Гордость — пополам

Уже в переполненном рейсе Москва — Сочи было видно: на Олимпиаду стремится попасть вся Россия — и в географическом, и в социальном смысле. Здесь и здоровые сибиряки с красными круглыми лицами и объемными женами в леопардовых пальто; и прифранченные москвичи в бейсболках Bosco и с сумками Louis Vuitton, много детей, много молодежи.

«Никитос, я приехал! Я сначала к бате в горы, там и дядя у меня, он глава следственного комитета по Краснодарскому краю, — громко хвастается по телефону по приземлении высокий парень лет 28. — А потом сразу к вам. Я в четверг улетаю. Не знаю во сколько, я с Мишей лечу, на его самолете».

Как только выходишь в город, Олимпиада встречает тебя волонтерами, промоутерами кока-колы («Дай пять», — поднимает руку юноша в красной куртке и широко улыбается, и ты тоже в ответ улыбаешься и «даешь пять») и массой людей в олимпийской одежде, куртках Bosco и с неизменными синими бейджиками на шее — паспортами болельщика. Носить их напоказ вовсе не обязательно — они нужны лишь для входа на соревнования и в бесплатные олимпийские автобусы. Но, видно, людям хочется показать, что они — часть этого большого события, почувствовать причастность к Играм, родственность с остальными. При этом не оставляет странное чувство, что все это похоже на… киевский Майдан, каким он был в декабре, когда не пролилась еще первая кровь: та же сплоченность, тот же дух, только без революции.

Сочи преобразился не просто за последние семь лет — за последний месяц. Все, что не успели достроить, на время заморозили и закрыли баннерами, на улицах чисто, на каждом перекрестке отдают голосовые команды новые светофоры, блестят мраморные стены в отреставрированных подземных переходах; на каждом углу, на каждой остановке дежурят полицейские; вдоль берега стоят военные корабли (неужели ответственные за безопасность Игр прочитали № 3 The New Times от 03.02.2014, где говорилось об их уязвимости для атак террористов с моря). Вдоль железнодорожного полотна, по которому каждые 15 минут курсируют ставшие бесплатными на время Олимпиады поезда, одиноко сидят мужчины в полосатой форме цветов ОМОНа. Даже на обычных, неолимпийских маршрутах вместо старых разбитых пазиков ездят новенькие автобусы, по вечерам на сочинской набережной бары и рестораны полны болельщиками навеселе — они то и дело выходят к построенной у Морпорта сцене, где каждый вечер проходят концерты, а на установленных рядом плазменных экранах показывают церемонии награждения спортсменов. «А «На-На» уже пели? — спрашивает радостно выбежавшая под дождь в одной футболке женщина лет 30. — Нет? Ну скоро будут!»

Многие приехавшие из самых разных регионов России (Новосибирск, Екатеринбург, Ростов, Новороссийск, Санкт-Петербург — это только те, с кем удалось поговорить корреспонденту The New Times) — отнюдь не болельщики, в тривиальном смысле этого слова. Им даже не важно, на какие соревнования идти — просто покупают самые дешевые билеты, главное — быть здесь, быть со всеми, вместе радоваться успехам российских спортсменов и российским медалям, а уж за что эти медали получены — дело десятое.

Есть, конечно, и те, кто профессионально обсуждает хоккей или биатлон и готов тратить деньги на то, чтобы посмотреть лишний матч. «Ребят, у нас три билета на хоккей, по 10 500, надо кому?» — произносит мужчина в поезде по дороге в Олимпийский парк, и тут же по всему вагону поднимается лес рук. А на обратном пути отец семейства, 40-летний бизнесмен Иван, звонит своим в Пермь и просит прислать 15 тыс. — истратился, не ожидал, что будет так дорого: в Сочи цены на еду и проживание на самом деле вполне европейские.

