Взрыв в честь возвращения легенды. «Железная леди Востока», «Кованые трусы», живая история своей страны. Все эти эпитеты применялись по отношению к Беназир Бхутто. Она вернулась в Пакистан. Ее встретили террористы-смертники
«У меня приподнятое настроение, я горда и счастлива», — заявила Беназир Бхутто, приземлившись в международном аэропорту Карачи. Женщина-легенда, которую Салман Рушди в одном из своих последних романов воспел под кличкой «Кованые трусы» — за непреклонность и небрежение всем, в том числе и личной жизнью, ради власти, а потом ради мести за свергнутого и казненного отца. Женщина, сама достигшая вершин и изгнанная с позором по обвинению в коррупции после очередного военного переворота. Женщина, красоты которой не оспаривает и беспощадно едкий по отношению к соотечественникам Рушди (он родился в еще не разделенной Индии). Женщина, которая сама по себе — пакистанская история, вернулась из изгнания, в котором провела восемь лет.
Тандем Мушарраф—Бхутто?
|
От двух взрывов в миллионной толпе, восторженно ее встречавшей, она чудом спаслась в автомобиле. Не менее 140 погибших, шесть сотен раненых и фатальная неоконАнтон Давидовский чательность этих цифр — знак продолжения судьбы женщины-легенды, казалось бы, уже давно потерявшей все, что только можно было потерять.
Само возвращение Беназир Бхутто — результат ее договоренностей с президентом Первезом Мушаррафом — планировалось как шаг к преодолению кризиса. Его горячую фазу Пакистан переживает уже не первый месяц. Примирение между президентом и Беназир Бхутто было оформлено прекращением ее уголовного преследования и выглядело прологом к созданию политического тандема, способного объединить если не страну, то по крайней мере основные политические силы. Но то, что случилось при встрече изгнанницы, самым выразительным образом обозначило ту отчаянную политическую реальность, которая способна опрокинуть любые проекты.
Несмотря ни на что — ни на катастрофическое падение рейтинга Мушаррафа с былых 60% до 20, ни на активизацию исламистов, ни на кровавое июльское подавление бунта у Красной мечети в Исламабаде, — альтернативы Мушаррафу сегодня нет, считает Владимир Шретер, эксперт по пакистанским проблемам РИА «Новости», только он сегодня способен хоть как-то совмещать ставку на Запад (и, как признают многие, успешные экономические реформы) с сохранением Пакистана как исламской республики. Любой другой, пусть даже Беназир Бхутто, встречать которую приходит миллионная толпа, этого сделать не сможет.
Именно перспектива строительства секулярного государства, к чему призывает Бхутто, и была взорвана двумя смертниками после ее приземления в Пакистане. Речь ведь о стране, где 97% 160-миллионного населения — мусульмане, изрядная часть которых тяготеет к так называемому «чистому» исламу. Не говоря о том, что Пакистан, границы которого нарезаны весьма причудливо, отнюдь не един. И если в Карачи Бхутто популярна, то, скажем, в богатом Пенджабе есть другой кумир, еще один бывший премьер-министр Наваз Шариф. Север против юга, белуджи, пуштуны, пенджабцы и синды — все против всех. И, наконец, настроения в Пакистане диктует отнюдь не только выбор между традиционными ценностями и западной ориентацией, но и бизнес-предпочтения крупных землевладельцев. «Когда человек фактически владеет территорией размером с Швейцарию, то соответствующим образом настроено и живущее на этой территории население», — говорит Шретер.
Но все это работает и против Мушаррафа. Несмотря на наличие административного ресурса, явной поддержки ему ждать неоткуда. Его партия «Мусульманская лига» — типичный образец партии власти. В последние дни Мушарраф провел чистку в армии, назначив на ключевые посты лояльных генералов. Но, во-первых, пакистанская политическая практика показывает, что в случае обострения такая лояльность никаких гарантий устойчивости не дает. Во-вторых, армия — ключевой игрок в пакистанской политике — запредельно закрытая структура.
И, наконец, самое главное: дамокловым мечом висит над президентом ожидаемое решение Верховного суда по поводу незаконности его избрания. Суд в Пакистане, между прочим, вполне демократически стоит над президентом, но ситуация полна неожиданностей, и ничто не мешает этому суду презреть некогда проведенную и одобренную всеми конституционную поправку, позволяющую выдвигаться в президенты, не снимая генеральского мундира. И хотя сам Мушарраф пообещал с этим мундиром после своей победы на выборах расстаться, суд в ближайшее время должен вынести свой вердикт о законности избрания. 
Развитие событий в случае отрицательного для Мушаррафа решения почти предсказуемо: роспуск суда, забвение своего обещания расстаться с армией и фактическая военная диктатура. С непредсказуемым, впрочем, именем самого диктатора, поскольку желающих и способных совершить очередной переворот предостаточно. Положительное решение суда, впрочем, дает основание рассчитывать на политические варианты, главным из которых и является тандем «президент Мушарраф — премьер Бхутто».
Передел власти
Но и «Железная леди Востока» не для того томилась в изгнании, чтобы, вернувшись, довольствоваться ролью декоративного премьера при всесильном президенте. За Бхутто, в отличие от Мушаррафа, — не только великая история семьи, но и вполне соответствующая легенде народная поддержка: кто бы еще смог собрать самим фактом своего возвращения миллионную толпу? Плюс — Пакистанская народная партия, имеющая работающие ячейки по всей стране.
Вестернизаторский порыв Бхутто работает и на ее личные перспективы. «Я и мои сторонники хотим, чтобы в Пакистане была демократия, — заявила она в одном из недавних интервью. — Судьи у нас назначаются, а могли бы быть подотчетны парламенту». Есть и второе требование: президент не должен иметь права снимать премьер-министра.
Происходящее — настоящий передел власти. В связи с чем помимо главной версии взрыва при встрече Бхутто — исламистской (сама Беназир Бхутто возложила ответственность за теракты на сторонников генерала Зия-ульХака) — всерьез рассматривается и гипотеза об участии спецслужб, которую сразу выдвинул муж Бхутто — Асиф Али Зардари.
Но, судя по всему, случившаяся трагедия теперь вынудит и президента, и Бхутто форсировать переговоры о компромиссе. Время работает против каждого из них в отдельности и против их партнерства в целом. Ставки предельно высоки не только для них: что может случиться в случае дестабилизации в ядерной стране, примыкающей к Афганистану и Ирану, отчетливо понимают и в Вашингтоне, и в Москве.