Отражатели

Чего уж там, отдельная личность, тем более с лидерскими талантами, всегда тоньше и умнее толпы. Лучше просекает фишку, улавливает нюансы, успевает вписаться в образ и выписаться обратно.

Отсюда первое (тривиальное) следствие. О коллективизме, сплоченности, разного рода единствах и духовных скрепах больше всего пекутся те, кто намерен стать у коллектива во главе. Сами-то они в массах не очень спешат раствориться. Если только бревно вместе с народом на субботнике поносить — да и то на картинке. А так им больше нравится выступать от его имени.

Есть и второе, менее очевидное соображение. Лидер выглядит краше коллектива. Зато коллектив — в силу простодушия — откровеннее отражает черты, которые начальник предпочел бы другим не показывать.

По странным законам социального быта то ли босс подтягивает к себе исполнителей, угадывающих его тайные желания; то ли, наоборот, они сами чутьем определяют, чего ему хочется, и таким образом подтягиваются… Так или иначе, окружение обычно похоже на лидера, как собака на хозяина. С собачьей простотой отражая его истинное лицо.

Допустим, есть умный, образованный, принципиальный и неподкупный партийный лидер. Замечательный человек в самом честном смысле слова. Хорош буквально всем — кроме масштабных свершений. Почему? Чтобы понять, смотреть надо не на него, а на партийный отражатель. Партия, особенно в прежние времена (сейчас у него хватило ума и сердца отойти от руководства, что дорогого стоит), была неуживчивая, претенциозная и страшно обидчивая. Будто старая дева, у которой все кругом виноваты.

Что поделаешь, если такое вот отражение? Так при Ельцине придворный коллектив дружно увлекался теннисом, а при Путине — горными лыжами и подъемом с колен. Закон социального зеркала.

Ладно, но чье лицо тогда отражается в природном феномене под названием «взбесившийся принтер»? Ничуть не бином Ньютона: лицо мелкотравчатого, злопамятного, перепуганного человечка, который чует, что контроль ускользает из рук, и мечется в попытках заткнуть дыры, заварить двери и подпереть шваброй форточку. Вдруг враг просочится из-под плинтуса? Вдруг его пропаганда таится в старых газетах под обоями? Плинтус приколотить, обои содрать, помещение протравить купоросом!

„  

Разве только принтер взбесился? Взбесились телефоны в Следственном комитете, встал дыбом асфальт в Вятке и тома следственных дел в прокуратуре  

На самом деле смерть наступит из-за удушья и беснования в замкнутом пространстве. Проветривать надо было! Но разве больному объяснишь?

Момент, когда еще можно было, явив ум и сердце (хотя — откуда бы?!), отойти и дать попробовать другим, безнадежно миновал. С тех пор тянутся перед ним кривые, глухие окольные тропы… Жалко несчастного, бьющегося в сужающемся коридоре параноидального ужаса, но выхода не просматривается. Причем не только для него.

Хотя держится он молодцом. По крайней мере внешне. Только зеркала, канальи, подводят. Откуда их столько? Пять-семь лет назад депутаты Мизулина и Яровая смотрелись как нормальные люди, а про такие явления, как Луговой или Бурматов, вообще никто не слышал. И вот на тебе. Буквально десятками! Ведь не сами же они?

Кто-то их привел. Кто-то мягко объяснил, что отныне играем вот так. Они услышали.

Искать смысл в хаотических подергиваниях живого отражателя не стоит. Коллективное дыхание Чейн-Стокса — всего лишь диагноз. Разве только принтер взбесился? Взбесились телефоны в Следственном комитете, встал дыбом асфальт в Вятке и тома следственных дел в прокуратуре. Ладан в церквях перепутал себя с анашой, а судейская мантия взвилась аж на Лысую гору. Одеяло убежало, ускакала простыня…

Не на волю, нет. Наоборот, туда, где безумие разрешается и даже поощряется — поскольку оправдывает мероприятия по неустанной чистке и герметизации жизненного пространства.

Такие вещи сами по себе не излечиваются. В ближайшие годы социальные зеркала будут отражать нарастающее остервенение — и не так уж важно, против кого именно оно. Сегодня на этих, завтра на тех. Хватит всем, не извольте беспокоиться.