Герой моей дочки

Есть по крайней мере один писатель, который объединяет меня с моей почти девятилетней дочкой Майей. Это Григорий Остер. Остер потому и настоящий писатель, что умеет запускать слова в небо, как воздушные змеи, и они переливаются там всеми оттенками. С Майей мы читаем вместе недавнюю книжку Остера «Робинзон и тринадцать жадностей», читаем уже по второму кругу и снова переживаем, что книжка скоро кончится. Ритуал таков: я читаю в комнате дочери перед тем, как она ложится спать, а она при этом еще что-то дорисовывает, но от дополнительного занятия становится к книге еще более сосредоточенной.

В книжке, помимо вредных пиратов, присутствуют девочка-президент Синди, Тепа и Тяпа, Букашка Наташка и много кого еще. Я подумал, что антипиратские переживания президента Синди полезны для каждого жителя нашей страны. Возможно, что когда-нибудь мы будем обязаны именно Остеру тем, что процент наших сознательных и толковых граждан возрос или по крайней мере не рухнул окончательно. Судя по нашему общему чтению с Майей, умом Россию понять нетрудно, но тайны, в том числе и пиратские, нужны для кропотливой работы над добром — с добром иначе справиться сложнее. Также мне кажется очевидно, что в восемь-девять лет наши ровесники Алисы стали гораздо взрослее, прошли через первые увлечения, разобрались в азбуке жизни. Мы оскорбляем их, когда лишаем права на рассуждения.

Патриотом человек становится только тогда, когда начинает писать слово «родина» с маленькой буквы. С большой пишут те, кто хочет понравиться государству. И тут все так просто! Отдельно от Майки я читаю новую книгу Остера «Вредные советы жуликам и ворам» — это, разумеется, диссидентская, местами вполне смелая книга про коррупцию. Коррупция — это как однополая любовь... Коррупционеры женятся друг на друге... Я помню, Андре Жид считал, что благодетельными книгами выложен путь в плохую литературу. Но это скорее у них. А вот здесь иначе.

Патриотом человек становится только тогда, когда начинает писать слово «родина» с маленькой буквы. С большой пишут те, кто хочет понравиться государству

Я уверен, что наше взяточничество, коррупция, ложь, мерзость жизни проникли к нам в гены, и это уже не социальный, а национальный феномен. Я рад вместе с Остером, а также со всеми известными и неизвестными людьми бороться с этим феноменом, но чем дальше я читаю весело обреченную книгу о коррупции, тем больше понимаю, что это наш человеческий удел — производить коррупцию. Триумф зимней Олимпиады доказал, что у нас коррупция не только ворует, но и строит. Это форма жизни, успеха, переживаний, любви и смерти. Это наш роман «Война и мир». Мы можем бить по коррупции из «катюши», но даже атомная бомба ее не победит. Неужели навсегда? Да нет! Но надолго! С пиратами мы расправляемся куда более искусно, чем со своими собственными недостатками.

В последнее время наши поэты, в продолжение Пригова, отстаивают просторы социальной сатиры как темы экзистенциальной. Остер относится к лучшим из них. Но поскольку мы обладаем одной из худших реальностей, проблема сглаживается: шило на мыло. Допустим, Свифт со своим Гулливером был идеальным примером воспитательного значения искусства. Когда читаешь Остера про себя, про нас, чувствуешь, что все потеряно, но жить все равно можно, когда перед тем, как дочка ложится спать, ты читаешь ей книжку Остера и вместе с ней волнуешься, что книжка идет к концу.