Информационное прикрытие

Группа депутатов Государственной думы, представляющих ЛДПР и «Справедливую Россию», предложила поправки к Закону о СМИ (и к некоторым другим связанным актам), которые с 1 января 2016 года ограничивают возможности владения СМИ (всеми), учреждения СМИ (любых) и управления СМИ (любыми) со стороны иностранных граждан и организаций (если иное не предусмотрено международными договорами РФ — исключение, сделанное ради межгосударственной телекомпании «Мир» и телерадиокомпании Союзного государства России и Белоруссии), а также российских граждан, которые имеют второе гражданство. Максимальная доля, контролируемая иностранцами и приравненными к ним лицами, не может быть больше 20 %, и они также не имеют права учреждать СМИ. Раньше ограничение на иностранное участие в 50% касалось только теле- и радиокомпаний и не затрагивало печатные СМИ.

В пятницу 26 сентября Госдума в почти рекордные сроки — за 10 дней с момента внесения — утвердила закон в целом. Против проголосовали лишь два депутата от фракции «Справедливая Россия» — Дмитрий Гудков и Сергей Петров.

Логика депутатов, ратовавших за поправки, была следующая: иностранные собственники и управленцы так воздействуют на содержание принадлежащих им изданий (вещательных станций, журналов, сайтов и даже блогов, которые тоже вполне попадают под ограничения), что те становятся рупорами вражеской пропаганды. Аргументы: схожие по сути ограничения есть в других странах, утверждают депутаты, где также защищают пространство информации от инородного влияния.

Действительно, во многих странах, в том числе у «потенциального противника» — в США и в странах Евросоюза — есть ограничение на владение, прежде всего, вещательными СМИ (эфирными телеканалами, радиостанциями) для иностранцев (как было и у нас). Это связано с тем, что количество частот вещания ограничено — это иссякаемый национальный ресурс. Что касается опасений, что собственник вмешивается в редакционную политику, то на это в Отечестве есть специальный пункт в Законе о СМИ, запрещающий влезать в работу журналистов.

В любом случае отсылка авторов думского закона к международной практике — это, скорее, маскировка реальных целей и смыслов поправок. Ограничения на владение телеканалами иностранцами в США не мешает, например, российской RT America вести вполне себе антиамериканскую пропагандистскую деятельность на ее территории.

Подлинные «смыслы» предложений депутатов-изоляционистов и их кураторов следует искать не на поле информационной войны, а в более приземленных материях.

Политические соображения. Которые очень хочется с самого начала объявить важнейшими. При рассмотрении вопроса в деталях политический смысл уходит даже не на второй, а на третий план. В настоящее время иностранные собственники контролируют — из политически значимых — только бренды «Ведомости» и Forbes: отчасти и очень с большими оговорками можно занести в число массовых неразвлекательных ресурсов еще группу сайтов НГС и Е1.ру, принадлежащие на паях Hearst/Skulev, и бесплатную газету Metro, которой в значительной степени владеет одноименная шведская группа. За исключением Forbes и «Ведомостей», оставшиеся издания стараются держаться от политики подальше. Безусловно, ведущие деловые издания страны оказывают достаточно серьезное воздействие на аудиторию, которую, впрочем, массовой назвать язык не поворачивается. (Относительно массовая аудитория лишь у радиостанции «Эхо Москвы», 30% которой находятся, как утверждают, в американском трасте, и у СТС Media, где 37,9% принадлежат шведской MTG Group, а блокпакет — у кипрского Telcrest Юрия Ковальчука и его партнеров, остальная часть — в обращении на бирже, пишет Forbes.ru.) 

Предлагать фактическое изгнание иностранных медиакомпаний с рынка ради того, чтобы «Ведомости» публиковали ежедневную осанну Государственной думе, а Forbes вместо рейтинга миллиардеров вел рейтинг полезности руководителей госкомпаний? Допустимо, но сомнительно. Кроме того, политическая мотивация — особенно в современных российских условиях — вполне позволяет и немедленное (а не растянутое до 2017 года) ограничение или запрет — что с любой точки зрения было бы и проще, и эффективнее для власти.

Цензурные соображения. Они отличаются от чисто политических тем, что ставят своей целью не абсолютный запрет нежелательной информации, но установление над ней информационного и проскрипционного контроля. Цензура в ее современном виде — это не унылый персонаж в специальной комнате, который читает полосы газеты перед публикацией и ставит штамп «дозволено к печати», — так было в СССР. Цензура сегодня — это система «красных флажков», «ранних предупреждений» и рекомендаций «обратить внимание».

Ключевой элемент современной цензуры — «вменяемость» редактора и его готовность играть по правилам: когда нужно, писать про «киевскую хунту», когда потребуется, внезапно перестать.

В случае, когда иностранный собственник будет принудительно выведен из числа акционеров с решающим голосом (а доля в 20 % фактически не является по российскому Гражданскому кодексу даже блокирующей), на «своего подданного» управа всегда найдется. Впрочем, в уставе компании теоретически можно прописать право владельца 20 % блокировать любые решения или особую процедуру назначения руководителей, включая главных редакторов. Но на то должна быть добрая воля владельца остальных 80 %.

