28 ноября последний из 30 активистов Greenpeace, арестованных после акции на платформе «Приразломная», был выпущен под залог в 2 миллиона рублей.
Одна из участниц акции в Мурманске, координатор Арктической программы Greenpeace в Нидерландах Фаиза Аулахсен рассказала The New Times, чем российские тюрьмы отличаются от других и почему она считает акцию на «Приразломной» главной в истории организации
Фаиза в Ленинском районном суде Мурманска 18 октября 2013 года
Для тех, кто знаком с судебной системой в России, решение выпустить активистов Greenpeace под залог стало неожиданностью. А вы ожидали такого решения?
Я не так хорошо знакома с правосудием в России, но должна признать, что для меня это было сюрпризом. Как я поняла, в России нечасто освобождают под залог. Честно говоря, когда я была в тюрьме, я все время думала о дне, когда нас отпустят, когда мы сможем вернуться домой и когда все это закончится. Но, что все закончится залогом, я не ожидала.
Вы обрадовались, когда узнали о таком решении суда?
Конечно, теперь мы можем ходить свободно по улице, но это не полная свобода. Дело не закрыто, с нас все еще не сняты обвинения. Когда тебе угрожает семь лет тюрьмы — это, честно говоря, свободой не назовешь.
Получали ли вы в СИЗО новости о том, что происходит с делом Arctic 30?
Да, меня часто навещали адвокат и консул, чтобы рассказать о том, как идут дела. Также со мной часто общались люди из Следственного комитета, показывали документы. Если ты частьArctic 30, то ты, конечно, знаешь, что происходит.
Как вы общались в тюрьме, не зная русского языка?
Было довольно сложно, потому что сотрудники тюрьмы не говорили по-английски, только некоторые и то немного. Приходилось говорить на максимально упрощенном английском и жестикулировать, чтобы что-то им объяснить. Через какое-то время я выучила пару русских слов: «нет», «да», «гулять», «кружка», «еда», «душ», «завтра», «сегодня». Примитивный набор, но он очень помогал в общении.
Какие отношения сложились с сотрудниками тюрьмы и с соседями?
Все, кого я там встретила, относились ко мне с уважением.
К вам не пускали доктора, хотя вы просили. Как разрешилась эта ситуация?
Это было сразу после ареста, но через пять дней, когда мы прибыли в Мурманск, мне все же предоставили врача, который мне помог.
Какими были условия в тюрьме?
Я совру, если скажу, что они были комфортными. Находится в российской тюрьме — это невесело. Там не люксовые условия: иногда ужасно холодно, когда окна не закрываются, санитары нормально не работают. Но это все составляющие тюрьмы в России.
Российские тюрьмы отличаются от других?
Зависит от страны, я могу предположить, что в некоторых странах условия содержания еще хуже, где тебя не кормят и твоя еда зависит от твоей семьи. Но я из Нидерландов и знаю, что у нас условия для заключенных в разы лучше, чем в России. Но я никогда раньше не попадала за решетку. Меня даже никогда ни в чем не обвиняли.
«У нас нет ничего общего ни с пиратами, ни с хулиганами. У нас благородные намерения — надеюсь, люди это увидят»
Что вас удивило в российской тюрьме?
Меня шокировало то, что нас обвинили в пиратстве, а потом в хулиганстве, но в самой тюрьме — пожалуй, ничего.
Денис Синяков в интервью The New Times рассказал, что некоторые девушки-иностранки из Arctic 30 думали, что кипятильник — это щипцы для волос. Действительно такое было?
Да, это было очень весело. А еще было забавно, что, когда мы оказались в тюрьме без всего, люди стали передавать нам вещи, и я заметила, что то, что мне передавали вообще-то предназначалось другим заключенным. Вот это было удивительно. А еще нам сказали, что у нас будут дни, когда мы сможем гулять. Я подумала, что гулять — это значит выйти на воздух, посмотреть на небо, но меня привели в какой-то загон, где было еще темнее, чем в камере. Неба я там во время первой прогулки не увидела.
Вам было страшно в тюрьме?
Первое время — да, особенно когда представляешь, что сидишь в тюрьме за серьезное преступление, хотя на самом деле невиновен. Это меня пугало.
Вы знали что-то о России перед тем, как приплыть сюда на Arctic Sunrise?
Я уже была в России раньше, за пару месяцев до Мурманска. Я ездила в Ханты-Мансийск с коллегами, на места нефтедобычи, где очень много нефтяных разливов. Я своими глазами видела огромные пространства, залитые нефтью.
Как близкие отреагировали, когда узнали об аресте Arctic 30?
Они были в шоке, они до сих пор очень переживают, но очень гордятся мной и поддерживают мои стремления вести себя экологически ответственно и сделать все возможное для спасения Арктики.
Изменилось ли их отношение к тому, что делает Greenpeace?
Они меня всегда поддерживали в работе с Greenpeace, а после того, как увидели, что случилось с Arctic 30, их поддержка только увеличилась.
Многие, особенно в России, уверены, что активисты Greenpeace действительно нарушили закон. Как вы думаете, почему?
Мы часто мелькали в новостях, особенно в российских СМИ, но если в одном предложении с нашей мирной акцией протеста постоянно звучит слово «пиратство», я могу понять людей, которые так думают. Если русские получают такую информацию, они негативно настраиваются против Greenpace. Поэтому я и даю это интервью, чтобы говорить искренне, от себя, почему я стала частью Arctic 30 и зачем я участвую в мирных протестах. Для того, чтобы спасти планету, чтобы спасти Арктику для нашего поколения, но еще больше — для будущего. У нас нет ничего общего ни с пиратами, ни с хулиганами. У нас благородные намерения — надеюсь, люди это увидят.
Почему Колина Рассела держали под арестом до 29 ноября, а не выпустили, как и остальных?
Это для меня такой же вопрос. Непонятно, почему Колину тогда прибавили еще три месяца, а остальным — нет. Я не вижу никакой причины, по которой к Колину должен быть отдельный подход. Я рада, что теперь он тоже на свободе.
Кому было выгодно арестовать активистов на «Приразломной»? Подобные акции уже происходили, причем в том же месте, но никого не сажали в тюрьму
Да, в прошлом году во время акции на «Приразломной» такого не случилось. Это подходящий вопрос для Следственного комитета.
Что станет с Арктикой? Продолжит ли Greenpeace работать в этом регионе?
Кампания Greenpeace по спасению Арктики завершится только в том случае, если Арктика станет мировым заповедником, свободным от промышленного освоения. Сейчас у нас много работы, нефтедобывающие компании планируют начать добычу нефти в Арктике. Мы - Arctic 30 подняли интерес к теме загрязнения региона на мировом уровне, все больше людей и в мире и в России понимают, как важна эта территория и что ее нужно защищать, чтобы сохранить климат.
Какая акция в истории Greenpeace для вас самая важная?
Я довольно молода и работаю в организации всего около двух лет. Для меня акция на «Приразломной» - самая важная. Быть на передовой, в центре событий, где начинается добыча нефти... И еще потому что эта акция стала частью моей жизни, это был большой эмоциональный опыт, который все еще не уложился. Это большее, что лично я когда-либо делала.
Когда вы сможете вернуться домой?
Еще неизвестно. Пока я провожу время с Arctic 30, разговариваю с близкими, которых не слышала два месяца, и стараюсь беречь здоровье.