Моногорода — наследие плановой советской экономики, когда вокруг одного предприятия создавалась вся городская инфраструктура. Сегодня в таких населенных пунктах живет около 24% городского населения России. Больше всего монопрофильных «точек» в Ханты-Мансийском автономном округе, Свердловской и Иркутской областях. До кризиса моногорода создавали около 40% ВВП страны, однако сегодня стали для нее обузой: большинство градообразующих предприятий неэффективны, основные фонды изношены, население разъезжается, а те жители, что остались, готовы перекрывать трассы по примеру пикалевцев. В списке Минрегионразвития значится более 400 моногородов, из которых неблагополучными считаются около 200. В 60 из них ситуация может обостриться в ближайшие годы, а в 17 считается взрывоопасной.
Призраки для туриста
Рано или поздно этот котел должен был взорваться. Финансовый кризис лишь приблизил момент. «Кризис пометил на карте России низкоэффективные активы и вынес приговор: не жильцы, — говорит Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики. — Выход один: модернизировать производство, что невозможно без высвобождения рабочей силы. Сделать это без социальных потерь не получится. Надо искать баланс, терпимый и для общества, и для бизнеса».
Потери будут, и весьма серьезные. Ревизия, которую провели в Минрегионразвития, разделила моногорода на «жильцов» и «нежильцов», а именно, на прогрессивные и депрессивные. Первые — с уникальными производствами, расположенные в районах больших промышленных конгломератов, вблизи крупных федеральных трасс. «Реальное будущее имеют только такие моногорода, вроде Норильска, которые производят дорогой рентабельный продукт, — поясняет член Общественной палаты Вячеслав Глазычев. — Перспектива есть и у городов, расположенных неподалеку от крупных областных центров, где есть та культурная инфраструктура, которая дает людям свободу выбора. Например, между Вологдой и Череповцом находится город Шексна: сегодня это новая, свежая зона промышленного развития».* * В Шексне несколько крупных предприятий: комбинат древесных плит, маслозавод, птицефабрика, хлебозавод, райпищекомбинат.
Вторая группа — депрессивные моногорода с изношенной производственной базой, удаленные от федеральных трасс и рынков сбыта. Таких кандидатов «на списание», по оценке Вячеслава Глазычева, не менее 20. В самой перспективе смерти этих городов эксперт не видит большой трагедии: по его словам, во всем мире есть города-призраки, поглазеть на которые ездят туристы, — в США, Австралии, Канаде. «Самое главное в этой ситуации — не оставлять людей в безнадежном положении, а дать им возможность выбора работы и местожительства, — говорит Глазычев. — Это и есть главная задача программы».
Для свободы выбора придется оперативно создавать городскую среду, способную принять переселенцев. По словам Глазычева, таких «точек роста» в России не менее дюжины, они расположены в Ленинградской и Калужской областях, в Краснодарском крае. «Семейные люди поедут только туда, где их будут ждать не общежития, а благоприятные условия жизни, — предупреждает эксперт. — От властей это потребует внимательного опережающего развития». В противном случае может получиться, как в Ярославской области: местные власти предложили нескольким десяткам человек работу в подмосковном Королеве, однако перспектива обитания в общежитии не соблазнила никого.
Не доводить до кипения
Пока что все меры по перепрофилированию моногородов намечены в программе Минрегионразвития пунктиром. Ни сроки создания новой инфраструктуры, ни суммы не известны и, судя по всему, даже не посчитаны.* * По неофициальным данным, в 2010 году на нужды моногородов планируется выделить 10 млрд рублей из антикризисного фонда и еще столько же из федерального инвестиционного фонда. «В случае моногородов чаще всего речь идет не о деньгах, а о маневре в пределах имеющихся средств и мощностей», — пояснил The New Times источник из рабочей группы в Минрегионразвития. Нет пока и сценариев перепрофилирования конкретных городов. «Сценарии нельзя создавать за людей, — прокомментировал наш собеседник. — Их нужно придумывать вместе с городскими сообществами, а иногда и с владельцами градообразующих предприятий». По его словам, есть моногорода, в которых достаточно навести элементарный порядок с владением и распоряжением имуществом: «Например, то же Пикалево: нельзя сказать, что у города нет шансов, это ситуация, где нужно просто связать воедино разорванный при приватизации промышленный комплекс, и все встанет на свои места».* * Обострение ситуации в Пикалеве в мае 2009 года произошло из-за остановки трех градообразующих предприятий, ранее составлявших единую технологическую цепочку: «БазэлЦемент-Пикалево», «Метахим» и «Пикалевский цемент».
Отрабатывать программу по моногородам Минрегионразвития намерено на 3–5 пилотных проектах, которые будут отбираться на конкурсной основе. При этом перспективным городам обещают все возможные меры поддержки: бюджетные гранты, госзаказ, субсидирование тарифов на электроэнергию, реструктуризацию задолженностей по налогам, привлечение госбанков для финансирования проектов. Однако решающим в ситуации с моногородами все равно остается человеческий фактор. В этой связи Евгений Гонтмахер, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН, предлагает вспомнить российский опыт 90-х годов, когда была успешно реструктурирована угольная промышленность. «Тогда за несколько лет закрыли убыточные шахты, а также поселки при них, — рассказывает эксперт. — В результате такой оптимизации угольная промышленность стала одной из самых рентабельных в России». По словам Гонтмахера, в те годы по каждому проблемному городу и поселку были приняты специальные программы местного развития, вплоть до конкретной семьи: «К людям приходила комиссия, по-человечески разговаривала, спрашивала, что нужно. Предлагалось целое «меню»: помощь с переездом в другой город, переквалификация, собственная земля, стартовый капитал для начала своего дела. Даже помогали досрочно выйти на пенсию, причем давали повышенные выплаты за счет регионального бюджета». Евгений Гонтмахер предупреждает: предметно разговаривать с жителями моногородов нужно начинать немедленно, не доводя ситуацию до точки кипения. Иначе в ближайшее время на карте России могут появиться десятки новых Пикалево.
Города с повышенными социальными рисками:
Пикалево (Ленинградская область), Парфино (Новгородская область), Гаврилов-Ям (Ярославская область), Белая Березка (Брянская область), Семилуки (Воронежская область), Череповец (Вологодская область), Нытва (Пермский край), Нижний Тагил (Свердловская область), Магнитогорск (Челябинская область), Златоуст (Челябинская область), Гурьевск (Кемеровская область), Горно-Алтайск (Республика Алтай), Яровое (Республика Алтай), Байкальск (Иркутская область), Светлогорье (Приморский край).
Источник: Минрегионразвития
