Как бы власти ни закручивали гайки, гражданское общество им удавить уже не удастся. Мало того, с ним уже сейчас приходится считаться
Мы очень быстро живем. Мы захлебываемся новостями. А новости этого года по большей части связаны с «Болотным делом». Почти каждую неделю мы фиксировали сообщения об обысках, о задержаниях, об арестах, о вызовах на допрос. Мы сбились со счета, подсчитывая число фигурантов «Болотного дела», сбились со счета, подсчитывая число дел, по которым Алексей Навальный проходит обвиняемым, подсудимым, свидетелем. Мы смакуем подробности «дела Константина Лебедева», который признал свою вину в организации массовых беспорядков, заложив своих товарищей по левому движению. Мы разучились радоваться хорошим новостям.
Но в том, что случилось с нами за этот год, — не одна чернота.
15 арестованных по «Болотному делу» отказались сотрудничать со следствием.
Судя по их письмам из тюрьмы, ощутив поддержку на воле, они укрепились духом и из простых граждан, вышедших на площадь в знак протеста против нечестных выборов, выросли в политзаключенных, готовых идти на зону за свои убеждения. Нашлись сотни сочувствующих, которые собрали для них деньги на услуги адвокатов, на передачи, на помощь родственникам. Известные актеры и писатели записали видеоролики в их поддержку.
Алексей Навальный, со всех сторон обложенный уголовными делами, не уехал за границу, в эмиграцию, хотя власти ему бы в этом явно мешать не стали.
Главный итог года после Болотной: не надо бояться тюрьмы.
Гражданское общество — это десятки тысяч людей, которые выходили на Болотную и Сахарова. Это люди, которые не боятся репрессивной машины
Сотни прокурорских проверок пронеслись как смерч по российским НКО. Результат почти нулевой. «Иностранными агентами», да и то по достаточно сомнительным основаниям, объявили трех: ассоциацию «Голос» и две организации из Костромской области — «Комитет солдатских матерей» и «Центр поддержки общественных инициатив». Проверки не напугали НКО, они продолжают правозащитную деятельность и переквалифицироваться в управдомы не собираются. Волонтерам удалось забраковать «Закон о волонтерской деятельности», разработанный в Совете Федерации, который сильно ограничивал их деятельность. Редкий случай: чиновники отступили перед гражданскими активистами, предложив им доработать закон.
Последователь Навального, доктор Z (Андрей Заякин), раскопал документы о зарубежной недвижимости депутата Пехтина — тому пришлось уйти из Госдумы, и беспрецедентный случай: единороссы его не защитили. Испугавшись возможных разоблачений перед подачей налоговых деклараций, некоторые депутаты поспешили развестись со своими женами. Значит ли это, что гражданского общества стали бояться? Если не бояться, то во всяком случае — считаться. Его стало невозможно не замечать.
Гражданское общество — сегодня это не «городские сумасшедшие», как с презрением еще недавно называли правозащитников и активистов все те же депутаты. Гражданское общество — это десятки тысяч людей, которые выходили на Болотную и Сахарова. Это люди, которые не боятся репрессивной машины. Люди, готовые сесть на поезд и поехать на суд в другой регион России. Люди, готовые часами сидеть в архивах и искать документы о зарубежной собственности и зарубежные счета «жуликов и воров».
О безумии репрессивной политики Путина и Бастрыкина говорят не только оппозиционеры, но и вполне лояльные Путину люди — Михаил Прохоров и Алексей Кудрин. Они понимают, что если элиты не начнут сопротивляться, то и им не избежать катка репрессий.
Все выше перечисленное — те самые хорошие новости, которые мы разучились замечать, может быть, потому что зима в этом году вышла слишком длинной и печальной.
Но трава, как известно, пробивается и из-под асфальта.
Другие материалы, посвященные событиям, которые произошли с нами за год после Болотной, см. в текстах "Первый суд Навального", "Никаких массовых беспорядков не было", "Враг №1"
фотография: Trent Parke/Magnum/Grinberg Agency
Tweet