28 мая на неформальном саммите ОДКБ в Бишкеке Владимир Путин напомнил собравшимся: в 2014 году международный контингент уходит из Афганистана, нужно быть готовым к разным вариантам развития событий. С чего это вдруг?
Ранее, на заседании Совбеза РФ 8 мая, Путин заявлял о готовности России более активно вмешаться в «афганский вопрос». И уже тогда по поводу этого намерения возникли некоторые сомнения.
Можно ли считать новостью прозвучавший тезис о «неготовности афганской армии и полиции противостоять вызовам и угрозам со стороны вооруженной оппозиции и наркокартелей»? Вряд ли. А в новинку ли обещание Москвы вести «постоянный мониторинг» ситуации в Афганистане, «оказывать кабульскому правительству «разностороннюю помощь» в борьбе с терроризмом и наркоугрозой»? Тоже как-то не очень. А намерения Кремля действовать на кабульском направлении исключительно реактивно, в «режиме реального времени» — это как понимать? Не в том ли смысле, что российские власти в отличие от руководства США и НАТО собираются не моделировать ситуацию в Афганистане, а адаптироваться к ней.
Ну а если нет новостей, тогда для чего вообще вся афганская повестка именно сейчас?
Не покидает ощущение, что, акцентируя афганские угрозы, Кремль на самом деле держит в уме, прежде всего, ситуацию в Центральной Азии. Через повышение или понижение (что реже) информационного регистра в афганской партитуре Кремль посылает сигналы центральноазиатским столицам: Россия бдит, уйти из-под контроля не получится, следуйте «генеральной линии».
Не случайно жесткие путинские тезисы о неизбежности ухудшения ситуации в ИРА после 2014 года прозвучали сразу после международного форума по афганской проблеме в Астане, где президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сказал буквально следующее: катастрофические прогнозы в отношении Афганистана, мягко говоря, сильно преувеличены. Как видите, восприятие афганской ситуации Назарбаевым резко отличается от ощущений Путина.
Сегодня Москва выступает не только против «афганской» линии Назарбаева, но и подает сигнал центральноазиатским лидерам — как именно следует воспринимать региональный политический процесс после 2014 года. А точнее, им следует готовиться к усилению российского влияния в Центральной Азии, которое будет происходить под флагом противодействия вызовам и угрозам из Афганистана.
Чей подход — Путина или Назарбаева — к оценке афганской ситуации (а следовательно, к перспективам усиления российского влияния в регионе) окажется более привлекательным для Душанбе, Бишкека, Ташкента и Ашхабада, видимо, покажет уже ближайшее будущее. Но так или иначе, новая геополитическая интрига налицо.
Tweet