Из последнего слова в судебном заседании 1 октября, после того как прокурор потребовал для него принудительного лечения.
Самая большая ценность в стране — это свобода. Именно этого большинство населения нашей страны в той или иной степени лишено. В первую очередь это касается заключенных. Огромное количество людей в тюрьмах и лагерях сидит ни за что и никто им не поможет. И те, кто сидит за совершенное преступление, не заслуживают тех условий. Как говорят сами заключенные, никто не смог восстановиться после заключения. Тяжело положение психически больных в заключении, самое тяжелое для них — галоперидол, запрещенный препарат. От него побочные эффекты и много смертных случаев, он вызывает мышечные судороги и скованность, ощущается боль. /…/
Власть думает, что закон — это она и есть. Когда в давке несколько десятков человек прорвали оцепление, власть решила, что теперь она вправе разогнать несколько десятков тысяч человек, пришедших на митинг. /…/ Власть нарушает закон, а когда получает отпор, строит из себя законника со своей 318-й статьей. Омоновцы воспринимали демонстрантов как своих врагов, значит, их предварительно так настроили — жестко действовать, жестко реагировать. Представителями закона омоновцы на Болотной площади явно не являлись. Действия омоновцев на Болотной площади были политически мотивированы их начальством. Это было политическое противоборство. Демонстранты шли с протестом против несправедливых выборов… Требование справедливых выборов — самое справедливое требование. Власть против честных и справедливых выборов, потому что тогда она уйдет. Власть состоит в значительной мере из некомпетентных людей, из людей, нарушающих закон. Нужна ротация власти, а не вечное пребывание единственного режима. /…/
Что касается моей вменяемости, то прошу суд считать меня вменяемым.