Диагноз: катастрофа

Десятилетие между двумя кризисами, 1998-го и 2008-го, было успешным не только для российской экономики, но и для украинской (как, впрочем, и для большинства других стран на постсоветском пространстве). За десять лет ВВП Украины вырос на 82%*, то есть экономика росла со средней скоростью более 6,1% в год. И хотя часто приходится слышать, что, мол, украинская экономика — это та же российская только без нефти и газа, рост украинской экономики по некоторым параметрам был более здоровым, чем рост российской. Так, согласно Укрстату, производительность труда на Украине в межкризисное десятилетие росла заметно быстрее, чем объемы ВВП, — в среднем на 7% в год: это была реакция на сокращающуюся рабочую силу, Россия же на схожую проблему отвечала привлечением в огромных количествах низкоквалифицированной рабочей силы из Средней Азии. Промышленность на Украине росла в среднем на 10% в год, и особенно хорошо заработали экспортно ориентированные отрасли — от транспортного машиностроения до производства продуктов питания. Понятно, что много шло в Россию, и глупо было бы не использовать быстро развивающийся в те годы рынок соседей. Но любопытно, что доля России как внешнеторгового партнера Украины устойчиво снижалась (см. график ниже). Впрочем, доля Украины во внешней торговле России за тот же период тоже снизилась — с 11% до 5,4%.

Нацбанк Украины за полтора года потратил на поддержку гривны треть своих валютных резервов

Определенный «перелом» в украинской экономике произошел в 2005 году: до этого времени сальдо текущих операций платежного баланса было устойчиво положительным, но в середине десятилетия импорт стал расти гораздо быстрее, чем экспорт, и в результате с 2006 года сальдо текущих операций стало отрицательным и к 2008 году составило уже минус $12 млрд. До кризиса, в условиях быстро растущей экономики, это, на первый взгляд, не создавало больших проблем — дефицит платежного баланса финансировался за счет внешних займов, привлекавшихся украинскими банками и компаниями. Более того, в 2005–2007 годы Национальный банк Украины смог нарастить свои валютные резервы на $20 млрд.

С наступлением кризиса в 2008 году ситуация начала резко меняться. Причем обвал в украинской экономике был более стремительным и более глубоким, чем в России: в четвертом квартале 2008 года экономика упала почти на 8%, в первом квартале 2009-го — на 15% (по сравнению с аналогичным кварталом годом ранее), а по результатам года — почти на 20%. Выход из кризиса на Украине шел гораздо медленнее, чем в России: рост на 4% в 2010-м, на 5% в 2011-м и отсутствие роста в 2012–2013 годы. В результате сегодня ВВП Украины на 6,5% ниже, чем он был в 2008 году, а украинская промышленность производит на 15% меньше продукции, чем в докризисном 2007-м, что позволяет говорить о фактической деиндустриализации страны. Но и этого мало: украинская экономика еще и столкнулась с резким падением инвестиций.

В результате экспорт перестал расти, а импорт уже в 2010 году превысил докризисные объемы. Сальдо текущих операций платежного баланса ушло далеко в минус и в прошлом году составило минус $16,5 млрд (8,9% ВВП). Нацбанк Украины за полтора года потратил на поддержку гривны треть своих валютных резервов. Страна вплотную приблизилась к жесточайшему валютному кризису.

От представителей новой украинской власти постоянно можно услышать фразы типа: «Казна пуста». Однако понять, насколько это верно, без доступа к оперативной информации о состоянии бюджета невозможно. С одной стороны, налоговые поступления и расходы государственного бюджета во второй половине прошлого года оказались немного (на 3,5% и 4,2% соответственно) меньше, чем во второй половине 2012 года. Но с учетом нулевой инфляции и нулевого роста нельзя сказать, что в бюджетной сфере наступил коллапс. Очевидно, что тяжелейшей проблемой украинского бюджета являются непомерные расходы на субсидирование цен на энергоносители и тепло, объем которых превышает 10% расходов государственного бюджета. Если переходное правительство Украины сможет пойти на болезненный и непопулярный шаг — отмену субсидий, то это высвободит бюджету колоссальные ресурсы. Конечно, их вряд ли хватит на решение всех стоящих перед Украиной задач, но казна явно наполнится**. Есть и еще один источник экономии: украинские власти могли бы пойти на радикальное сокращение военных расходов. Последние события показали, что противостоять российской агрессии украинская армия все равно не в состоянии. Тогда зачем вообще нужна такая армия? 

Ответа на этот вопрос не знает никто. Потому как, пожалуй, никто сегодня не понимает, насколько серьезным является спад в украинской экономике и до какой степени разрушены базовые механизмы защиты прав собственности и, следовательно, подорваны стимулы частного бизнеса к инвестициям. Новые украинские министры уже озвучили все свои возрастающие по масштабам запросы: $15—35—50 млрд. (Собственно говоря, ответом на этот «запрос» стало заявление директора-распорядителя МВФ Кристин Лагард, что Украина не нуждается в срочной помощи, а украинским властям следует лучше просчитывать свои запросы.) Но ни под одной из этих сумм не было никакого обоснования или объяснения***, из чего создается впечатление, что, во-первых, новые украинские власти еще и сами не разобрались в ситуации, и во-вторых, они хорошо освоили известное правило: «Проси больше, дадут меньше». Попробуем разобраться сами.

