15 октября стало известно, что Департамент городского имущества московской мэрии расторг договор аренды с «Театром.doc» — из-за «незаконной перепланировки помещения». В репертуаре театра — такие спектакли, как «Вятлаг» (о концлагере в поселке Лесной Кировской области), «БерлусПутин»» (о том, как нейрохирурги пересаживают Владимиру Путину правое полушарие Берлускони) и другие острополитические постановки.
фото: Владимир Смирнов, Михаил Джапаридзе/ИТАР-ТАСС
Мы арендуем помещение у правительства Москвы. При попытке продлить договор аренды мы неожиданно получили извещение: договор в одностороннем порядке расторгнут еще в мае. А театр, не зная об этом, прилежно платил за аренду. И продолжает платить до сих пор.
Я в полном удивлении прочитала пресс-релиз Департамента городского имущества — там сказано, что мы предприняли нечто угрожающее безопасности здания, в котором находится театр. На самом деле в театре по настоянию «пожарников» был лишь оборудован пожарный выход — окно превратили в дверь. Именно это теперь и ставят нам в вину.
Сразу стали доходить слухи, что это заказ, что нами очень недовольны в администрации президента… Но мне кажется абсурдом, что такой небольшой театр может кому-то мешать. Тем более что у нас идут не только политические спектакли, а самые разные — и про любовь, и про рождение детей, и детские… Есть, конечно, и постановки с политической окраской, и сатирические. Но ведь это — абсолютно законно.
С одной стороны, во мне все еще жива надежда, что никакого заказа не было, а случилось недоразумение — из-за чиновничьей путаницы или чего-то еще. Да, приходили к нам на спектакль казаки, пытались его сорвать. Но разве это можно считать предупреждением?
С другой стороны, не могу не вспомнить, как в феврале мне позвонил один человек (имени его я называть не буду), близкий к власти, и посоветовал снять все политические спектакли — «а то будут неприятности». Я ему ответила, что это невозможно.
Мы живем в безумное время — вызвать раздражение может все что угодно. В частности, весной Минкульт отказался выделить деньги на постановку пьесы о человеке, который взял из детдома ребенка, а потом, не справившись с ситуацией, вернул его обратно. Это реальная история. Денег нам не дали со словами: «Когда Майдан, нельзя ставить спектакли на такие темы». Мне же кажется, что говорить о проблемах сирот — дело государственной важности.
Кто-то, видимо, рассуждает так: чтобы театр умер, нужно его лишить здания. Но это представление старомодно. Потому что театр — это не только стены. И даже совсем не стены. Театр — это сообщество людей, объединенных одной идеей. А у нас коллектив боевой, у нас служат очень мотивированные люди, которые любят театр, занимаются социальной работой, ездят к заключенным-подросткам, работают в коррекционных школах. Они к театру относятся как к призванию, а призвание никак не связано с комфортом. Они готовы пострадать за то, что делают. И потому стараться уничтожить наш театр с помощью отъема здания — ну никак не получится.