О том, как гений Наполеона изменил мир
Это последняя колонка Валерии Новодворской: она продиктовала ее 28 июня, заранее, для первого послеотпускного номера The New Times. 12 июля ее не стало. Как чувствовала... Она была вопреки представлению многих очень организованным человеком, никогда не срывала дедлайны и писала точно в размер. Беда: больше новых ее колонок не будет
«Наполеон в горящей Москве». Жак Онфруд де Бревиль. Иллюстрация 1894 г. /фото: AKG Images/East News
«О ты, чьей памятью кровавой мир долго, долго будет полн, приосенен твоею славой, почий среди пустынных волн! Великолепная могила… Над урной, где твой прах лежит, народов ненависть почила и луч бессмертия горит». Это сказал о Наполеоне его строгий критик — Пушкин.
15 августа исполнится 245 лет со дня рождения этого блестящего героя, революционера и деспота, любимца славы и войны, который на 49 лет столкнул Россию с пути реформ, а родную Францию почти на век посадивший на иглу нарядной военной автократии. Обаянию Бонапарта не смогли противиться не только Франция, но и русские: поэт Лермонтов и историк Тарле. Наполеон умел увлекать за собой, и дело зашло очень далеко. В скучном и прозаическом деле войны он сказал свое поэтическое слово, вернув Европу XIX века в VIII, во времена Карла Великого, объединившего юным христианством будущие королевства Франции, Германии, Австрии и Италии. К этому блестящему списку Наполеон Бонапарт пытался присоединить еще и Польшу, и Испанию, и Россию, и Швецию, и даже Египет. Он помышлял о далекой Индии. Его звездный путь был сродни пути Александра Македонского (IV век до н. э.), напрасно покорившего тогдашнюю Ойкумену, потому что его победы были подобны мыльному пузырю: красочному, сияющему, недолговечному.
Наполеона любили, ему поклонялись, нездоровые отношения народа с властью. За один благосклонный взгляд императора готовы были умирать солдаты и маршалы, Старая и Молодая гвардия. Он был свой: Маленький Капрал. Слишком много славы, слишком много подвигов, слишком много восторгов и золотого шитья...
Пока французы в погоне за миражом топали по Европе в своих красивых мундирах, Англия готовила промышленную революцию и совершенствовала демократию. Никогда больше Франция не могла ее догнать.
Даже любимый маршал Наполеона, Бернадот, отказался, став шведским королем, идти с Францией ее военной дорогой. Наполеон оставил Франции и Европе свой Кодекс и другие хорошие, буржуазные законы. Это можно было подержать в руках. А елочный блеск побед угас. Стало видно оккупацию и Священный Союз, который стерег французов как цепная собака.
„
Наполеоновские золотые орлы обернулись для России серпом и молотом
”
В мечтах о былой славе Франция избрала своим первым президентом ничтожного племянника великого дяди, Наполеона III. Эта империя была пародией на первую и окончилась крахом франко-прусской войны. Потеряв Эльзас и Лотарингию, Франция думала только о реванше и стала душой Антанты. Так мир шел к Первой мировой.
Обиженные французы зажали Германию, и она тоже бросилась переигрывать историю. Вот вам и Гитлер, и кошмар Второй мировой. А ведь эта дорожка начиналась красным ковром, по которому прошел свою блестящую жизнь Наполеон I.
70 лет были потеряны на театральщину, лишенную какой-либо прагматики, и только Орден Почетного легиона остался от этого театра военных действий.
Наполеон буквально вырвал анахроничную косную Испанию из когтей инквизиции. Но она не сказала ему «спасибо», а прокляла, даже великий Гойя проклял — своими картинами, и инквизиция вернулась на свое место.
А нас необходимость воевать с Францией лишила реформатора Михаила Сперанского, превратила либерала Александра I в реакционера, обеспечила нам реакцию Аракчеева. Крестьяне были освобождены на почти 50 лет позже, чем следовало, и эти лишние 50 лет принесли с собой террор народовольцев, 1905 год, Октябрь 1917-го и все остальные прелести.
Победа 1812 года стала для России наркотиком и ядом, принесла статус «жандарма Европы» и николаевскую «вертикаль власти». Наполеоновские золотые орлы обернулись для России серпом и молотом.