Славой Жижек — Надежде Толоконниковой: «Pussy Riot показывает, что есть за что бороться»

«Мы не полностью дезориентированы»

Дорогая Надежда!

Вы написали: «Вам не стоит беспокоиться о том, что вы теоретизируете, в то время как я испытываю «реальные» трудности». Эта простая фраза открыла мне глаза на ложность заключительной части моего последнего письма: мое выражение сожаления о вашем положении означало, что «у меня есть привилегия создавать реальную теорию, а вы можете рассказать о своем «реальном» опыте». Ваше последнее письмо красноречиво говорит о том, что вы можете больше, что вы — равный партнер в теоретической дискуссии. В связи с этим приношу свои глубочайшие извинения за доказательство того, как крепок мужской шовинизм, особенно под маской сострадания чужим бедам, и прошу позволить мне продолжить наш диалог <…>

Ваша главная точка зрения состоит в том, что антииерархические структуры и корни позднего капитализма — это обманчивая маска, под внешним блеском креативности лежит застарелая, неподвижная, централизованная и иерархически структурированная база материального производства. Я с этим согласен, но лишь отчасти. Согласен, что под хваленой постмодернистской динамикой глобального капитализма скрываются прочно укоренившиеся структуры власти и эксплуатации. Но являются ли эти структуры той самой «застарелой, неподвижной и т.д. базой материального производства»? Позвольте мне процитировать здесь «Манифест коммунистической партии», который актуален сегодня как никогда раньше: «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений».

Именно сумасшедшая динамика глобального капитализма затрудняет эффективное сопротивление этому. Ярость, накрывающая сегодняшнюю Европу, как описывает ее Франко Берарди** в своем интервью «После будущего», «бессильная и непоследовательная, поскольку последовательность и скоординированные действия кажутся чем-то недостижимым для современного общества. Взгляните на кризис в Европе. Никогда прежде мы не сталкивались с ситуацией, настолько наполненной революционными возможностями. И никогда прежде мы не были столь бессильны. Никогда интеллектуалы и военные не были столь молчаливыми, неспособными нащупать новый вектор движения». Берарди полагает, что корень этого бессилия лежит в огромной скорости жизнедеятельности «большого Другого» (символическое изображение наших жизней) и медлительности человеческой реакции (в силу культуры, материальности, болезней и т.д.): «продолжительное правление неолиберализма разрушило культурную основу общественной цивилизации, которая была прогрессивным базисом современности. И это необратимо. Нам нужно принять эту проблему».

„

Сможем ли мы убедить уставшие толпы, что мы не только готовы свергнуть существующие порядки, но и предложить варианты новых?

Давайте вспомним волну протестов, прокатившуюся по Европе в 2011 году, от Греции и Испании до Великобритании и Франции. Даже несмотря на отсутствие четкой политической программы, которая могла бы поднять протестующих, манифестации сыграли как часть крупномасштабного образовательного процесса: нищета и недовольство протестующих были обращены в большую коллективную мобилизацию — десятки тысяч людей собрались на площадях, заявляя, что с них достаточно, что так больше продолжаться не может. Тем не менее… те протесты не являлись настоящими политическими акциями, а всего лишь абстрактными требованиями, направленными на Другого, от которого и ожидались действия <…>

Что можно сделать, когда демонстрации и протесты бесполезны, когда демократические выборы бессмысленны? Берарди утверждает, что выход — в уходе, пассивности, отказе от иллюзий. Это откроет новые пути: «Только самодостаточные сообщества, оставившие социальное соревнование, могут идти дальше». Я, конечно, не разделяю его точку зрения, но согласен с его скептицизмом по поводу хаотичного сопротивления. Я все больше убеждаюсь, что самое главное — это завтра: сможем ли мы убедить уставшие и управляемые толпы, что мы не только готовы свергнуть существующие порядки, присоединиться к провокационным актам сопротивления, но и предложить варианты новых порядков?

Я не считаю, что акции Pussy Riot являются только лишь провокацией. Под динамикой их действий скрывается внутренняя стабильность твердого этико-политического отношения. Pussy Riot не только предлагают дионисийскую дестабилизацию существующего статичного порядка — в несколько более глубоком смысле, именно современное общество попалось в сети сумасшедшей капиталистической динамики без какого-либо внутреннего смысла и меры, а Pussy Riot де-факто предлагают стабильный этико-политический подход. Само существование Pussy Riot показывает тысячам людей, что оппортунистический цинизм — это не единственная опция; мы не полностью дезориентированы, и все еще есть что-то общее, за что стоит бороться. Я желаю вам удачи в поисках этого общего. Честно говоря, это значит быть храбрым, особенно сейчас, ведь, как говорится в старой поговорке, удача сопутствует храбрым.

Ваш Славой.

Дорогой Славой!

