В Крыму принято говорить громко. «Референдум», «Россия», «Путин» — с конца февраля мамы с колясками, старички за шахматной доской, случайные прохожие, беседующие с кем-то по телефону, — все обсуждают одно и то же
Украинская воинская часть в Перевальном, как и многие другие, была блокирована неизвестными вооруженными людьми. Местные жители (и жительницы) исполняли роль зевак. Крым, 5 марта 2014 г.
«Почему российского флага на машине нет? У тебя родина есть вообще? Где твоя родина? — кричал на корреспондента The New Times человек в камуфляже с натянутыми на голову детскими колготами. Дело было возле блокированного севастопольского аэропорта Бельбек. А человека с колготами надлежало идентифицировать как представителя местного патриотического движения, реализующего мечту о единстве Крыма и России — крымской Самообороны. — Тебе что, колеса проткнуть? Это дома ты журналист, а тут ты никто!»
Вооруженные люди без знаков отличия — примета крымского времени. Уже три недели полуостров фактически живет на военном положении. 27 февраля Верховную раду автономии и кабинет министров оккупировали неизвестные вооруженные люди, которые ушли отсюда только 3 марта. Все это время отряды Самообороны несли перед Радой круглосуточное дежурство. А вот крымские аэропорты и украинские воинские части до сих пор блокируют незнакомцы в новейшей форме без лычек и шевронов, которую, как уверяет президент России, можно купить в любом магазине.
28 февраля воздушное пространство над Крымом закрыли, через неделю — слегка приоткрыли с поправкой на «сильные ветры». 12 марта крымское небо снова закрылось для всех рейсов, кроме российских, — местные власти пообещали открыть его только 17-го, после референдума.
В Бельбеке корреспондента The New Times спас российский паспорт. Украинским коллегам повезло меньше: 7 марта были избиты журналисты киевского телеканала «Интер», 6 марта совершено нападение на корреспондентов крымского телеканала ATR, 5 марта задержали и отправили обратно в аэропорт спецпредставителя ООН Роберта Серри, 8-го самообороновцы не пустили в Крым миссию ОБСЕ (и еще дважды в последующие дни). «Мы не признаем новой власти в Киеве и не хотим допустить провокаций со стороны местных экстремистов», — пояснил The New Times Антон Сироткин, атаман Казачьего братства «Единство».
К началу второй декады марта полуостров был, видимо, уже полностью зачищен от «экстремистов» — военные без опознавательных знаков с помощью крымских казаков принялись укреплять КПП «Чонгар» на границе Крыма с Херсонской областью Украины: для проезда транспорта с материка на полуостров выделили только одну полосу, огородив ее бетонными блоками, начали рыть укрепления, протягивать колючую проволоку… Небо над Крымом 17-го, может, и откроют, а вот бетонные блоки в Чонгаре, похоже, уберут уже не скоро.
«Темный» премьер
Украинские воинские части в Крыму блокируют в основном вступившие в Самооборону жители окрестных сел, говорят — «чтобы предотвратить кровопролитие». А вот за патрулирование центра Симферополя отвечают как крымские казачьи организации, так и партия нового премьера Крыма Сергея Аксёнова «Русское единство». Во многих городах полуострова появились палатки, где собираются пожертвования в пользу партии, а желающих записывают в добровольцы. В Ялте тенты «Русского единства» расположились на площади Ленина под памятником вождю. Они обвешаны последними постановлениями крымского правительства, здесь же — список СМИ: кому можно доверять и кому нельзя. Как объяснила The New Times активистка Венера, люди приходят с самого утра, в среднем — около тысячи человек ежедневно.
Многие из пришедших взахлеб хвалят Сергея Аксёнова: харизматичный лидер, говорит без бумажки… Но при этом признаются: до недавнего времени они об Аксёнове ничего не знали, хотя «Русское единство» и было на слуху. Впрочем, о новом премьере Крыма не слишком много известно и теперь. Родился в Молдавии в 1972-м, учился в Симферопольском высшем военно-политическом строительном училище, однако по окончании уволился в запас и занялся бизнесом: на дворе были «лихие девяностые». Дальше биография Аксёнова обрастает криминальными слухами, проверить которые непросто. Известно лишь, что Аксёнов — не судим. По официальной версии, был заместителем директора кооператива «Эллада», торговавшим продуктами питания. В 1997-м в Симферополе был застрелен бизнесмен Самхан Агаев, якобы близкий друг и деловой партнер Аксёнова. Говорят, что после смерти Агаева будущий премьер лично возглавил все принадлежавшие покойному торговые точки и рестораны, а также взял под свою «крышу» торговцев валютой на симферопольском Центральном колхозном рынке.
Ходят слухи о группах, которые в начале 2000-х занимались угоном и перепродажей автомобилей, куда входили бывшие и действующие сотрудники крымского уголовного розыска.