Помимо радости за российских спортсменов у всех без исключения приехавших в Сочи болельщиков, да и у многих сочинцев то и дело проскальзывает гордость за саму олимпийскую стройку: смогли, сделали, успели. «Я такого нигде не видела, хотя по всей Европе проехала, — возбужденно говорила The New Times петербурженка Алена, показывая на стадионы Олимпийского парка. — Так все красиво, модно, современно! Русские молодцы!»

Надо отметить, что молодцы в этом смысле не только русские. Из всех строителей, задействованных на черновой работе, по разным оценкам, до 70% были мигрантами из стран Центральной Азии, а также Сербии, Хорватии, Турции и даже Греции. Руководили многими олимпийскими стройками специалисты из Великобритании, США, Франции, Германии, Австралии и других развитых в промышленном отношении стран. Учитывая все это, картина с русской гордостью может предстать несколько в другом свете: работали в прямом смысле слова всем миром.

Как удалось выяснить The New Times, схема часто (но не всегда) была следующей: ответственная за стройку госкорпорация «Олимпстрой» по итогам тендеров выбирала подрядчиков из числа крупных российских строительных компаний и проектировочных бюро: «Ингеоком», «Моспроект-4», «Мостовик» и т.д. А те, в свою очередь, часто заключали договора с иностранными фирмами, которые уже занимались детальной разработкой проектов, а также контролем за их исполнением.

„

Все это похоже на… киевский Майдан, каким он был в декабре, когда не пролилась еще первая кровь

Почему именно такая схема? На этот счет по Сочи ходят две основные версии. Тому есть две причины. Первая: с помощью российского подряда и «иностранного» субподряда легче организовать различные коррупционные схемы*.

«Иностранцам сложно давать взятки, — объяснял The New Times Валерий Морозов, в прошлом владелец строительной компании «Москонверспром», которая также принимала участие в строительстве олимпийских объектов, однако была изгнана из Сочи в 2010 году после того, как бизнесмен попытался уличить одного из высокопоставленных чиновников в вытягивании взяток. — В США и странах Европы за это предусмотрена уголовная ответственность, в Англии владельца компании могут посадить на срок от 7 до 15 лет. Так что чиновнику, который хочет закупить иностранное оборудование и получить откат, нужна прокладка в виде российской фирмы».

Есть и еще одна важная причина, по которой иностранцев так любят в России: у нас нет ни специалистов, ни мощностей для строительства сложных объектов, тем более когда те должны соответствовать международным требованиям МОК или ФИФА. «С развалом СССР в России умерло производство инженерного оборудования — холодильного, к примеру, или систем кондиционирования, а работать с западным оборудованием мы по-настоящему не умеем, — объясняет Валерий Морозов. — У нас в проектировочных бюро сидят люди, которые берут деньги за проекты, а потом передают эти заказы иностранцам».

Интересно то, что иностранные компании, поставляющие инженерное оборудование, обычно не берут платы за создание проекта, просто включая эти затраты в стоимость самого оборудования. Таким образом российские проектировочные бюро оставляют эти средства себе, и они-то и становятся коррупционной подушкой для оплаты чиновников.

К примеру, именно по такой схеме строился стадион «Фишт», на котором прошли шикарные церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр: «Олимпстрой» заключил договор с принадлежащей семейству бизнесменов Рудяк компанией «Ингеоком», которая, в свою очередь, привлекла сторонних подрядчиков, в частности, британские компании Populous и Buro Happold. Инженеры и архитекторы Populous (они, кстати, работали в Сочи с самого начала, помогая «Олимпстрою» разработать план обоих кластеров — горного и прибрежного) консультировали госкорпорацию по многим вопросам: сколько должно быть объектов, какой вместительности, какие здания могут быть временными, а какие постоянными. Именно Populous разработала проект «Фишта» и следила за тем, как он исполняется. А когда летом 2011 года к работе подключилась команда Константина Эрнста, чьи предложения по сценарию церемоний предполагали кардинальное изменение конструкции стадиона, специалисты Populous на равных с россиянами участвовали в бурных дискуссиях — что и как можно менять, а что — ни в коем случае.

