Остров невезения

«Тройка»* — прочь с Кипра!», «Киприоты проснулись, а Кипр продан», — скандируют хорошо одетые мужчины и женщины самого разного возраста — от студентов до пенсионеров. События происходят вечером 19 марта в Никосии, столице островного государства. Пятитысячная толпа перекрыла подступы к парламенту, где в это время депутаты повторно решают: выполнять ли требование европейской «тройки» о введении единовременного налога на депозиты, а также увеличении корпоративного подоходного налога с 10 % до 12,5 % в обмен на кредит €10 млрд. Разгневанное море голов, транспарантов, поднятых рук, плакатов с фашистской свастикой, склеенной из звезд Евросоюза, и Ангелой Меркель с усами а-ля Гитлер. Видны в толпе и российские флаги. Картину довершает ненужный никому в эту минуту светофор, гневно меняющий света с зеленого на желтый и потом на красный. Но вот по толпе прошла волна — из здания парламента вышли депутаты одной из оппозиционных партий. Представительные мужчины в костюмах без галстуков подходят к толпе, от которой их отгораживают металлические заграждения, и тут начинается самое настоящее братание: протестующие обнимаются с депутатами, держат их за руки, вопят.

«Не дайте им нас ограбить! Пожалуйста, мы верим в вас, мы голосовали за вас, не дайте Кипру погибнуть», — кричит тридцатилетняя женщина в модных очках, вцепившись в одного из депутатов. Кричит и плачет. Депутат что-то говорит в ответ, и по его лицу тоже катятся слезы. Он вырывается наконец, отходит, вытирает лицо тыльной стороной ладони и виновато смотрит на кордон полицейских с пластиковыми щитами, которые тоже, кажется, готовы разрыдаться: киприоты любят греческую драму.

Русский триколор, как выяснилось, демонстранты держат над головой неспроста. «Если Кипру нужны деньги, мы готовы пожертвовать своими, — говорит The New Times киприотка Дидо, работница банковской сферы, — только пусть не трогают русских, без них не будет Кипра! Вы — наши братья!»

«То, что затеяла «тройка» — это выпад и против Кипра, и против России, — уверенно чеканит юрист Симос. — Совершенно очевидно, что Германия хочет ослабить позиции России в Европе и просто выбрала Кипр в качестве инструмента, чтобы досадить Путину». Но из-за чего возикла преддефолтная ситуация? «Дело не в наших банках! — настаивает Симос. — В Люксембурге доля финансового сектора по отношению к ВВП еще больше, чем у нас, — и ничего. Нас просто делают козлами отпущения».

То же самое на разные лады повторяют все, с кем удается поговорить на площади: юристы, профессора университета Никосии, банковские служащие, бухгалтеры… Есть среди демонстрантов и россияне. Одна из них — Марина, графический дизайнер, вот уже восемь лет живет в Никосии. «У моих родителей строительный бизнес в Тюмени, — рассказывает она, — они перевели сюда довольно большую сумму денег, чтобы я могла получить вид на жительство, потом были планы купить квартиру на море. Почему кипрское правительство хочет нас ограбить?»

На демонстрацию Марина вышла с плакатом «I love Cyprus, а Кипр полюбил меня с вазелином». «Поднимите повыше, — советует Марине по-русски, хотя и с акцентом, проходящий мимо киприот, — это самый главный должен быть здесь плакат».

В половине девятого вечера по толпе прокатывается новая волна: парламент налог на депозиты не принял. Люди на площади начинают обниматься друг с другом, плакать, и даже светофор, кажется, начинает моргать как-то по-новому, радостно: «Спасены».

Спасены ли?

Всю прошлую неделю рейсы из Москвы на Кипр были переполнены, аэропорты Ларнаки и Пафоса приняли рекордное количество частных джетов, а в ресторанах приморского Лимассола стало людно, как в мае. Корреспонденту The New Times пришлось лететь через Дубай, и даже на такой неудобной стыковке, когда вместо 3,5 часа добираешься 12, русских на Кипр летело немало. «Это конец Кипра как офшорной зоны, и виноваты в этом немцы, — уверенно произнес повстречавшийся в самолете знакомый инвестиционный банкир из Москвы по имени Степан. — Причем они это делают не впервые! В прошлый раз конфисковали деньги евреев в 30-х годах, теперь решили конфисковать наши!»

Гром грянул в субботу 16 марта, когда стало известно, что президент Кипра Никос Анастасиадис согласился с требованиями «тройки». Остров тем временем праздновал Апокрию — кипрский аналог Масленицы. Пятница 15 марта была коротким днем, и многие киприоты уехали за город: практически у каждой семьи есть домик в горах или деревне. «Чистый понедельник» (первый день Великого поста) на Кипре — выходной, его принято проводить на пикнике, не случайно его называют «зеленым понедельником».