Политикой Аксёнов начал активно заниматься в 2008-м: вначале стал членом Русской общины Крыма, а год спустя создал партию «Русское единство», быстро вобравшую в себя пророссийские крымские движения. Президентом Украины тогда был Виктор Ющенко, в пику которому Москва спонсировала «дружественные» организации по всей стране. К 2010 году рейтинг «Единства» подрос до 15%, так что на выборах в местные советы в октябре партия рассчитывала получить в Крымской раде до 15 мест из 100. Однако планам не суждено было сбыться: в феврале 2010-го президентом Украины стал Виктор Янукович, назначивший премьером Крыма своего ставленника Василия Джарты. «Это был очень жесткий политик, быстро зачистивший политическое поле в Крыму, — пояснил The New Times крымский политолог Денис Батурин. — Для него было важно, чтобы не осталось ничего, кроме государственнической Партии регионов». Именно этим Батурин и объясняет столь низкие результаты «Русского единства» на выборах-2010 — всего 4%. С тех пор «русская идея», поясняет эксперт, особо не пользовалась спросом. Но в конце 2013-го из-за нестабильной ситуации в Киеве произошел ренессанс русского движения в Крыму: «Об Аксёнове снова вспомнили: он стал самым удобным кандидатом не только для Москвы, но и для крымских элит».
В центре Симферополя постоянно собирались сторонники присоединения Крыма к России. Митинг на площади Ленина. 9 марта 2014 г.
На референдум вприпрыжку
Если на улицах крымских городов спрашивать всех подряд о присоединении Крыма к России, подавляющее большинство будет обеими руками «за». Главная надежда многих крымчан: уровень жизни в республике после вхождения в состав РФ будет дотянут до российского. Средняя пенсия здесь — 1 тыс. гривен (около 4 тыс. рублей), средняя зарплата — 2500 гривен (10 тыс. рублей). По разбитым дорогам крымских городов ездят такие же разбитые «жигули» и троллейбусы 60-х годов прошлого века, дореволюционные особняки часто зияют пустыми глазницами окон, в маленьких приморских городках вместо отелей стоят хибары, на которых висят объявления о сдаче жилья. Даже в основных курортных городах — Феодосии, Ялте — в большинстве жилых районов на ночь отключают воду.
Тем не менее туризм приносит Крыму $700 млн в год, россияне, согласно официальной статистике, составляют 42% из 6 млн отдыхающих и, по словам представителей туристического бизнеса, «тратят больше других и с размахом». За летний сезон-2014 здешний турсектор спокоен: «В Египте уж какая была война, а россияне поехали», — рассуждает директор одного из ялтинских отелей Тамара Петровна, 58-летняя представительная холеная дама. По ее словам, в Ялте много квартир, купленных москвичами и петербуржцами, кроме того, здесь проходит немало российских фестивалей и конференций: «Россияне делают такие банкеты!» Помимо финансовой выгоды, есть и моральная. «Меня возмущает, что в Киеве висит портрет Бандеры, а люди ходят с фашистскими нашивками на рукавах, у меня два деда в войну погибли, — говорит Тамара Петровна. — И мне, наоборот, импонирует то, как Владимир Путин хранит историческую память, как он относится к ветеранам». Тамара Петровна уверена: то, что происходит сейчас в Крыму, — большая удача для крымчан, другого такого шанса не будет: «И в этом тоже большая заслуга Путина. Он вообще большой политик, на равных говорит и с американцами. Передайте ему от меня большое спасибо!»
«Эти старики на площади Нахимова не думают о том, что им за воду придется платить, как за газ!»
Другая проблема, заставляющая крымчан стремиться в Россию, — статус русского языка. В 2012 году Партия регионов провела закон, по которому негосударственные языки могли получать статус официальных в тех регионах, где ими пользуется не менее 10% населения. Отмена этого закона стала одним из первых шагов новой киевской власти. «Что они мне поют про единую и неделимую Украину? Это что, мы будем едины и нас будут заставлять говорить на украинском? — возмущалась бухгалтер того же отеля Татьяна Владимировна. — И так уже 20 лет насильно впрягали в одну телегу коня и трепетную лань, но так ничему и не научились!» По словам главбуха, если выбирать между Украиной, от которой неизвестно чего можно ожидать, и Россией — ответ очевиден: «Да я вприпрыжку побегу голосовать 16 марта!»
Вприпрыжку на референдум побежит и местная активистка Лариса Куражкина, объяснявшая корреспонденту The New Times у блокированной базы украинских морпехов в Феодосии, что если бы в Крыму не было посторонних военных, «бандеровцы с Майдана» уже открыли бы здесь стрельбу. «Мы рады русским солдатам, — говорила Лариса Куражкина. — Вы не понимаете, что такое «Правый сектор»! Они же сами расстреляли своих на Майдане, чтобы потом все свалить на наших беркутят!» А вот у самообороновца Андрея Рыбина, подполковника в отставке, охраняющего со своей дружиной базу украинской береговой охраны в селе Перевальное, в 20 км от Симферополя, помимо «бандеровцев» есть и другие враги: «Если бы не русские, татары устроили бы погромы». На вопрос, как 240 тыс. татар могут разгромить 2,4-миллионное население Крыма, подполковник объяснил: татары берут хитростью — отправляют своих дочерей и жен учиться на учителей и врачей, занимая все важные для жизни посты, а сами при этом тихой сапой захватывают земли вокруг городов, чтобы в решительный момент перекрыть дороги и обеспечить турецкое вторжение в Крым.
