«Многие уверены, что меня давно уже нет в живых». Режиссер фильмов «Нирвана», «Олимпиус Инферно» и «Я» (последний недавно вышел в российский прокат) Игорь Волошин дал интервью The New Times
Со сценарием фильма «Я», бывшего когда-то повестью, Волошин носился последние три года. Это автобиография режиссера. Волошин родился в Севастополе, рос в самый разгар «лихих 90-х» и вел отнюдь не курортный образ жизни. Еще в школе он попал в компанию, главным развлечением которой были тяжелые наркотики. В 18 лет он лег в психушку (а мог бы оказаться и на кладбище), чтобы откосить от армии, но и там «влип»: из-за конфликта с начальством ему пришлось пролежать в дурдоме несколько месяцев, проходя при этом жестокое принудительное лечение, которое, по словам Волошина, «изменило его сознание навсегда». В этом году автобиография «Я» наконец-то стала фильмом. Артур Смольянинов «стал» самим Волошиным, Анна Михалкова — главврачом психбольницы, Оксана Акиньшина — медсестрой, с которой у главного героя завязываются романтические отношения, Мария Шалаева — его наркоманской подружкой по кличке Чура. Режиссеру удалось собрать в одной картине почти всех молодых звезд русского кино. Однако в последнее время фамилия Волошина чаще обсуждается вовсе не в связи с выходом «Я»: год назад он неожиданно даже для своих близких, которые до последнего отговаривали его от этой затеи, снял фильм «Олимпиус инферно» (рабочее название — «08.08.08») о первых днях войны в Южной Осетии: грузины в картине покидают осетинские села, потому что заранее «кем-то» предупреждены, грузинских военных консультирует, разумеется, негр-американец, а западная пресса на территории конфликта занимается подтасовкой фактов. Зато президент Медведев дважды героически появляется в кадре — сначала с телевизионным обращением к россиянам по поводу «операции по принуждению к миру», а затем с речью о признании независимости Южной Осетии и Абхазии. Но с неприятного начинать не хотелось.
Игорь, что такого ты оставил в своей юности, если периодически возвращаешься к ней в фильмах — и в «Нирване», и особенно в «Я»?
Наверное, непрожитое будущее своих друзей. Это люди, которых я любил и многие из которых умерли совсем молодыми.
Почему не умер ты?
Видимо, на то была Божья воля, другого объяснения я не нахожу. Много раз это могло произойти, но Бог чудесным образом спасал. Кстати, в Севастополе многие люди уверены, что меня давно уже нет в живых.
В фильме «Я» присутствует вымысел или он полностью автобиографичный?
Нет, кое-что я придумал. Допустим, героя по кличке Румын менты действительно убили на кладбище, но в реальности они его не распяли. Плюс к этому полностью выдумана линия его романтическо-героической любви. Какие-то вещи я, наоборот, сгладил — в жизни все было намного жестче. Например, у девушки Чуры, которую играет Маша Шалаева, на самом деле последняя стадия СПИДа, ампутирована нога. Но в кино я допустить этого не мог. Это был бы уже перебор.
В какой момент ты выбрался из неблагополучной среды?
Для меня это была благополучная среда. Я считаю, что любой жизненный опыт — бесценен. Мой был вот таким. А делом я занялся лет в двадцать, когда познакомился с прекрасным режиссером Виктором Оршанским, который сейчас ставит спектакли в БДТ. Через него я увлекся театром, начал что-то писать сам. Засосало сильно. Я стал работать каждый день, по многу часов.
«Я» многие критики называют чернухой и сравнивают с картинами середины 80-х, когда на экраны одна за другой стали выходить остросоциальные драмы довольно сомнительной художественной ценности. Что можешь сказать по этому поводу?
Честно? Ничего. Я просто очень плохо знаю советское кино — сразу начал с американского и европейского. Когда я поступал во ВГИК, на первом собеседовании меня попросили назвать фамилию любимого русского артиста, и я вспомнил только одну — Боярский, потому что единственный фильм, который я к тому времени видел, это «Три мушкетера». Я даже не смотрел «Маленькую Веру», если говорить о так называемой чернухе. Поэтому мне не с чем сравнивать. Да и вообще я не слежу за тем, что обо мне пишут. Это совершенно бессмысленное занятие, оно ничего не дает. Надо просто делать свое дело — и все.
В свои 35 лет ты окончательно «вписался» или до сих пор остаешься внесистемным человеком?
Однозначно ответить тяжело. Для меня, например, важнейшим смыслом жизни являются христианские ценности. Можно ли, следуя им, полностью вписаться в современный агрессивный социум? Вряд ли. С другой стороны, мне, допустим, регулярно приходится решать разного рода идиотские бытовые проблемы вроде продления регистрации. И раз я их решаю, значит, худо-бедно я все-таки в социум вписался.
Между «Я» и «Нирваной» на экраны вышел фильм «Олимпиус Инферно». Зачем ты это сделал?
Я люблю жанровое кино. Всегда хотел снять какой-нибудь динамичный, масштабный боевик. Здесь отчасти такая возможность предоставилась: хотя бюджет был мизерным, съемочный период длился всего 18 дней, и было понятно, что совсем крутой фильм в таких условиях сделать невозможно. Но мне все равно было интересно попробовать. Я даже не думал снимать политическую агитку. Более того, совершенно не ожидал такого резонанса. После того как фильм вышел, началось что-то страшное. Я устал отбиваться от обвинений в том, что все это — проплаченный «госзаказ». Даже хотел сразу сделать второй фильм — глазами грузинской стороны.
