За что?

Суббота, 3 августа, солнце, тысячи туристов и москвичей гуляют по Арбату, пьют пиво, смеются, прицениваются к сувенирам. Подростки в очередной раз проводят флешмоб «Обнимашки»: ходят по Арбату от бульвара до Садового Кольца и обнимаются. В основном друг с другом, но иногда поймают зазевавшегося прохожего. Не хватает им обниманий, а своего тепла достаточно, чтобы делиться им со всеми подряд. И в этой разношерстной, разноязыкой, разноцветной толпе почти затерялся десяток молодых людей и девушек с радужными флагами, вышедших, чтобы еще раз напомнить о себе, раздать листовки («Каждый человек имеет право на жизнь! Перестань ненавидеть людей за то, что они отличаются от тебя. Гомофобами становятся! Геями рождаются» – написано на них); просто сказать: «Мы есть. Нас не надо бояться. Давайте жить дружно». Самому младшему участнику – 16, именно о нем заботились депутаты Государственной Думы, когда запрещали пропаганду его самого от него самого. Самому старшему, автору – 33, я помню еще, как это было в советской школе, где не было интернета и гомосексуалов – официально – не было тоже.

Сначала все шло мирно. Туристы фотографировали странную компанию, дети спрашивали родителей: «Папа, что это?», кто-то подходил и интересовался: «Зачем? Почему?», одна девушка подошла и присоединилась к шествию, столетний арбатский дед оказался в курсе гей-символики, неодобрительно покачал головой, сказав: «Эх. Нашли бы лучше невест себе, блондинок». Но когда дошли до театра Вахтангова, рядом с которым было как раз место сбора «Обнимашек», тут же окружили серые, злые. Их было раза в два больше, чем нас, им всем было лет по 15-17. «На х** петухов», – стали громко скандировать они, прижав радужные флаги к колоннаде театра. «Слава ВДВ», – вдруг поменялся слоган. Стало по-настоящему страшно: что делать, если кто-то начнет, первый бросит камень или бутылку? И было страшно видеть всю эту ненависть в их глазах. Не неприятие или отторжение, а именно ненависть, желание задавить, разрушить, избавиться от людей, непохожих на них самих. И было страшно за них, за то, что живут они с этой ненавистью и будут жить дальше, рожать детей, напитывать их ненавистью, жестокостью. Другие парни подошли, посоветовали уйти по-тихому, чтобы не провоцировать: «Нам-то все равно, но они побьют вас сейчас».

Мы перебрались зачем-то ближе к «Принцессе Турандот», отрезав себе всякие пути к отступлению, и перешли ко второй части акции: стали угощать окружающих печеньем. Со стороны подростков раздались предложения искупать нас в фонтане (первая мысль: что делать с айфоном?), потом они снова принялись  скандировать свое про петухов, и тут произошло то необычное, странное, чего ни они, ни мы никак не ожидали. Другие подростки, из «Обнимашек», встали вдруг между нами и гомофобной толпой и начали защищать нас. «Что вам с того, что они не такие? – кричал парень в костюме пчелы. – Мне по фигу, какая у кого ориентация, если он человек нормальный». И те стушевались, замолчали, не стали спорить, отошли в сторону. Попытались через какое-то время снова покричать: «Петухи – позор России» – но подлетел человек-пчела и заставил их замолчать. И стало понятно – это было как раз то, ради чего стоило выходить на Арбат: чтобы увидеть глаза этих ребят, готовых встать на защиту слабого, желающих жить в толерантном обществе, где все свои, где позор России – не «петухи», а те, кто хочет купать их в фонтанах и принимает соответствующие законы.

Вот только самый юный участник шествия, первый раз вышедший на улицу с радужным флагом, все подходил ко мне и спрашивал: «За что они нас так ненавидят?» Я пытался объяснить ему что-то про неприятие любой инакости, про юность и гормоны, от которых чешутся кулаки, но звучало это как-то неубедительно, так что он задавал по третьему кругу все тот же вопрос: «Почему? За что?» И правда – за что?