Кому Россия не мила
Крымские татары и правда самые активные противники союза с Россией. Разговоришься с любым из них, тема номер один — депортация 1944 года. Рассказы о том, как людей подняли в 4 часа утра, дали 15 минут на сборы, а потом в столыпинских вагонах отправили в Центральную Азию, передаются из поколения в поколение. Из 183 тыс. депортированных почти половина, по данным активистов крымско-татарского движения, во время переезда погибла.
Возвращаться в Крым татары начали в 1974 году, однако массово стали приезжать лишь в конце 1980-х. В Крыму им были не рады, местные власти татар не прописывали, не давали работы, выселяли из купленных домов. «Нам терять нечего», — говорят татары про сегодняшнюю ситуацию, которую они иначе как оккупацией не называют. «У украинцев есть Украина, у русских есть Россия, у иудеев есть Иерусалим. А у нас есть только Крым, нам идти некуда», — говорит Сейран, житель поселка Зуя, что в 20 км от Симферополя. Но ведь депортировать-то татар никто вроде не собирается. «Мы столько всего пережили, все внутри переворачивается. Хватит, довольно уже натерпелись от России, — замечает односельчанин Сейрана Делявир. И добавляет: — Сегодня каждый крымский татарин готов сражаться за свою землю». По словам Делявира, он мечтает о том, чтобы если не он, то хотя бы дети его могли жить в правовом государстве, где гарантировано право частной собственности, а законы неукоснительно исполняются в том числе и властью.
«Мы пока еще только здесь, в Крыму. Вот когда до Киева дойдем, как наши деды до Берлина, тогда все будет нормально»
Как ни странно, с пожилыми татарами из крымских сел часто согласна городская молодежь, которая, впрочем, не всегда решается открыто высказывать свое мнение, так что ликование на крымских улицах сопровождается смятением на кухнях. «Я, б..., не знаю, что думать. Мне кажется, что это сон, что я проснусь сейчас и все будет нормально. Если тут будет Россия, я в Киев уеду», — признается корреспонденту The New Times Антон, 30-летний севастополец, сотрудник местного отделения одного из украинских банков. По его словам, и он, и многие его друзья никогда особенно не задумывались о своей национальной принадлежности, но после событий на Майдане почувствовали себя украинцами. «Эти старики на площади Нахимова (на демонстрации у севастопольского горсовета в поддержку России выходит много пенсионеров. — The New Times) не думают о том, что им за воду придется платить, как за газ!» — говорит Антон. Его опасения стоят не на пустом месте: 85% питьевой воды Крым получает из Днепра (Каховское водохранилище), то есть с материковой Украины. Около 80% потребностей полуострова в электричестве обеспечивают ТЭЦ Запорожья и Херсона. Впрочем, по слухам, Россия готовится перевезти в Крым мобильные газотурбинные электростанции, принадлежащие «Россетям» и обслуживавшие сочинскую Олимпиаду. Но если континентальная Украина решит отключить в Крыму свет, сочинские станции не спасут: их совокупная мощность составляет 202,5 МВт при потребностях Крыма в 800 МВт.
Помимо вопросов обеспечения, волнует Антона и собственная судьба: банку, в котором он работает, скорее всего, придется свернуть свою деятельность в Крыму в случае присоединения региона к России. Под вопросом и возможный переход на российский рубль: «Я пришел в банк, чтобы снять 100 тыс. гривен (400 тыс. рублей), — рассказал The New Times другой севастополец, 50-летний бизнесмен Александр. — Мне сказали: приходите после 20 марта. То есть после референдума. По какому курсу это будет рассчитываться, в какой валюте выдаваться — непонятно». Однако у крымского руководства на этот счет сомнений нет: по словам спикера Верховного совета Крыма Владимира Константинова, в случае присоединения к России на полуострове будет установлен переходный период — от трех месяцев до полугода, — в течение которого будут свободно обращаться две валюты — гривна и рубль.
Но финансовые заботы по-прежнему остаются на втором плане по сравнению с главным страхом: а вдруг начнут стрелять. «Мы с семьей уедем в Качу (поселок городского типа под Севастополем. — The New Times), там российская база, не будут же они своих бомбить», — сказал Антон. Пока что автоматы и ручные пулеметы молчат, хотя настрой у солдат боевой. «Мы пока еще только здесь, а не в Киеве, — говорил, ухмыляясь, корреспонденту The Nеw Times боец в Симферопольском аэропорту. — Вот когда до Киева дойдем, как наши деды до Берлина, тогда все будет нормально».
фотографии: Thomas Peter/Reuters, Евгений Фельдман/Новая газета