#Только на сайте

Вышел замуж

21.01.2014 | Сергей Хазов-Кассиа | № 1 от 20 января 2014

Как толерантный закон делает людей счастливыми

В 2013 году Франция стала 14-й страной мира, легализовавшей гей-браки. С июня, когда был принят закон, до декабря 7 тыс. однополых пар узаконили свои отношения. Одним из этих 14 тыс. счастливцев оказался корреспондент The New Times
30_01.jpg
Напутствие новобрачным ничем не отличается от гетеросексуальных пар

Мягкое декабрьское солнце окрасило нежно розовым светом красные стены мэрии Ниццы, ленивые голуби примостились на подоконниках в ожидании риса, которым будут осыпать многочисленных новобрачных, в маленьком переулке за оградой мэрии собрались самые разные люди: пышногрудые дамы в открытых белых платьях с кринолином стоят по соседству с девушками, закутанными в хиджабы, в одних компаниях уже пьют шампанское, в других алкоголя нет даже на свадьбах — обычная картина для этого пятачка в центре старого города по субботам.

Наша маленькая компания с двумя женихами в смокингах затерялась в толпе, так что на нас мало кто обращает внимание. По правде говоря, многие из окружающих нас гей-браки, наверное, не одобряют: одним религия не позволяет, другим — просто консервативные убеждения. Но во-первых, они слишком заняты своим праздником, а во-вторых, среди наших свидетелей — молодая женщина (тоже в смокинге), которую даже сотрудники мэрии то и дело принимают за невесту. Охранник находит наши фамилии в списке и проводит нас в маленький офис к сотруднице мэрии, которая проверяет документы женихов и свидетелей и просит расписаться в книге посещений. Снова выходим во двор, где к нам тут же подлетает фотограф из местной газеты Nice Matin («Утренняя Ницца») и просит попозировать для фотографии в понедельничный номер. То и дело ловишь себя на мысли о какой-то нереальности происходящего. Не то даже странно, что ты выходишь замуж, пользуясь улыбкой судьбы, которой лишены сотни тысяч твоих соотечественников в далекой России, коим не посчастливилось встретить выходца из страны с разрешенными гей-браками; не то странно, что лет 15 назад, скрывая, как тогда казалось, то ли грех, то ли болезнь от родителей и друзей, ты и в самых смелых мечтах не мог представить себе этот день, а то, что окружающие люди ведут себя так, будто ничего особенного и не происходит. «Пройдите сюда, пока без гостей», «Все свидетели на месте?» «Распишитесь здесь», «Поздравляю, всего хорошего». Для них вы — одна из десятков пар, ежедневно проходящих перед их глазами, а уж в смокинге ты или в хиджабе — никого не волнует.

Перед лицом Марианны

После недолгого ожидания во дворе нас вместе с гостями и свидетелями приглашают в зал для церемоний. Высокие потолки, строгие дубовые панели на стенах, несколько рядов алых бархатных сидений, как в небольшом домашнем театре, где на сцене уже возведены декорации: длинный деревянный стол с открытой кожаной папкой и пресс-папье, а также постаментом, на котором стоит бюст Марианны, национального символа республиканской Франции. Мы занимаем два центральных места в первом ряду, они отличаются от остальных спинками в виде ракушки или, может, розы. Кич, конечно, но ведь присутственные места редко где отличаются вкусом. Сидим и торжественно ждем, сердце почему-то колотится, как перед экзаменом. Думаешь о том, сможет ли твоя русская свидетельница ответить по-французски на необходимые вопросы, и о том, что друзья странно затихли. Иногда кто-то заглядывает в тяжелые двустворчатые двери, снова закрывает их, кто-то заходит и поправляет бумаги на столе, снова уходит. «Невесту, наверное, ждут», — шутит кто-то из гостей, нарушая наконец томительную тишину.

