В Париже 21 октября открывается выставка «Соц-арт. Политическое искусство России». Незадолго до ее выезда во Францию министр культуры РФ Александр Соколов объявил, что экспозиция «станет позором для России, за который нам придется отвечать». Министр заявил, что некоторые работы — это «порнография» и лично он «сделал все что мог, чтобы выставка в Париж не поехала». В результате с экспозиции было снято 17 работ. Корреспондент The New Times выслушал мнения участников скандальной истории — авторов не допущенных до показа в Париже произведений, художников Александра Шабурова и Вячеслава Мизина (арт-дуэт «Синие носы»), а также руководителя Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаила Швыдкого, который разрешил экспонировать выставку в Париже с условием, что как минимум одна из картин не будет представлена французской публике.
Михаил Швыдкой:
«Каждый чиновник считает, что может быть цензором»
По моему указанию из экспозиции была изъята одна картина — это полотно, на котором изображен акт любви между голыми Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко. Объясню, почему: мы не имеем права везти в другие страны произведения искусства, оскорбляющие лидеров третьих стран. Это просто невозможно. Если бы картина с Ющенко и Тимошенко оказалась на выставке в Париже, мы получили бы ноту украинского МИДа, и началась бы никому не нужная ерунда. Что касается других произведений, то я просто попросил руководство Третьяковской галереи повнимательнее отнестись к составу экспозиции.
Выставка в Париж поехала, и указание я дал, потому что есть контракты, есть обязательства и, кроме того, эта выставка очень значительная. Соц-арт — важное направление в искусстве ХХ века, а русский соц-арт — это очень многие серьезные художники, которые повлияли на развитие визуального искусства в стране и мире.
Я не комментирую высказывания своих вышестоящих коллег. Моя позиция проста: чиновник любого ранга не имеет права на художественные пристрастия. Мы определяем только одно — находится это в рамках искусства или не искусства. В рамках закона или не закона. А дальше — очень мутное и спорное поле. Мы вообще не имеем права вмешиваться в жизнь творческую, мы можем только контролировать, хорошо или плохо выполняется деятельность, которой занимается то или иное учреждение. Не воруют ли там денег, не течет ли крыша и не выставляется ли там что-то, связанное с пропагандой насилия или войны.
Картина, где два милиционера целуются, кому-то может показаться связанной с содомским грехом, а для другого она гимн толерантности. Вообще, у нас взрослые, сознательные граждане, которые в состоянии разобраться что к чему. Во Франции, в общем, тоже такие. Эта выставка была уже представлена в Третьяковской галерее, и социальный строй не рухнул от этого. Да, некоторые работы в Париж не поехали, но ничего страшного в этом нет. Я был противником только одной вещи — уже упомянутой мной картины с Ющенко и Тимошенко. Если бы это были наши политические деятели и мы такие смелые — ну, вперед!
Там, где начинается эстетическая и идеологическая цензура — мера дозволенного очень зыбкая. В тот момент, когда ты начинаешь диктовать художнику, ты вступаешь на опасную стезю. Сейчас каждый чиновник считает, что может быть цензором. Я не хочу говорить о министрах, но у нас каждый начальник ЖЭКа считает, что может сказать: «Вот это надо запретить!» Вот что ужасно.