В городах же проходили красочные карнавалы: горожане при поддержке муниципалитетов шили себе костюмы и украшали платформы для главного дефиле. «Праздник, конечно, был испорчен, все были в шоке, — рассказывает The New Times бывшая москвичка Аида, теперь преподающая на Кипре русский язык. — Но многие киприоты не могли быстро вернуться в город, к тому же мало кто вообще верил, что такое возможно — конфискация части вкладов, все надеялись на парламент». В Никосии у банкоматов тут же выстроились очереди. На Кипре, как и во многих странах Европы, существует суточное ограничение на снятие наличных, к тому же и деньги во многих банкоматах быстро закончились. «В центре города были проблемы, — рассказывает Аида, — но на окраинах мы снимали спокойно. Некоторые магазины перестали принимать карты — было непонятно, коснется ли налог новых поступлений. Лучше всех сориентировались русские: мы к таким делам привыкли, так что сразу все стали обмениваться информацией, где работает банкомат, где нет».

Впрочем, новый налог вовсе не для всех был новостью: по слухам, за несколько дней до разразившегося кризиса из страны было выведено €5,5 млрд. Банки в праздники были закрыты, но их сотрудники вовсе не отдыхали на пикниках. «Мы и так должны были работать, потому что у нас грядет проверка со стороны ЕЦБ, — рассказывает Мария, русскоязычная сотрудница одного из крупнейших кипрских банков, — но в субботу утром на работу вызвали весь клиентский отдел, все руководство было на месте».

Марии и ее коллегам тут же стали обрывать телефоны клиенты со всего мира, по большей части из России, а уже в воскресенье — и приезжать. «Мы не знали, что делать, вся информация приходила из газет и интернета, — рассказывает Мария. — Сначала говорили, что, мол, налог коснется только срочных депозитов, потом пошла речь обо всех положительных остатках на счетах… Мне подруга из другого банка рассказывала, что к ним один русский клиент-стомиллионник приехал с бандитами. А что им говорить? Старались успокоить, убедить, что как только появится информация, будем действовать по ситуации».

На кипрских счетах лежит порядка €68 млрд. Из них €43 млрд принадлежит киприотам (€26,2 млрд — частным лицам и €9,3 млрд — компаниям), а порядка €18–20 млрд — россиянам, причем, по разным оценкам, €3–4 млрд из них — это вклады частных лиц. Впрочем, сумма якобы чисто кипрских денег вызывает сомнение. Как объяснил The New Times владелец одной из кипрских юридических компаний, проследить, кто реально стоит за этими деньгами, невозможно. Компания может быть зарегистрирована на Кипре, но ее реальные владельцы — опять-таки в России. То же и с частным капиталом: у многих миллионеров, в том числе и русских, двойное гражданство и работают они не на Кипре, а в России.

«How much?» — спрашиваю на входе в автобус. Похожий на Николая II водитель смотрит корреспонденту The New Times в глаза и на чистом русском отвечает: «Один евро, пожалуйста». В самом автобусе реклама международной сети по переводу денег — на русском и английском, а надписи про то, что нужно держаться за поручни, на трех языках: русском, английском и греческом. Мы — в Лимассоле, приморской столице русского Кипра. Тридцать из пятидесяти тысяч русскоговорящих жителей острова проживают именно здесь, а летом русскоязычное население увеличивается в разы: в 2012 году Кипр посетили 470 тыс. российских туристов. Помимо эмигрантов, занятых в сфере услуг, здесь постоянно живет немало семей российских бизнесменов, навещающих своих родных по выходным. Меню на русском есть почти в каждом ресторане, так же как и русскоговорящие официанты, продавцы в магазинах и, как выяснилось, водители автобусов.

Автобус едет по дороге вдоль моря, с одной стороны — пальмы и акации в цвету, за которыми виднеется узкая полоска пляжа, с другой — русские супермаркеты и врачебные кабинеты, русские парикмахерские и книжные магазины, русские детские сады и бордели под видом ночных клубов и массажных заведений, агентства недвижимости, школы, турагентства, автомойки и бензоколонки, офис русской радиостанции (всего их на Кипре две), а также русские лавки, в которых продаются русские газеты — не только привезенные из России, но и местные: при желании в Лимассоле можно жить, не произнося ни слова ни по-английски, ни тем более по-гречески.