Для них вы — одна из десятков пар, ежедневно проходящих перед их глазами, а уж в смокинге ты или в хиджабе, никого не волнует

 
И вот на возвышение со столом и бюстом поднимается заместитель мэра Ниццы — средних лет дама в очках и твидовом пиджаке, перевязанная лентой с французским триколором. Мы встаем, заммэра настраивает нас на важность сегодняшней церемонии и зачитывает отдельные главы из Гражданского кодекса о правах и обязанностях супругов: мы должны уважать друг друга, хранить верность, заботиться друг о друге, нести ответственность за семейный бюджет и воспитание детей... Все это, впрочем, тоже проходит в каком-то тумане, думаешь почему-то не о статьях закона, а о том, куда деть ставшие вдруг неудобными руки. И вот, наконец, ты сам из зрителя становишься актером, когда мадам заместитель мэра, старательно выговаривая неудобные звуки русского имени произносит: «Согласны ли вы, Сергей Андреевич Хазов, взять в законные супруги...» И ты отвечаешь пересохшими губами «да», на что мадам говорит: «Как-то вы тихо сказали, мне кажется, ваши гости и свидетели не услышали, а ведь именно в этом смысл всего происходящего». — «Да, да, конечно, да». Мы расписываемся в брачном сертификате, обмениваемся кольцами, целуемся, мадам заместитель вручает нам в качестве сувенира металлический поднос, на котором лежали наши кольца, красочный альбом под названием «Я сказал «да» в Ницце», а также Семейную книжку, на центральном развороте которой стоят наши фамилии («супруг или отец» — дважды написано на обеих страницах) и оставлена масса пустых страниц для данных о будущих детях. Впрочем, нет, Родина не оставляет и тут: поскольку один из супругов — гражданин страны, где гей-браки не признаны, мы оба подписываем бумагу, в которой указано, что женимся мы на свой страх и риск, отдавая себе отчет в возможных последствиях. «Я вам одно могу сказать, — говорит мадам заместитель мэра, — самое главное в отношениях — это говорить друг с другом. Никогда нельзя замалчивать проблемы, все нужно обсуждать». — «Да мы уже девять лет вместе», — отговаривается мой теперь уже муж. «Мы с вами это обсудим, когда вы 30 лет вместе проживете», — с улыбкой замечает мадам.

Счастье в деталях

Что бы ни говорили циники, к которым раньше относился и я, но брак — это, конечно, прежде всего ощущение счастья. Неохватного, инфернального, наркотического какого-то счастья, которое быстро проходит, затененное бытом, работой, погодой, но которое никогда не забывается, оставаясь в сердце, готовое выпорхнуть, стоит лишь открыть потаенные дверцы памяти. Впрочем, помимо сантиментов есть и вполне конкретные преимущества, которых гомосексуалы разных стран добиваются с введением гей-браков. Супруги могут пользоваться налоговыми льготами, поскольку рассматриваются как единая налоговая единица, по-семейному регулируются вопросы наследства и раздела имущества при разводе (этот вопрос, впрочем, на Западе принято заранее прописывать в брачном контракте); супруг может распорядиться относительно лечения своего мужа или жены, если тот не в состоянии принять решение сам; наконец, супруги получают право не свидетельствовать друг против друга в суде. И да, конечно, гей-пары получают возможность усыновлять детей или просто воспитывать своих, так что оба супруга считаются родителями по закону. К чувствам это не имеет никакого отношения, любить детей можно независимо от того, что написано в их метрике, но зато насколько упрощается жизнь у семьи, в которой оба родителя могут путешествовать с детьми, ходить на родительские собрания, принимать решения об образовании и лечении своих детей, не думая о том, что один из супругов по бумагам совершенно чужой человек и нужно постоянно думать о доверенностях или же просто иметь под рукой «официального» родителя. Все это вещи, на которые гетеросексуальные пары часто не обращают внимания, но именно они делают жизнь проще, а людей — счастливее.

Любой праздник рано или поздно заканчивается, и после шампанского, поздравлений и средиземноморского бриза приходится возвращаться в заснеженную Москву, где все прошедшее порой кажется сценой из зарубежного кинофильма. И лишь отвечая на вопрос о семейном положении в анкете на новую французскую визу, с удовольствием ставишь галочку под словом «marié», помня, впрочем, что для России ты все еще холост. 



фотография: Marie Astrid Jamois


×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.