<…> В нашей с вами беседе мы не оговариваем и, значит, не учитываем региональные различия и региональные особенности работы экономических и политических механизмов <…> Различие, оговорить которое я полагаю своим гражданским долгом, — это различие между методами функционирования того, что вы обозначаете как «глобальный капитализм», в США и Европе и методами работы того же капитализма в России. С моей стороны, со стороны политического активиста, было бы интеллектуальной трусостью не обратиться к этому различию и не попытаться проблематизировать его. Я знаю, что на этом пути, пути сопоставления России и условного «Запада», всегда больше вопросов, чем ответов. И, возможно, поэтому в предыдущем письме, которое я впопыхах писала, сидя за своей швейной машинкой, я так и не ввела явным образом этого различия, поскольку понимала: времени должным образом продумать эту тему у меня не будет, так как я нахожусь в колонии как раз в одной из тех самых свободных экономических зон, зон узаконенной эксплуатации.

Однако последние политические события — отвратительные и унижающие Россию суды над Алексеем Навальным и узниками Болотной площади, введение убивающих свободу слова и вообще всю Конституцию РФ законов «Об оскорблении чувств верующих» и о неравноценности «традиционных» и «нетрадиционных» сексуальных отношений — приводят меня в ярость. И просто заставляют говорить об особенностях политических и экономических практик в моей стране. В последний раз в такой ярости я была в сентябре 2011-го, когда Путин объявил, что пойдет на третий президентский срок. Тогда мои гнев, негодование и железобетонная решительность привели к рождению группы Pussy Riot. Что будет в этот раз? Время покажет.

Я надеюсь, что и для вас опыт продумывания специфики российской ситуации окажется небесполезным. Кто знает — вдруг будет для вас продуктивным анализ практик такой страны, как Россия, где судьбы человека, мысли, творчества, предпринимательских и политических инициатив решаются постэкспрессионистским опрокидыванием банок краски на холст, а не тщательным и вдумчивым прорисовыванием, как в Европе? Вдруг именно в мыслях о той стране, где я отбываю свой срок в трудовом лагере, вы обнаружите то, что поможет ответить на интересующие вас вопросы о возможных путях реализации объединяющего протестные настроения стабильного этико-политического подхода? Вероятно, для того чтобы понять что-то о будущем глобального капитализма, нам стоит заглянуть в его прошлое. В модном сезоне, ознаменованном третьим сроком Владимира Путина, в России наблюдается в качестве актуального политический винтаж. Так что прошлое глобального капитализма происходит в моей стране и у меня на глазах прямо сейчас, в настоящем <…>

„

Когда терпимость перестает быть терпимостью и становится пособничеством преступлениям?

Здесь, в России, я остро переживаю циничную позицию «развитых» стран по отношению к «развивающимся». «Развитые», на мой скромный вкус, проявляют избыточную конформность и чрезмерную лояльность по отношению к правительствам, ущемляющим и подавляющим своих граждан. Страны Европы и США с удовольствием сотрудничают с Россией, в которой становятся нормой средневековые законы и в которой множится число политзаключенных. Сотрудничают с Китаем… Встает вопрос: где они — допустимые границы терпимости? Когда терпимость перестает быть терпимостью и становится коллаборационизмом, конформизмом и пособничеством преступлениям?

Наиболее типичное оправдание цинизма таково: «Пускай творят в своей стране что хотят». Однако оно не работает. Ровно потому, что такие страны, как Россия и Китай, включены в качестве равноправных партнеров в систему глобального капитализма… Сырьевая экономика России и черпающий из этой экономики стабильность режим Путина были бы весьма подорваны, прояви покупатели нефти и газа политическую принципиальность, откажись они покупать. Даже такое, казалось бы, малое действие, как принятие Европой «списка Магнитского», было бы со стороны европейских стран принципиально важным актом, имеющим в первую очередь значение нравственное. Был бы этичен и бойкот Олимпиады-2014 в Сочи. Однако продолжающееся сырьевое экономическое сотрудничество с Россией подспудно означает поддержку и одобрение ее политического режима (не словами, но финансовыми потоками), означает желание сохранить существующее положение дел и распределение труда в мировой экономической системе (что равнозначно желанию сохранить существующую экономическую и политическую иерархию).

Вы цитируете Маркса. Маркс пишет: «Все сословное и застойное исчезает». А я сижу в стране, где десять человек, контролирующих и получающих прибыль от важнейших отраслей российской экономики, являются давними друзьями Владимира Путина — кто по учебе, кто по спорту, кто по службе в КГБ. И это ли не сословное и не застойное ли? Не феодальный ли это строй?

Читаем Маркса дальше: «все священное оскверняется». В стране, где за любое упоминание религиозных образов, символов и понятий можно попасть на каторгу на три года, эта характеристика «буржуазной эпохи» (данная в 1848 году!) вызывает нервный смех <…>

Я живу в стране, где раз за разом сталкиваешься с ощутимым злом, потрясающим своей стабильностью, укорененностью и телесностью. И я, будучи запертой на два года в колонии, кажется, все-таки знаю, какие именно «тело и разум проходят через трансформацию и становление» (Ф. Берарди) за время моей «двушечки» (В. Путин).

Искренне благодарю вас, Славой, за нашу переписку; с нетерпением жду ответа.

Ваша Надя.

13.07.13.