. Никакой закон не запрещает общественной организации получать иностранное финансирование.
Курс — на контроль
А как вы раньше находили общий язык с государством?
В 90-е годы государству до нас не было дела, нас в упор не видели. Сейчас я думаю, что для нас это было самое лучшее время, хотя многим казалось страшно обидным, что государство нам не помогает, хотя мы делаем столько полезного.
Потом начался новый этап, который совпал с созданием вертикали власти. Тогда государство пыталось говорить с нами и одновременно как-то формализовать отношения с общественными организациями. Многие представители НКО тогда вошли в разные советы при разных ведомствах, министерствах и на региональном уровне. Казалось, в этом не было ничего страшного, мы выдвинули лозунг: «Мы разговариваем как равные партнеры, общество и государство».
Начало новой эпохе отношений с властью положили цветные революции, когда государство вдруг взяло себе в голову, что все зло от общественных организаций, которые служат проводником зловредного влияния Запада на постсоветском пространстве. С тех пор курс у власти один — жесткий контроль над любой общественной деятельностью. Принят закон об «иностранных агентах», правда, при этом деньги на поддержку институтов гражданского общества стали давать из президентских фондов. Причем те же организации, которые признаны иностранными агентами, как, например, наш Правозащитный центр «Мемориал», подчас получают деньги из этих фондов.
Как говорит директор «Левада-Центра» Лев Гудков, у общественных организаций сегодня три варианта: либо принять позицию власти, либо ликвидироваться или быть ликвидированными, либо уходить в политическую оппозицию. Проблема заключается в том, что нам не подходит ни один из трех вариантов. Мы не можем принять позицию власти, потому что по очень многим вопросам у нас принципиальные разногласия. Самоликвидироваться? Ну, знаете, самому мылить веревку и идти на площадь — это выглядит как-то странно. А что касается ухода в политическую оппозицию, то это изменение самого характера общественной организации, ее сути.
Нет, мы должны продолжать делать то, что делаем, и делать это спокойно и с достоинством.
Неизвестные сделали надпись на здании «Мемориала» после принятия закона об «иностранных агентах». Москва, 21 ноября 2012 г.
Если Верховный суд все же примет решение о закрытии «Мемориала», какие проекты пострадают?
Да ни один проект не пострадает. Потому что российское общество «Мемориал» так устроено, что, например, проект по созданию общенациональной книги памяти или по проведению историко-просветительских выставок и дискуссий в регионах, или какие-то работы со школьниками — все они будут координироваться либо Научно-информационным центром «Мемориал» в Москве, либо Международным обществом «Мемориал». Практически надо уничтожить каждую нашу организацию в отдельности, но на это пока еще никто не замахнулся. Сама тема исторической памяти настолько важна и дискуссионна в России, что «Мемориал» невозможно выкинуть с этой шахматной доски.
Не поддаваться панике
Ситуация в стране такова, что люди начинают думать о том, что будет послезавтра, то есть после Путина. Есть ли у России шанс выбрать свободу и право?
Я очень плохой предсказатель. В 1985 году, когда я вышел из тюрьмы, ко мне домой приехал иностранный корреспондент. И вот, я помню, мы с ним гуляем по улице, и он говорит: как вы думаете, а сколько лет это еще продлится? А я чувствовал себя таким умудренным опытом, все-таки 4 года лагеря пережил, много книжек в жизни прочитал. Я сказал: знаете, лет на 25—30 их еще хватит…
Мы много чего перенесли за последнее столетие. И все равно — с длинными паузами, с мелкими паузами, но мы будем двигаться в сторону свободы и права. Да, сегодня мы движемся в обратную сторону. Но мы часть Европы и часть мирового движения к свободе. Можно задержать развитие страны на 10—20 лет, но исторически мы обречены на то, чтобы рано или поздно стать обществом свободы и права. Главное — не поддаваться панике и унынию.