«Здесь удобно, — рассказывает Татьяна, владелец компании, поставляющей стройматериалы из Европы в Россию, — и для бизнеса хорошо, и для жизни». Вся инфраструктура страны заточена на обслуживание иностранцев, сервисные услуги в области финансового, юридического, бухгалтерского консалтингов составляют до 45% кипрского ВВП. Хотя кипрское законодательство доведено до общеевропейских норм в плане борьбы с отмыванием денег, банки зачастую смотрят на происхождение средств сквозь пальцы. Открыть фиктивную компанию так же просто, как и счет в любом банке: номинальный директор стоит €500 в год, номинальный секретарь — €100–150.

Кипр хорош и для тех, кто просто ищет комфорта. При покупке недвижимости на сумму от €300 тыс. можно получить вид на жительство — сначала временный, потом постоянный, дающий возможность путешествовать без виз в другие страны ЕС. «Уровень жизни здесь совсем другой, не то что в России, — простодушно признается Аида. — Мало того что море, так еще и все свежее — овощи, молочные продукты, сыры. Мясо тут едят только парное, которое при тебе разделывают в лавке. И затариться на неделю такими продуктами стоит €35–40 максимум». Кроме того, обладатели вида на жительство могут пользоваться всеми благами кипрского социализма: бесплатной медициной и образованием, которые по своему качеству не отстают от общеевропейских.

Именно в Лимассол прилетели испугавшиеся за свои деньги россияне. Город наводнили арендованные «бентли», в отеле «Четыре сезона» стало вдруг очень много мужчин в черных костюмах. «Охраны больше, чем постояльцев. Если им не отдадут деньги, они тут всех перестреляют», — смеется Игорь, владелец сети магазинов одежды. В кафе слышна только русская речь, но говорят в основном о бытовом: первый шок, видимо, уже схлынул. Зато если сидят греки, то в их речи через каждые два слова — «трапеза» (что значит «банк»), кажется, аборигенов все происходящее беспокоит гораздо больше, чем богатых русских клиентов.

В устричном ресторане Puesta зимой обычно немноголюдно, в будние дни вечером максимум человек 10–15. Однако сейчас ресторан полон: как минимум сотня посетителей. Многих из них можно увидеть в московских заведениях: ухоженные мужчины в свитерах поверх рубашек с молодыми красивыми девушками, одетыми дорого, но неброско. Но есть и публика явно не московская: женщины в леопардовых платьях, мужчины в ярких рубашках с драконами или розами, продевающие ремни под бляшки на джинсах — специально, чтобы были видны буквы D&G.

А вот совсем уж странная компания, будто вышедшая из фильма про лихие 90-е: пожилой уже человек, говорящий с сильным грузинским акцентом, ужинает со своим партнером-киприотом. Тот — в черном деловом костюме, грузин — в старых потертых джинсах и залоснившемся свитере. За тем же столом сидят еще семь молодых крепких парней с южными, но явно не греческими чертами: золотые цепи, золотые темные очки (в десять вечера), лица, не выдающие никаких эмоций. Все молчат, только грузин говорит по-русски, а один из парней с трудом переводит на ломаный английский тосты и сальные шутки. Киприот, видно, мало что понимает, но все равно каждый раз смеется. «Вот они, наши главные инвесторы», — улыбается Игорь, глядя на компанию.

В ответ на вопрос, зачем все эти люди прилетели сейчас на Кипр, Игорь пожимает плечами: «Спроси их, они и сами не знают. Мои друзья говорят, что как-то спокойнее, когда ближе к своим деньгам в минуту такой невзгоды. А так все просто ждут, что будет, когда откроются банки».

Кипрские банки закрылись в середине злополучной пятницы 15-го, когда президент Никос Анастасиадис отправился не переговоры в Брюссель. После этого их открытие постоянно переносилось, пока не было назначено на вторник 26 марта (понедельник, 25-е, на Кипре — выходной).

21 марта у банкоматов Кипрского народного банка (Marfin Laiki Bank) снова выстроились очереди: в новостях прошла информация о том, что Laiki, вопреки размножившимся слухам, не будет выкуплен Русским коммерческим банком (Russian Commercial Bank), принадлежащим российскому ВТБ. В некоторых банкоматах закончилась наличность, повторилась ситуация прошлых выходных. Страна без работающих банков выкручивается как может: если граждане в большинстве своем могут снять наличные, то бизнесу приходится откладывать платежи поставщикам или же выписывать чеки, которые пока что не могут быть обналичены. Заморожены операции и зарубежных компаний, многие из которых используют кипрские счета для операционной деятельности.

«Это, конечно, катастрофа, — говорит Андреас, сотрудник одного из банков. — Местных клиентов уговариваем подождать и перетерпеть, международные, слава богу, в большинстве своем имеют счета не только на Кипре, но и в других странах. Но если банки не откроются на следующей неделе, здесь встанет все. Хорошо еще, что все это случилось не в начале месяца и не нужно платить зарплаты».