„

Регулирование СМИ в Китае пусть медленно, но неуклонно либерализируется — направление политики в РФ прямо противоположное

Экономические соображения. Есть вариант, при котором предлагаемые ограничения имеют сугубо прикладное экономическое значение. Например, имеют целью снизить стоимость активов, которые заинтересовали кого-то влиятельного и способного обеспечить «политическое прикрытие» такой операции.

В бизнесе имеет значение уровень текущих и перспективных рисков: риск принудительных операций со стороны государства — что в отношении капитала, что в отношении деятельности — один из самых сильных факторов, снижающих стоимость актива и повышающих «договороспособность» текущих владельцев при продаже.

Что сейчас на российском рынке продается? Правильно, активы Sanoma Independent Media, включая долю в «Ведомостях». Цена, которую финский концерн хотел бы получить, базируется на очень качественных показателях выручки, прибыли, доли рынка — равно как и многолетнем положительном результате бизнеса всего издательского дома, — а потому, возможно, слишком высока для кого-то из интересующихся. Почему бы не «пугнуть» Sanoma или потенциальных иностранных покупателей активов, намекнув на явно угрожающие действия государства? Если о побочных эффектах задумаются и другие иностранцы и решат продать свои активы — чем плохо? Ведь и они перейдут в категорию fire sale — продажи в панике, соответственно, цены будут низкими.

Кроме того, любая нестабильность в медиабизнесе (издание, телеканал, радиостанция) немедленно сказывается на отношениях с рекламодателями. Реклама не любит проблемных носителей. Даже если не удастся дешево приобрести конкретный интересующий актив, то косвенная выгода будет получена в виде рекламных денег, которые перейдут в более стабильные СМИ, например, связанные с государством.

К числу гарантированных последствий принятия закона можно отнести неизбежное снижение уровня инвестиций — не только иностранных, но и внутренних, российских, — в любые виды бизнеса, которые могут подвергнуться такому же «регулированию». Это просто дополнительный проявленный риск: угроза ограничений и экспроприаций, естественно, не добавляет активам инвестиционной привлекательности. При всей российской любви к надуванию щек — «наш рынок огромен, мы делаем лучшее телевидение» и так далее — размер и значение российского медиарынка примерно соответствует размеру российской экономики (около 1,5 % в денежном выражении от мирового). Перспективы роста, которые раньше привлекали иностранных инвесторов, печальны для всей национальной экономики, а медиаиндустрии с ее специальными рисками — вдвойне.

Какие есть варианты у СМИ с иностранными владельцами? Возможны — как, например, в Китае, где ограничения на участие иностранных компаний и физических лиц в СМИ максимальны, — варианты соглашений, при которых западные издатели, чтобы не терять прибыли, переведут бизнес на законопослушное российское юридическое лицо, сконцентрировавшись на выводе прибыли через повышенную плату за лицензию на издание. Возможны разные «серые» решения с казуистически переписанными уставами российских компаний, «слепыми трастами» и номинальными держателями-банками. Другое дело, что качество и перспективы российского рынка не настолько привлекательны, как у китайского. Кроме того, регулирование в Китае пусть медленно, но неуклонно либерализируется — направление политики в РФ прямо противоположное.

„

Цензура сегодня — это не человек с печатью, а система «красных флажков», «ранних предупреждений» и рекомендаций «обратить внимание»

Гораздо вероятнее, что «неполитизированные» издатели повздыхают да и пойдут договариваться в известные кабинеты на Старой площади или в «Газпроммедиа» — где им предложат выгодные условия «передачи контроля».

Закон вызовет тошноту у руководителей иностранных издательств и, тем более, их финансовых менеджеров. Не стоит думать, что они там в первую очередь занимаются исполнением указаний Госдепа по подрыву «Единой России» — они прежде всего отвечают за деньги, за капитал своих акционеров. Обнаружив угрозу капиталу, эти менеджеры будут действовать сообразно: снижать влияние «российского сегмента» на свой бизнес, то есть закрывать его и списывать убытки или продавать, чтобы хоть как-то компенсировать потери.

Очевидно, что выгодоприобретателями такого искусственного кризиса на рынке СМИ будут те немногие «истинно российские» владельцы, которые выкупят активы или получат над ними контроль, договорившись со своими иностранными акционерами о той или иной форме выхода. В «Национальной Медиа Группе» Ковальчуков, например, остро не хватает успешного журнального издательства (у Арама Габрелянова журнальный бизнес не пошел). Московское правительство с удовольствием получит контроль над Metro. И так далее — хотя, конечно, это чистая спекуляция. Но — «сказка ложь, да в ней намек».

Несколько дней назад было обнародовано письмо президента Путина украинскому президенту Порошенко, в котором президент России, не особенно стесняясь в выражениях, объясняет, чем поплатится Украина, если Киев слишком быстро — и без учета мнения Москвы — побежит в объятия ЕС. Угрозы максимально понятны, риски недвусмысленны, особенно с учетом тлеющей войны на Востоке Украины.

Такой «ужасный конец» в политической риторике, безусловно, лучше «ужаса без конца», который прописывается для российской медиаотрасли (да и, по большому счету, журналистики) поправками к Закону о СМИ, который создает «серое поле» последствий, позволяя действительным бенефициарам закона наловить в этой мутной воде жирных рыбок.

Сопротивляться «рыбарям» можно и нужно — хотя это решение требует смелости и готовности к самопожертвованию. Проявления этих гражданских качеств точно не следует ожидать от иностранных издателей — так что, как водится, все придется делать самим.