Репутационный ущерб

«Мы, конечно, продолжаем работу, объявили о создании новой организации — Костромской школы публичной политики. На прошлой неделе у нас выступал Борис Немцов, говорил о росте тарифов ЖКХ», — рассказывает The New Times Николай Сорокин, председатель правления Костромского центра поддержки общественных инициатив. Вернее, уже бывший председатель: после того как центр весной 2013 года оштрафовали на 300 тыс. руб. за отказ зарегистрироваться «иностранным агентом», учредители были вынуждены начать процесс его ликвидации.

«Теперь мы работаем без образования юрлица, — продолжает Сорокин. — Конечно, это сложно, у нас нет счета, мы не можем получать пожертвования, писать заявки на гранты... Но зал арендовать, минеральную воду поставить и стаканчики — это небольшая сумма, так что мы сложились со знакомыми и сторонниками и все равно этот круглый стол провели».

Всего за период с ноября 2012 года, когда вступили в силу поправки в закон об НКО, до конца февраля 2014-го предостережения или предписания прокуратуры о необходимости зарегистрироваться в качестве «агентов» получили почти 60 организаций. 11 из них добились отмены прокурорских требований через суд, еще четыре продолжают судиться (процессы были приостановлены до вынесения решения КС) и только две были вынуждены самоликвидироваться. При этом ни одна из «атакованных» НКО в реестр «иностранных агентов» так и не записалась: в нем сейчас одна-единственная никому не известная организация — «Содействие развитию конкуренции в странах СНГ».

„  

Суды за минувший год так и не получили четкий сигнал из Кремля на однозначную поддержку прокуратуры    

Легко также заметить, что по территории России выявленные прокурорами «иностранные агенты» распределяются неравномерно (см. карту на стр. 22). Наряду с Москвой и Санкт-Петербургом есть еще несколько точек их повышенной концентрации — например, Пермь, Челябинск, Мурманск и Новосибирск. «В разных регионах разная активность неправительственных организаций: в Перми или Новосибирске, например, она выше, чем во многих других регионах, — поясняет глава ассоциации «Агора» Павел Чиков. — Отличается и степень агрессивности местных прокуратур, поэтому, скажем, Дальний Восток практически не отметился какими-то серьезными наездами на НКО».

Впрочем, без потерь для общественников и рядовых граждан в этой войне не обошлось.

Например, костромской центр, по словам Николая Сорокина, не только был единственной в городе площадкой, где проходили дискуссии по общероссийским и местным проблемам, но и оказывал бесплатную методическую и юридическую помощь другим общественным организациям, у которых зачастую нет ни офиса, ни собственных юристов, ни бухгалтеров. Закрылись также газета и сайт, информировавшие горожан о деятельности НКО и гражданских активистов.

Тем же, кто свои организации сохранил, пришлось потратить уйму сил и средств на отбивание атак прокуроров. «Неудобства и нервотрепка, связанные с проверками и последующими судами, были повсеместными: тысячи организаций вынуждены были заниматься всей этой ерундой в течение месяца-двух, а те, кто потом пошел в суды, вообще занимаются этим уже почти год», — объясняет глава «Агоры».

В то же время крупнейшим правозащитным организациям, по уверению их представителей, удалось свести потери к минимуму.

Так, ассоциация «Голос», которой после выплаты 300-тысячного штрафа тоже пришлось пойти на самоликвидацию, теперь существует в виде одноименного общественного движения. «Наша главная задача — наблюдение за выборами, и мы его продолжали, несмотря ни на что, — рассказал The New Times сопредседатель движения «Голос» Григорий Мельконьянц. — Масштаб нашей работы, безусловно, уменьшился, но мы работали и на осенних региональных кампаниях 2013 года, и на внеочередных выборах». Действовали все традиционные проекты — горячая линия, «Карта нарушений», СМС-ЦИК: «Все это работало и никоим образом не сворачивалось ни на один день с момента, как началось преследование «Голоса».

«Прошлый год был в чем-то тяжелее предыдущего, но в чем-то и лучше, — соглашается глава правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов. — Мы не закрылись, не сокращали специально какие-то проекты. Более того, у нас появился еще один фронт работ — наши юристы оказывали помощь многим НКО по делам об «иностранных агентах», и какие-то из этих дел были успешно выиграны».

В то же время все общественники сходятся в том, что война государства с «агентами» нанесла НКО огромный репутационный ущерб. «Граждане, более подверженные госпропаганде, утвердились во мнении, что «кто-то кое-где у нас порой», — сетует Павел Чиков. «Наши граждане об общественных организациях вообще мало знают, а если ты о чем-то мало знаешь, а на тебя идет мощная пропагандистская волна, что это плохое, иностранное, — то очень легко сформировать такую негативную установку», — добавляет председатель правления Центра политических технологий (ЦПТ) Борис Макаренко.

Осенью прошлого года по заказу Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина ЦПТ подготовил доклад о состоянии гражданского общества России. В нем констатировалось, что особой нужды в НКО россияне действительно не испытывают — за исключением разве что тех, что предоставляют конкретные блага (например, социальные), а не абстрактную защиту прав и свобод. Да и в понимании термина «политическая деятельность» наши граждане, как выяснилось, весьма близки к прокурорам, которые тоже считают «контроль над властью» или «обсуждение законов» чистой политикой (см. графики).

И именно с этой точки зрения, полагает Макаренко, следует оценивать промежуточные итоги «охоты на агентов». «По формальным критериям можно сказать, что прокурорские проверки были страшно неэффективны: проверено почти 1 тыс. НКО, примерно у 200 найдены признаки политической деятельности, а дел о присвоении статуса «агентов» прокуратура возбудила чуть более 20 и даже не все выиграла, — резюмирует политолог. — Но на самом деле эффективность этой борьбы очень высокая. Потому что главная ее цель состояла в том, чтобы изменить климат в отношении НКО и запугать их. Что и было сделано».