Почему же не сделал?
Узнал, что такую картину собираются запускать американцы. Режиссером будет Лен Уайзман, который снял «Крепкий орешек-4». Бюджет огромный. Не сомневаюсь, что это будет сильное кино c другой трактовкой. Можно будет потом посмотреть оба фильма — мой и этот —и провести сравнительный анализ.
А кто конкретно предложил тебе снимать «Олимпиус Инферно»?
Продюсеры Леша Кублицкий и Стас Довжик. Молодые амбициозные ребята, которые до этого работали в команде Тимура Бекмамбетова, а потом создали свою компанию. Как я понимаю, им нужно было с чего-то громкого стартануть. Леша позвонил мне (до этого мы знакомы не были) и сказал: «Есть идея снять фильм про войну. Хотим предложить вам».
Почему именно тебе?
Я тоже задал этот вопрос. Он ответил, что ему очень понравился фильм «Нирвана». К тому же война — не чужая для меня тема. В свое время я сделал два фильма о войне в Чечне — «Сука» и «Коза».
Ездил туда сам.
Деньги на картину тоже Кублицкий с Довжиком дали?
Не буду ходить вокруг да около: говорят, фильм снят при поддержке администрации президента. Но точно я об этом не знаю. Мне, собственно, все равно, чьи были деньги. Я поставил условия: актеры — мои, монтаж — мой, снимаю — сам. Они были выполнены.
То есть весь проект — это все-таки идея инвесторов? Или продюсеры пришли к ним со сценарием, попросили денег, а те дали?
Честно говоря, не знаю. Самой схемой, кто к кому ходил, я не интересовался. Могу только сказать, что как такового сценария не было вообще, был только общий замысел. Сценарий мы писали с Денисом Родиминым (сценарист обеих частей фильма «Бумер». — The New Times) буквально на коленках, массу ходов придумали и вовсе по ходу съемок. Никто в эти процессы не влезал, на картине не было даже консультанта.
А твое видение происходившего в Осетии просто счастливо совпало с мнением «редакции»...
При чем тут чье-то мнение? Я сам ездил, разговаривал с людьми, которые пострадали во время конфликта, пересмотрел кучу документального материала. В конце концов даже Евросоюз признал, что войну начала Грузия. Кстати, после выхода картины я давал интервью CNN. Когда шел на него, думал: «Ну, сейчас меня завалят провокационными вопросами». К моему удивлению, вопросы были очень корректными, а после записи журналист, который со мной разговаривал, сказал мне: «У вас в фильме есть эпизод, где американский репортер стоит на развалинах Цхинвала и рассказывает на камеру, что это — Грузия. Так вот это про меня».* * The New Times связался с корреспондентом CNN Мэтью Чансом, который вел репортажи из Цхинвали и который брал интервью у Волошина. Его версия этого разговора: «Я спросил его: «Образ этого журналиста срисован с меня?» Волошин ответил: «Нет».
Что ты делаешь сейчас?
Готовлюсь к съемкам художественного фильма про Владимира Высоцкого. Его сын Никита написал сценарий, совершенно термоядерный. Первое, что я его спросил: «Сколько там правды?» Он ответил «Почти все». Изначально должен был снимать Митта, но в итоге Александр Наумович предложил сделать это мне.
А заказчик кто?
Анатолий Максимов, продюсер «Адмирала», американские инвесторы и Эрнст.
Ну теперь понятно... Кто будет играть Высоцкого?
Безруков. Шучу. Пока не знаю. Это самый сложный вопрос. На данный момент у меня две идеи. Первая: в роли Высоцкого — совсем неизвестный актер, вообще никак на него не похожий. Вторая: это крутой актер, но в пластическом гриме с добавлением компьютерной графики, обработкой голоса, благодаря чему мы получаем фактически реального Высоцкого. Правда, это очень дорого... В общем, я на распутье. Но фильм сделаю обязательно. Снять картину про Высоцкого — моя давнишняя мечта. В свое время я хотел экранизировать книгу Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет». Совершенно охрененная книга, на мой взгляд! Я читал ее еще в школе. Потом на какое-то время Высоцкий из моей жизни выпал, а лет пять назад мой хороший друг Леня Федоров (лидер группы «АукцЫон». — The New Times), записывая пластинку, решил сделать одну из песен в стиле Высоцкого — по ритмике, по подаче. Он все время слушал его песни в машине, и я опять загорелся своей идеей. Сейчас, когда мне предложили этот проект, я просто понял, что круг замкнулся. Настала пора снимать.
Леня Федоров, насколько я знаю, на дух не переносит нынешнюю власть...
Да, это так.
И что же он сказал по поводу «Олимпиус Инферно»?
Сказал: «Ну, кино ты снимать умеешь...»
Кадр из фильма «Я»
Игорь Волошин родился в 1974 году в Севастополе. В 1996 году окончил Ярославский театральный институт. В 1998 поступил во ВГИК на факультет дополнительного профессионального образования (мастерская В.К. Черных и Л.А. Черных). В 1999 году перешел в мастерскую режиссуры авторского фильма. Снял фильмы «Месиво», «Сука», «Охота на зайцев», «Губы», «Коза», «Нирвана», «Олимпиус Инферно», «Я». Лауреат множества зарубежных и российских кинофестивалей, в том числе фестиваля документальных фильмов в Амстердаме (2001), фестивалей в Оберхаузене (2002), Мехико (2004), Валенсии (2004), «Кинотавр»(2007, 2008). Лауреат национальной премии «Триумф».