«Мы тогда в течение восьми недель работали по 12 часов в сутки без выходных, дорабатывая и перерабатывая проект, — рассказал The New Times руководивший стройкой «Фишта» австралийский архитектор Дэймон Лавелле, ведущий специалист Populous. — Примерно полгода на столе лежал вариант с раздвигающейся крышей. Мы могли бы это сделать, но не было времени, к тому же смета в таком случае тоже значительно увеличивалась. В результате оставили крышу, которая с одной стороны прикрывала стадион от возможного шторма, а с другой — пропускала солнечный свет, так что на стадионе потом сможет расти настоящая трава. Ведь это — основное требование к стадионам, на которых можно устраивать футбольные матчи под эгидой ФИФА»**.

„

С помощью российского подряда и «иностранного» субподряда легче организовать коррупционные схемы

При этом черновые материалы для строительства «Фишта» были российские: цемент привозили из Краснодарского края, сталь для каркаса стадиона — с Урала. «Для меня стала открытием столетняя традиция русских работать со сталью, — говорит Лавелле. — В Европе стараются строить из полых конструкций, а в России из цельных. Здесь можно использовать больше стали, но стоит это дешевле, а в итоге получается такая настоящая русская архитектура, вернее, смешение европейских и русских традиций».

Восторги архитектора объясняются просто: в Европе принято экономить материал. При строительстве сначала разрабатывается проект здания, который потом отправляется на сталелитейный завод, чтобы тот, в свою очередь, отлил необходимые конструкции, из которых потом строение собирается, как конструктор лего. В России же заводы производят стандартный набор стальных балок, которые потом режутся и свариваются прямо на месте.

С одной стороны, это гораздо дешевле, с другой — уходит больше материала и в целом такой подход свидетельствует скорее об устаревших схемах производства.

Нельзя, конечно, сказать, что в Сочи совсем не работали российские специалисты и компании, но, по словам собеседников журнала, на всех серьезных объектах иностранцы либо играли ведущую роль в разработке проектов, либо поставляли оборудование, большая часть которого просто не производится в России.

Так, сценическое оборудование на том же «Фиште», которое использовалось на церемониях открытия и закрытия, поставлено британскими компаниями Stage One и Unusual Rigging, а также канадской Show Canada. Установкой экранов на всех стадионах занималась французская фирма Supervision. Проект конькобежного центра «Адлер-Арена» готовили итальянцы из Studio Zoppini Associati, инжинирингом занималась все та же Buro Happold (работавшая также и с проектом нового адлерского вокзала). Наконец, ледовое покрытие на «Адлер-Арене» сделано по технологии известного голландского специалиста Бертуса Буттера (кстати, именно тем, что лед на стадионе делали голландцы, злые языки объясняют такое большое количество медалей по конькобежному спорту у сборной Нидерландов).

Та же картина и в горном кластере. К примеру, системы для укладки искусственного снега на всех горнолыжных трассах разрабатывала и поставляла американская компания SMI, использовавшая, в свою очередь, насосное оборудование британской фирмы Torrent Engineering. Как пояснил The New Times Иэн Хани, руководитель проекта SMI в Сочи, на рынке систем производства снега не так уж много компаний, и все они — крупные международные корпорации: «Тот уровень оборудования, насосных станций, снеговых пушек, которые мы установили в Сочи, может быть, и правда будет завышенным для обычных коммерческих склонов. Но мы ведь строили это для Олимпиады, так что теперь здесь стоит лучшее в мире оборудование по искусственному снегу».

По словам Хани, в его распоряжении было постоянно от 25 до 30 инженеров, специалистов по искусственному снегу. Плюс IT-специалисты, приезжавшие из Штатов не только для того, чтобы работать над проектом для Игр, но и ради обучения специалистов «Розы Хутор», которым предстояло обслуживать установленную технику.

Иэн Хани уверен: с развитием новых склонов Сочи составит отличную конкуренцию европейским горнолыжным курортам. Вот только не нужно забывать, что искусственный снег на сочинских трассах по-прежнему будут распылять американские пушки.