Опрошенные The New Times местные юристы и банкиры не теряют оптимизма, рассчитывают, что им удастся убедить клиентов: опасность миновала, Кипр снова стал тихой офшорной заводью. К тому же многие банки уже сейчас предлагают клиентам так называемые фидуциарные депозиты — когда банк размещает деньги клиента в стороннем банке, в том числе в другой стране. Проценты по таким вкладам, правда, могут стремиться к нулю, зато гарантий больше, к тому же при таком вкладе сторонний банк не получает информации о владельце счета.

Но специалисты-некиприоты этих надежд не разделяют. «До прошлой пятницы на Кипре была устойчивая банковская система, — говорит банкир Степан. — Лишь два крупных банка — Банк Кипра и Кипрский народный банк испытывали трудности из-за вовлеченности в греческий кризис. Правда, иностранных денег в них не так и много. Но теперь ситуация изменилась. На Кипре больше нет ни одного стабильного банка. Более того, практически все банки де-факто станут банкротами в первый же день после открытия».

23 марта президент Банка Кипра Андреас Артемис предложил наперекор позиции парламента «без промедления» принять предложение о разовом налоге на вклады свыше €100 тыс. «Каков хитрец! — возмущается Степан. — Артемис ведь прекрасно понимает: грабить-то будут не его — его банк на грани банкротства, а вкладчиков других банков!»

Со Степаном частично согласен и Том Кин, партнер юридической фирмы «Кин Вгенопулу». «Я думаю, после открытия банков большинство киприотов постараются забрать свои сбережения, — объяснил он The New Times. — После того как правительство попыталось лишить граждан 7% их сбережений, доверие к банкам подорвано. Но самое опасное — это конечно, корпоративные счета. Сложно называть какие-то цифры, но, думаю, 25–30% корпоративных денег уйдет с Кипра при первой же возможности».

«На Кипре совершенно точно останутся те, кому деньги выводить некуда, потому что это грязные деньги, — продолжает Степан, — таких немало, но они не смогут восполнить потери. Германия думает, что все русские деньги на Кипре — грязные, а это вовсе не так. Большая часть русских капиталов может спокойно поменять юрисдикцию».

На вопрос, куда пойдут кипрские деньги, большинство кипрских собеседников The New Times ответили: скорее всего, за пределы ЕС. «Это будет или Мальта, интересная с точки зрения налогового законодательства, или Англия, как одна из самых надежных стран, — говорит Том Кин. — Возможно, часть капиталов уйдет в Латвию и Литву».

Впрочем, такой сценарий возможен только в том случае, если Кипру будет что выводить. Если же страна так и не найдет денег, то ей попросту нечем будет расплачиваться с кредиторами.

19 марта, когда кипрский парламент решал, что делать с идеей налога на депозиты, киприоты с надеждой смотрели на Москву и готовы были носить на руках каждого встречного русского: «У нас есть газ — вы можете его забрать», «Пусть русские забирают наши банки — они знают, как делать деньги», «Надо выйти из Евросоюза и разрешить русским построить у нас военные базы», — говорили The New Times кипрские граждане, собравшиеся на площади напротив парламента. Но к 22-му числу киприотам стало понятно: московская миссия министра финансов Сарриса провалилась, помощи ждать бесполезно. Настроение у людей резко изменилось.

В небольшой таверне рядом со средневековым замком в старом городе Лимассола народ уставился в висящий над барной стойкой телевизор. «Тройка — трапеза — Медведев», — говорит в который раз диктор и греки-киприоты разочарованно качают головами. «Ничего не понимаю, — говорит пенсионер Димитрис, — сначала нас предал этот подлиза Анастасиадис, за которого я голосовал, но готов теперь руки себе отрезать вот так, — и Димитрис показывает, как он по локоть отрезал бы себе руки, — а теперь и русские туда же? Что происходит-то, скажи, ты же русский! Вы можете купить этот остров и мы будем только рады — лучше быть под братьями православными, чем под немцами!» К Димитрису присоединяется его приятель Акис: «Вот мы до последнего надеялись, что русские купят этих мошенников в Laiki, но никто нам так и не помог! Я сегодня простоял полчаса в очереди к банкомату, чтобы снять свою суточную норму, но отдадут ли мне остальное?. Почему вы нас забросили?»

Сейчас если кто и продолжает надеяться на лучшее, так это проживающие на Кипре русские. «Знаете, здесь такие люди держат деньги, — говорит, понизив голос, экспортирующая стройматериалы Татьяна, брат которой, как выяснилось, тоже работает в кипрском банке. — Такие люди! Я вам не буду называть фамилии, а то вы еще меня опубликуете… В общем, они не дадут этому острову утонуть».