В поисках вымышленного царства

Славянофилы были несчастнейшими из людей. Западники могли по крайней мере ткнуть пальцем в Европу и сказать: «Перепишите пять раз, срисуйте, сдерите». А славянофилам некуда было и ткнуть, ибо их земля обетованная перестала существовать вместе с господином Великим Новгородом в 1478 году.

«В поисках вымышленного царства» — это книга одного из идейных последователей евразийства Льва Гумилева, а евразийцы — это поздние славянофилы. И исходят они из одинакового сознания отставания и поражения страны и из застенчивого или запальчивого желания как-то оправдаться за «свинцовые мерзости» русской жизни.

Самым честным, бескорыстным и благородным славянофилом был Иван Сергеевич Аксаков. 8 октября исполнится 190 лет со дня его рождения (1823). Он был замечательным правоведом, идеальным — честным, умным и работящим — чиновником, хорошим публицистом и отменным редактором («Московский сборник», «Парус», «День», «Русь»). Но он постоянно критиковал правительство, а в бытность свою чиновником прикладывал местные власти за коррупцию, поэтому его газеты закрывали, редакторскую деятельность прекращали и даже запрещали на будущее. Только при графе Лорис-Меликове он перевел дух. А при Николае I в 1849 году его даже таскали в штаб корпуса жандармов за письма к собственному отцу (приняли за либерала, а либеральный образ мыслей уже тогда считался «противоправительственным»). К счастью, Николай Павлович любил славянофилов больше либералов и отличал одних от других. Государь написал шефу жандармов графу Алексею Орлову: «Призови, вразуми и отпусти». Как вы помните, юного студента Герцена он загнал в ссылку.

Герцен очень уважал и чтил Ивана Сергеевича, протягивал руку помощи, когда останавливали его издания, печатал в «Вольной русской типографии», заработавшей в Лондоне с 1853 года, его материалы, хотел примирения и сотрудничества. Но все оборвалось в 1863-м, когда Герцен и Огарев, а ранее Бакунин поддержали польское восстание и лишились 4/5 читателей и подписчиков. Аксаков порвал с ними тоже. Дружба и уважение — все погибло в мутном имперском потоке. Оказалось, что Иван Сергеевич — часть социума (это и было главной бедой славянофилов), что реакционность — это мейнстрим, а даже лучшие из славянофилов, в отличие от западников, не плавают против течения.

Даже такие, как Аксаков, славянофилы носят все же «разные кокарды» с западниками, и вряд ли их можно считать, как Герцен, «однополчанами»

Аксаков в тот роковой год, предопределивший плачевный конец Великих реформ, тоже, как многие, перешел от «умеренного либерализма» к «твердому консерватизму». Можно ли было уважать тот народ, «который готов идти на гибель народам»? Герцен — не смог, Аксаков — согласился. Оказалось, что даже такие, как Аксаков, славянофилы носят все же «разные кокарды» с западниками и что вряд ли их можно считать, как пытался Герцен, «однополчанами».

Иван Сергеевич Аксаков — это серьезная веха на нашем пути. В первый и последний раз могла прекратиться вечная холодная война между западниками и славянофилами. Но страна проехала этот полустанок.

В своих статьях Аксаков справедливо замечает, что Великие реформы дали свободы больше, чем прежде, но в народе нет духа свободы, и западные демократические институты на нас выглядят чужими мундирами. Но он не смеет обвинить народ и не предлагает никаких других институтов, зато невольно начинает лгать и выгораживать Россию: «Прощай, читатель, и да спасет тебя русская правда от всякой иноземной лжи, которою еще долго не перестанут наши демократы... мутить поверхность нашего могучего, величавого, глубокого народного моря».

А почему в море такой непорядок и беспредел? «Русь, дай ответ! — Не дает ответа» (Николай Гоголь).