Международный валютный фонд предполагает выделить Украине $15–20 млрд на три года. Похоже, этого достаточно для восстановления макроэкономической стабильности в стране. Действительно, дефицит государственного бюджета Украины по итогам 2013 года составил 64,7 млрд гривен (примерно $8,1 млрд по курсу гривны на конец 2013 г.). Очевидно, что девальвация гривны (а 20-процентная девальвация, с 8 до 9,5 гривны за доллар, уже состоялась) снижает и долларовый размер дефицита бюджета. Если Украина откажется от дотаций к ценам на газ, то это даст бюджету экономию в размере около $5 млрд и в конечном итоге годовой дефицит бюджета может оказаться $3 млрд.

Но есть и другая, кроме бюджета, проблема, и проблема значительно более серьезная: сможет ли Украина обслуживать свой внешний долг.

Совокупный внешний долг Украины (государственный и частный) составляет примерно $140 млрд — более 75% ВВП, что само по себе много. Но гораздо более тревожным фактом является то, что почти половина этого долга ($66 млрд) является краткосрочным: его надо погасить в течение 2014 года. Учитывая, что международные рейтинги Украины оценивают состояние ее экономики как преддефолтное, кредиты частных зарубежных банков для нее закрыты, то и возможность обслуживать внешний долг кажется весьма и весьма проблематичной. Однако МВФ — организация, занимающаяся проблемами государств и правительств, а не проблемами частного сектора. А здесь ситуация не так уж и плоха: краткосрочный долг правительства и Нацбанка составляет чуть менее $6,5 млрд, и это уже вполне вписывается в масштабы возможной эмвээфской программы.

Совокупный внешний долг Украины (государственный и частный) составляет примерно $140 млрд — более 75% ВВП

Успешный опыт преодоления долгового кризиса в Европе наглядно продемонстрировал, что в современном мире есть лишь одна организация, которая обладает достаточной экспертизой для формулирования программ преодоления макроэкономических проблем. И организация эта называется Международным валютным фондом (МВФ). Не случайно именно поэтому Европейский союз, ведя переговоры с Украиной перед Вильнюсским саммитом, совсем не уделял внимания финансовым вопросам — европейские политики были уверены, что этот сюжет обсуждается в Вашингтоне.

Сегодня, когда масштабы потенциальной экономической помощи Украине растут как на дрожжах, очевидно, что любая помощь Европы (за исключением возможных в краткосрочной перспективе кредитов/гарантий на пару миллиардов долларов) будет впрямую завязана на соглашения Украины с МВФ.

На протяжении всего постсоветского периода Украина так и не смогла внятно сформулировать свою экономическую доктрину. В политике причудливо переплетались радикализм в проведении отдельных реформ (во второй половине 90-х Украина опережала Россию по целому ряду направлений) и откровенный популизм и нежелание признавать новые реальности (самым ярким примером этому является сохранение до сих пор дотаций на газ для населения и предприятий, которые стали непосильными для бюджета).

Такая непоследовательность и противоречивость экономической политики в полной мере проявилась в истории взаимоотношений Украины и МВФ. С 1994 года Украина несколько раз подписывала соглашения с МВФ, но каждый раз после получения второго транша прекращала выполнение подписанных обязательств.

Предпоследняя программа, согласованная с МВФ, объемом $16,4 млрд была завизирована премьером Юлией Тимошенко в ноябре 2008 года и предусматривала переход к плавающему курсу гривны и сбалансированному бюджету за счет повышения внутренних цен на энергоносители. Уже через год (а программа была рассчитана на два года) фонд заморозил предоставление кредита, а потом и прекратил действие соглашения. В июле 2010 года ему на смену пришла новая программа с суммой кредита $15,1 млрд с теми же обязательствами со стороны украинских властей. Украина получила первый транш $1,89 млрд и… перестала выполнять и это соглашение. Как будет сейчас? Возможно, учитывая, что сегодня ситуация на Украине в центре европейской политики, МВФ выдаст Украине первый транш, а дальше вновь будет ждать, насколько правительство готово выполнять свои обязательства.

Польша сегодня стала крупнейшим торговым партнером Германии в Восточной Европе, обогнав Россию с ее нефтью и газом. Украина вполне может пойти по пути Польши

Европейский выбор для Украины, по сути дела, является безальтернативным. Вряд ли кого из серьезных политиков в соседней стране прельщает идея о тесном экономическом союзе с Россией, которая и сама все больше погружается в болото стагнации и вряд ли может предложить Украине что-то большее, нежели относительно небольшие деньги, достаточные для «поддержания штанов», но не более. Стратегический курс на сближение с Евросоюзом, начиная с ассоциированного членства, мог бы задать Украине не только вектор институциональной трансформации, но и со временем превратить ее в мощный индустриальный кластер. Так, например, произошло с Польшей, которая в 2000-е годы приняла на своей территории много промышленных предприятий, привлекая инвесторов более низкой — по сравнению с европейской — заработанной платой и не столь жесткими социальными гарантиями. В результате Польша сегодня стала крупнейшим торговым партнером Германии в Восточной Европе, обогнав Россию с ее нефтью и газом. Украина вполне может пойти по пути Польши. Но на это уйдет пара десятилетий. Наконец, в последнее время много говорят о «плане Маршалла» для Украины. Однако серьезно анализировать и перспективы, и последствия такого решения невозможно. Тем более что полностью с повестки дня по-прежнему не снят вопрос о последствиях военного вторжения России.