11–15.08.2014
The New Times продолжает следить за судьбой человека, которому поставлен смертельный диагноз*
|
* Продолжение. Начало в №№ 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43-44 за 2012 г., №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14-15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36-37, 38, 39, 40, 41, 42, 43-44 за 2013 г., № 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14-15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22-23, 24 за 2014 г. |
Антон Буслов пишет свои колонки для The New Times c ноября 2012 года. Лишь однажды, в ноябре 2013-го, когда Антон был в коме, колонку за него писал его старший брат Дмитрий. И вот — вторая колонка брата. Жена Антона, Маша, написала на странице мужа в Фейсбуке: «Состояние критическое, жить Антону осталось несколько дней…»
Последние два месяца гальванически дергаюсь от каждого звонка телефона, от каждой эсемески. Хороших новостей нет. Состояние Антона все хуже: вслед за зрением и слухом отказывают речь, память, соображалка. Хуже новостей с фронта борьбы с болезнью только новости из интернета, особенно когда и туда прорывается болезнь. Повезло, что работы невпроворот, так что времени на интернет почти не остается.
Но от реального мира не убежишь, и вот опять: «Прилетай скорее!»
Полнейшее дежавю. Опять срочный перелет в Нью-Йорк. Сразу из аэропорта — в госпиталь. В нос бьет запах отделения интенсивной терапии. Нет, он не какой-то там сильный, он просто специфический, и от него сразу становится страшно. Возникает ощущение, что я у Антоновой койки с прошлого ноября, и чудесное возвращение Антона к жизни после комы, борьба, трансплантация, прогулки по Нью-Йорку и окрестностям и вообще надежда на дальнейшую нормальную жизнь мне только приснились.
Антон на аппарате искусственного дыхания. Правда, к моему приезду уже в сознании. К ночи дыхание стабилизируется, трубки вынимают, обессиленный Антон засыпает.
Утром уже обычная палата, обход врачей. Но лица нерадостные: «Да, мы смогли ему сейчас помочь, мы сделаем все, чтобы он не испытывал страданий, но ничего, кроме паллиативной терапии, предложить не можем».
Сколько раз врачи (сначала в России, а потом и в США) это говорили — «ничего больше предложить/сделать не можем» — я уже и не берусь вспомнить. Отличался их прогноз только в сроках. Сначала «годы», потом «месяцы», «недели»… Единственное что объединяет их прогнозы — это то, что Антон их все прогнозы опровергал, раз за разом доказывая свою уникальность. Жаль, только что и в «выборе» болезни он столь же уникален. Восемнадцатый случай в истории американской медицины за двадцать лет… Семнадцати предыдущих пациентов уже нет в живых… Остается надеяться, что Антон окажется уникальным.